Иван Петров - Томчин Страница 58

Очередь оборвалась неожиданно. Не было тишины, был хруст осыпающихся справа мелких камешков, шумное дыхание Кисы и молотки в висках. Потом я услышал стон мальчика. Это был мальчик, ребенок. Только это я успел подумать, подбегая к нему. Он уже умер, стон был последним и единственным. Лет двенадцать. У уткнувшегося рядом лицом в землю старика вывернуло наружу перебитый позвоночник. Киса толчком в плечо перевернул его и придержал сапогом. Старик молча смотрел на меня, а я смотрел. Не мог отвести взгляд от мальчика. Почему они нас так ненавидят? Это сказал Киса. Внуки не понимают, почему я никогда не рассказываю им о войне.

Глава 22

Все когда‑то кончается, кончилась и эта зима. Побежали ручьи, побежали и караваны. Через перевалы Алтая и Гиссароалая, спускаясь к плодородной Ферганской долине и междуречью. Туда и оттуда. В числе первых туда побежал караван шпионов Мухаммада. Или его матери. Нам все равно. Я так думал. В голове прояснилось, не пью, завязал. Вскоре, после его ухода, вышел и от нас из Каракорума большой караван‑пятисотка.

За зиму у всех накопились дела и вопросы. Накопились и у меня. С вопросами с караваном в Самарканд шли Омар из Отрара и Гамаль из Мараги, а по делам туда же был отправлен мой личный официальный представитель – Ухуна. К Мухаммаду, лично, и возвращаться был не должен, а должен был сделать собственные выводы из ответа на вопрос: кто стоит за подготовкой нападения на нас? Этому человеку я доверял делать выводы, на основании которых был готов к поступкам.

Караван исчез, не дойдя до Самарканда. Потом – новые данные. В Отраре нападение, Ухуна и Омар убиты, Гамаль спасся один. Убиты более сотни караванщиков, имущество захвачено наместником Мухаммада и отправлено в Бухару для продажи. Зря мне было все равно, чьи это были шпионы. Наместник Отрара Хайдар‑хан – протеже Теркен‑хатун, ее племянник и пристроен ею туда подальше от глаз Мухаммада. Он сообщил Мухаммаду, что прибыл караван лазутчиков Чингизхана, и тот отдал приказ. Деньги забрал себе. В Отраре крупный базар. Весной и осенью кочевники пригоняют скот, рабов. Меняют на ковры, меха и все прочее. Наш караван был новостью только для Мухаммада, с его непомерной жадностью. Отрар такого насмотрелся, только товар уходил мимо носа, не для этих мест предназначен. Торговле конец. Вот и ответ.

На два дня съездил в горы – успокоиться. Не горячиться. Гнев – плохой советчик, и я – не железный человек, мне тоже свойственна слабость. Не на людях. Я знаю, что мы не готовы. Но, сколько не думай – и так край, и так. Не отвяжется от нас эта старуха. Да и смысл, затягивать? Мухаммад только лучше подготовится. Мобилизацию проведет. Горе слабодушному.

Если не справимся за год – всему конец, раздавят. Подождем еще год – все равно раздавят, может и раньше. Давно решено, а начинать – рука не поднимается. Лучше бы в Египет занесло, хоть бы отдохнул, камни поворочал. Шутить надо, чаще шутить.

Сделал себе последнюю уступку, отправил в Самарканд посольство: Богру с двумя помощниками. Ничего не решит, но все‑таки, вдруг – какое‑то чудо? Хотя, какое может быть чудо, если требую выдать племянника – убийцу. И так весь народ косится, не понимает, почему медлим и не вырежем в отместку этот проклятый Отрар. А потому не вырежем, что название мне знакомо и не хочу я в эту Среднюю Азию – сил нет. Если бы не клятва…

В общем, посидел опять на горке и на степь посмотрел. И – как воевать с превосходящими силами кровожадного мясника Мухаммада иначе, чем это делал настоящий Чингисхан – я не знаю. В этот муравейник только на танке можно. Висит на мне Чингисхан, за руки цепляет, по земле сзади волочится.

Выбор у меня, конечно, есть. Или мой народ – или его. Пока я свою страну обихаживал, даже город построил, эта скотина и Бухару, и Самарканд, и Газну, и черте сколько городов пожгла, а свалят на меня. И Богру он казнит. Отправлял – в глаза смотреть не мог. Кому такую судьбу пожелаешь? Все, решение принято. Осталось только узнать результат.

Богра убит, помощники обриты наголо и выброшены в степь. Лучше бы убил или хозяйство отрезал, все – воинское увечье. А так – ребята будут смерть сами искать, в первом же сражении. Но волю проявили, до нас все‑таки добрались, чтобы сообщить. Не стали, оружие найдя, назад возвращаться для последней битвы. В прошлый раз, объявляя войну Китаю, семейный совет собирал, объяснял, рассказывал, к выводам подводил. А сейчас – не надо. Любой монгол поймет. Тяжело теперь воинам Мухаммада придется, плохо их будут в плен брать. Уж не знаю, какой героизм им потребуется проявить. Народ уж второе десятилетие с честью живет, кланяться не приучен, такого не стерпит. Хорошо, но сначала Отрар.

