Стивен Кинг - Конец Смены Страница 44

Внезапно она чувствует, что достигла предела. Если она хотя бы еще шестьдесят секунд пробудет с ним в одной комнате, у нее начнется истерика.

— Дайте мои деньги. Дайте их мне — и пиздуйте, куда хотите. Уже все сделано.

Он разворачивается. В его руке пистолет с коротким дулом, из которого он уже стрелял в жену Бэбино.

— Правильно, Фредди. Все уже сделано!

Она реагирует молниеносно — выбивает из его руки оружие, бьет его ногой в пах, каратистским ударом шарахает его в затылок, как Люси Лью, когда тот сгибается от боли — и выбегает из дверей, вопя во все горло. Этот воображаемый видеоклип в полном цвете и стереозвуке проигрывается в ее воображении, пока Фредди стоит, прикипев к месту. Пистолет бахает. Она делает два неуверенных шага, налетает на кресло, в котором обычно смотрит телевизор, падает на него и скатывается вниз головой на пол. Мир темнеет и уплывает. Последние ее ощущение — тепло от крови в верхней половине тела и в нижней — от того, что мочевой пузырь перестал держать.

— Вот и последний платеж, как обещано... — эти слова доносятся до неё из дальней дали.

Темнота поглощает свет. Фредди падает в нее и исчезает.

6

Брейди спокойно стоит, глядя, как из-под нее растекается кровь. Он слушает, как кто-то стучит в дверь, пытаясь выяснить, все ли в квартире нормально. Чего-то особенного тот, кто стучит, не ждет, но на всякий случай лучше проверить.

Проходит примерно полторы минуты, и он кладет оружие обратно в карман пальто, рядом с «Заппитом». Не может удержаться от того, чтобы заглянуть в компьютерную комнату перед тем, как уйти. Репитер продолжает бесконечный автоматический поиск. Как бы там ни было, он совершил удивительное путешествие. Чем оно закончится, предсказать трудно, но определенные результаты точно будут. И они, как кислота, будут разъедать старого детпена. Месть — действительно такое блюдо, которое лучше есть холодным.

Он в одиночку спускается на лифте. В вестибюле тоже никого. Заходит за угол, поднимает воротник дорогого пальто Бэбино, заслоняясь от ветра, и пищит электронным замком «бумера» Бэбино. Садится в машину, заводит ее, но лишь для того, чтобы согреться. Прежде чем отправиться к следующему месту назначения, надо сделать еще кое-что. На самом деле ему не очень-то и хочется это делать, потому что, несмотря на все свои человеческие грехи, у Бэбино прекрасный острый ум и большая часть этого ума еще не повреждена. Уничтожить такой интеллект — это поступить примерно так же, как глупые и суеверные долбоебы из «Исламского государства», которые разбивали молотками на куски памятники культуры и искусства, и их уже невозможно восстановить. Но он должен это сделать. Рисковать нельзя, ведь это тело — тоже клад. Да, у Бэбино высоковатое давление и слух немного упал за последние несколько лет, но теннис и походы в тренажерный зал два раза в неделю держат мышцы в довольно хорошей форме. Сердце дает семьдесят ударов в минуту, не запинается. Не страдает он ни от радикулита, ни от подагры, ни от катаракты или других безобразий, которые мучают многих его сверстников.

К тому же хороший врач сейчас ему очень понадобится.

Имея это в уме, Брейди погружается вглубь и находит то, что осталось от ядра сознания Феликса Бэбино — мозга внутри мозга. Это сознание уже все в шрамах и потрепано за все предыдущие посещения Брейди, но оно все еще там, и это еще Бэбино, и он может (хотя бы теоретически) перехватить контроль над ситуацией. Но он все же здесь беспомощен, словно какой-то моллюск без раковины. Только это сознание напоминает не тело, а скорее густое сплетение светящихся проводов.

Не без сожаления Брейди хватает их фантомной рукой и рвет.

7

Ходжес проводит вечер, медленно прихлебывая йогурт и глядя погодный канал. Зимняя буря, которой умники-прогнозисты дали дурацкое имя Евгения, продолжает надвигаться и ожидается в городе когда-то в течение завтрашнего вечера.

— Трудно точнее сказать на этот момент, — говорит лысоватый прогнозист в очках красавице-блондинке — прогнозистке в красном платье. — Но на наших дорогах он придаст новое значение выражению «стартостопное движение».

Блондинка хохочет так, словно коллега по метеорологическому делу сказал нечто чрезвычайно остроумное, и Ходжес пультом выключает их.

Вот клацалка, думает он, глядя на пульт. Запперами их еще называют. Ничего так себе изобретение, если задуматься. Можно получить доступ к сотням каналов дистанционно. Даже не вставая. Как будто сидишь не в собственном кресле, а в телевизоре. Или и там, и там одновременно. Просто чудо — на самом деле.

Когда он идет в ванную чистить зубы, у него звонит мобильный. Он смотрит на экран и, не может удержаться от смеха, хотя это ему больно. Сейчас он спокойно сидит в собственном доме, где текстовое сообщение никого не встревожит, — а старый коллега решил позвонить.

— Привет, Пит, приятно узнать, что ты мой номер не забыл!

Питу не до шуток.

— Я тебе сейчас кое-что скажу, Кермит, и если ты решишь что-то с этим делать, то я буду как сержант Шульц в «Героях Хогана». Помнишь такого?

— Ну конечно. — Ходжес чувствует, что теперь в его животе ощущается не боль, а волнение. Удивительно, насколько они похожи. — Я же ничего не знаю.

— Итак. Так должно быть, ибо, по мнению всего отдела, дело об убийстве Мартины Стоувер и самоубийстве ее матери официально закрыто. Конечно, заново ее открывать, учитывая такое стечение обстоятельств, мы не будем — это лежит на поверхности. Тут все понятно?

— Как Божий день, — соглашается Ходжес. — А что за совпадение?

— Старшая медсестра из Клиники травматических повреждений головного мозга Кайнера минувшей ночью совершила самоубийство. Рут Скапелли.

— Слышал, — говорит Ходжес.

— Видимо, во время паломничества к прекрасному мистеру Хартсфилду.

— Да, — нет необходимости рассказывать Питу, что к прекрасному мистеру Хартсфилду он попасть не смог.

— У Скапелли был такой игровой гаджет. «Заппит». Очевидно, она его выбросила в мусорную корзину перед тем, как истекла кровью. Его один эксперт нашел.

— Хм. — Ходжес возвращается в гостиную и садится, морщась, когда сгибается в поясе. — И это ты подумал о совпадение?

— Не обязательно я, — с нажимом отвечает Пит.

— Но?..

— Но я просто хочу выйти на пенсию спокойно, черт побери! Если там есть, что-то, то это дальше будет дело Иззи.

— Но Иззи не желает такой вонючей ответственности.

— Не желает. И капитан не желает, и комиссар.

Слыша это, Ходжес невольно вынужден пересмотреть свое мнение о коллеге, как о конченом человеке.

— Что, ты действительно говорил с ними? Пытался сохранить эту вещь в действующем состоянии?

— С капитаном. Несмотря на протесты Иззи Джейнс, позволь добавить. Ее резкие протесты. Капитан поговорил с комиссаром. Поздно вечером мне передали, чтобы я это оставил, и ты понимаешь почему.

— Ага. Ибо это напрямую связано с Брейди. Мартина Стоувер была одной из жертв Брейди у Городского Центра. Рут Скапелли — его медсестрой. Репортер среднего ума за шесть минут смог бы сложить это все воедино и сварганить хорошую страшилку. Тебе это сказал капитан Педерсен?

— Так мне сказали. Никто в полицейском руководстве не хочет возвращаться к Хартсфилду, когда он все еще остается не способным себя защитить и, следовательно, предстать перед судом. Черт, да никто в мэрии этого не хочет.

Ходжес молча задумывается — может, глубже всего в жизни. Он в старших классах узнал выражение «перейти Рубикон» и догадался, что оно значит, даже без объяснения миссис Брэдли — принять решение, после которого возврата не будет. Позже он узнал, что часто к своему сожалению — большинство людей подходят к своим Рубиконам не готовыми. Если он скажет Питу, что у Барбары Робинсон также был «Заппит» и она пошла в Лоутаун с целью совершить самоубийство, Пит будет вынужден еще раз идти к Педерсену. От двух самоубийств, связанных с «Заппитами», еще можно отмахнуться как от стечения обстоятельств, но от трех? И, ладно, Барбаре, слава Богу, это не удалось — но она является еще одним человеком, связанным с Брейди. Она же была на том самом концерте «Здесь и сейчас». Вместе с Хильдой Карвер и Диной Скотт, которые тоже получили «Заппиты». Но способна ли полиция поверить в то, во что начинает верить он? Это важный вопрос, потому что Ходжес любит Барбару Робинсон и не хочет, чтобы в ее личную жизнь вмешивались без всякого конкретного результата.

— Кермит? Ты здесь?

— Ага. Просто я думаю. А к Скапелли вчера вечером кто-то приходил?

— Не могу сказать, потому что соседей не опрашивали. Это же самоубийство, а не убийство.

— Оливия Трелони также совершила самоубийство, — говорит Ходжес. — Помнишь?

Теперь Пит замолкает. Конечно, он помнит, как помнит и то, что к самоубийству ее подтолкнули. Хартсфилд запустил ей в компьютер плохую программу-червь, которая заставила женщину думать, что ее преследует призрак молодой матери, убитой у Городского Центра. Также поспособствовало и то, что большинство людей считали, будто безответственно забытый ею в зажигании ключ частично вызвал ту кровавую бойню.