Времени, конечно, мало, но для семьи – всегда найдется. Малышка Есун решила его использовать правильно и, после долгих велеречивых рассуждений и славословий, поинтересовалась: кто страной будет править, когда я кони двину от военного перенапряга. А хорошо поинтересовалась, вовремя. Пока я только злой, а для войны надо еще и веселым быть.

Не стал я откладывать свое веселье и пригласил всех четырех братьев на дружеский серьезный разговор. Повеселят, дурака поваляют. Интересно же посмотреть, на что я столько времени потратил и результат увидеть. Предложил Зучи высказаться, но не успел тот себя похвалить и царем назначить, как второй брат, Чагатай, набросился на выскочку и обозвал его бастардом, не стесняясь присутствия опозоренной им матери. Драться решили, сцепились будущие повелители судеб, как два пьянчуги у пивного ларька.

Разогнал, пристыдил и назначил Октая. Придется старшим теперь стараться, из штанов выпрыгивая и злобно поглядывая друг на друга. Тут уж не до советов Теркен‑хатун. Не хотел, чтобы Бортэ все видела, но – необходимо. Понимает, видит – рано. Может, больше меня понимает, но что поделаешь – дети. Потом вдвоем решать будем. Может, какой‑то выход пока поищет? Заодно призвал брата Шиги, передал надиктованные писцам дополнения к Ясе. Пусть в единый кодекс сведет. Братья грамотные, потом сами прочтут. Война и рассудит, и даже помирит. Не получается пока развеселиться. Ну, злость – тоже хорошее дело, бодрит.

А есть ли у вас план, мистер Фикс? Есть у меня план, давно уже есть, да войск у меня, как всегда, мало. И для плана моего, и для войны с Мухаммадом – в целом. Свои две свежих дивизии для Китая Мухали получил. Нельзя его беспокоить, он и так – делает все возможное. А вот тридцатитысячный корпус, артиллерию мою осадную – он мне в прошлом году собрал, лучших спецов туда выделил и все они у меня стоят в бывших кара‑китайских владениях, на самой границе с Хорезмом. Друг. Все технари получили статус граждан Монголии и, в случае победы, передадут его своим семьям. А у китайцев семьи – это не семьи. Это батальоны. Этак, через пару лет, если нам повезет, весь север бывшей империи Цинь коренными монголами будет заселен. С правом выслуги у мужчин и всей социалкой, положенной прочим нашим гражданам и гражданкам. Вот тогда вместе о Сун начнем думать. А пока – пусть думают, как города в Хорезме брать. Как свои халабуды на место доставить. Полезные размышления, скоро пригодятся.

С Китаем – все. В Монголии оставим три дежурные дивизии: две уставшие – от Мухали и прошлогоднюю – Зучи, потрепанную главной дамой. Отдохнут, весенним призывом пополнятся, за порядком последят, если что – наготове будут. Боорчу за страной присмотрит и за младшим моим братом, Темуге. Этот от меня остается – головой кивать, если Боорчу потребуется поддержка брата самого Великого Хана Монголии. Не хочу его с собой брать, а так – при деле будет.

И чем мы тогда располагаем для нанесения пинка в живот объединенным вооруженным силам Хорезмской республики, во главе с обожаемым светочем всех правоверных султаном Мухаммадом? Семь регулярных дивизий монгольской кавалерии, из них пять – в броне, рыцарская конница. Восьмая – моя гвардия. Две свежих дивизии дает сват‑онгут. Итого десять.

А что наши доблестные сограждане немонгольской национальности, но с монгольским гражданством? И здесь все хорошо. Три дивизии кара‑китаев. Хотя кара‑китаев там – кот наплакал, больше местных мусульман. Ничего, под нашим руководством снова вспомнят счастливые времена побед и походов. Пока – во второй эшелон будем ставить, в осаду городов. Венгры дивизию сформировали, что с людьми жизнь в Монголии делает? Не улыбаюсь. Достойный народ, у нас на них вся экономика держится. Этих можно бы сразу по домам распустить, пусть делом бы занимались, но – не хочу им обиду наносить. Поставим в охрану караванов, для вывоза добычи и переправки ремесленников. Так и венгров с передовой постепенно с добычей вывезем.

Ну и – все. Четырнадцать дивизий кавалерии и тридцатитысячный корпус осадных машин. У каждого по четыре коня. У моих гвардейцев по пять. Ничего не забыл? А Си Ся? У нас же, по договору, должны предоставляться войска? Когда и куда скажу. Как же, как же! И ответ получили. "Если у тебя не хватает войск для войны, какой же ты хан?" Девушка, я все помню.