air - o f7d12d3eb98ba64b Страница 6

Она решительно взглянула на Давала.

– Я хочу посмотреть фильм. И не хочу гулять по городу и пить в парке.

– Не всем повезло учиться в закрытой школе за пределами Бостона, –

сказал Давал с таким ужасным акцентом, хуже которого Дэлайла еще не

слышала. – Может, только поездки в парки в Уичито и могли скрасить время

здесь.

Она схватила Давала за руку и повела его к машине.

– Нас ждет слэшер. [жанр фильмов ужасов, обычно убийца психопат, жертвы-

подростки и много крови – прим. перев.] С меня угощение. Обещаю, тебе понравится.

Кинотеатр в Мортоне был захудалым, таким Дэлайла его и помнила. А что

вообще изменилось? Ее спальня все так же была выкрашена в ярко-лиловый

цвет, и она все так же спала на маленькой кушетке. Родители носили ту же

одежду, так же укладывали волосы. На месте осталась и трещина в дорожке

перед домом. Казалось, пока ее здесь не было, время остановилось, и рос только

Гэвин.

Дэлайла заплатила за билеты и потащила за собой упирающегося Давала.

– Попкорн?

– Нет, – дуясь, ответил он.

– Конфеты?

Упоминание о сладком приподняло его настроение. Но когда они

приблизились к стойке с едой, Дэлайла подняла взгляд и рядом с киоском

увидела Гэвина. Всякий раз, что она его видела, не могла поверить, что он

настоящий. Он не был похож ни на кого другого. Такой красивый и идеально

странный.

– Ты знала, что он здесь работает? – зашептал ей на ухо Давал. – Это

потому мы здесь – из-за твоего друга?

Гэвин поднял взгляд и слегка улыбнулся, скромно помахав рукой.

– Нет! – зашипела в ответ Дэлайла. – Это ты должен об этом знать и

рассказывать подруге, которой не было здесь целых шесть лет! – она

попыталась улыбнуться в ответ Гэвину, но понимала, что получилось криво.

Его глаза засверкали от удовольствия, когда он заметил их перешептывания.

– Я не знал, – прошептал Давал. – Я же не хожу на эти чертовы фильмы, помнишь? Не могу же я строить парням глазки в темноте!

Дэлайла расправила плечи и подошла пылесосу, на который облокотился

Гэвин. Он какое-то время разглядывал ее, двигаясь взглядом от обуви к ее рту, щекам, а потом и глазам.

– Привет, Дэлайла.

Почему-то она почувствовала себя абсолютно обнаженной.

– Не знала, что ты тут работаешь.

Он пожал плечами.

– Мы ведь все время говорили о том, как мне пробраться в твою старую

школу. И не обсуждали, чем я занимаюсь.

– Верно, – Дэлайла почувствовала, будто в груди у нее мечется стая птиц.

Почему он так ее разглядывал? Если хочет узнать ее мысли, она и сама бы ему

рассказала. – Даже и не знала, что в кинотеатрах такое еще используют, –

Дэлайла указала на пылесос. А потом улыбнулась, потому что улыбнулся он, и

это было что-то вроде неторопливого флирта.

– Да. Их еще используют, – его улыбка стала заговорщической, придав его

словам легкий укор.

– Ага. Видимо, так, – следующие слова вырвались у нее так стремительно, что она не сразу заметила: – Может, отложишь свою вакуумную метлу и

пойдешь на фильм с нами?

Его глаза потемнели, но в этом не было ничего недружелюбного.

Внутренняя борьба, видимо, или смятение.

– Прости, но мне придется остаться здесь, – он выпрямился и кивнул в

сторону стоящего за ее спиной Давала: – Наслаждайтесь вдвоем.

– Уверен, нам понравится, – протянул Давал, подойдя к Дэлайле, как только

Гэвин завернул за угол, и зашипел: – Плохо дело, девочка.

Она простонала, признавая свое поражение, но звук вышел сдавленным.

– Знаю, рядом с ним я ненормальная.

– Признаю, что внешне он не так уж и плох. Думаю, раньше я этого не

замечал, – сказал он. – В нем есть нечто этакое.

– Не так уж и плох? Давал, да он просто секс на палочке.

Темные красивые и ухоженные брови Давала взлетели вверх.

– Дэлайла Блу, что ты вообще знаешь о сексе на палочке?

– Ничего, – сказала она, улыбаясь. – Но в то же время мне ведь не

обязательно участвовать в однополых играх, чтобы выяснить, что это не мое, верно?

Хохот Давала разнесся по почти пустому кинотеатру.

– Та школа что-то с тобой сделала.

***

Дэлайла и Давал сели в четвертом ряду, закинув ноги на сидения перед

собой. Каждый раз, когда кого-то убивали, Давал вздрагивал, а Дэлайла стонала.

С кровью переборщили. Фальшивая кровь была слишком вязкой и яркой.

Настоящая же в таком количестве была бы темнее, словно сердцевина розы.

Краем глаза Дэлайла заметила темную фигуру, а потом в поле зрения

возник Гэвин. И хотя он старался не привлекать внимания, пока ходил с

фонариком – удостоверяясь, что никто ничего не натворил, и никто не

занимается сексом в кинотеатре – его длинный силуэт появился на экране, когда

он прошел мимо.

Давал тут же убрал ноги с сидения перед собой, но Дэлайла не двинулась.

Она надеялась, что Гэвин остановится, заставит убрать ноги и шутливо-сурово

посмотрит. Может, даже коснется ее ног. Или даже наконец решит сесть с ними.

– Дэлайла, пожалуйста, убери ноги с сидения, – сказал он и, даже не

взглянув на нее еще раз, ушел.

Она наблюдала, как он шел между рядами с другой стороны.

– Что ж. Это было разочаровывающе.

Давал рассмеялся и снова закинул ноги на спинку кресла.

– Заметит тебя – вот тогда и заигрывай.

– Он меня замечает, – возразила она. Убийца на экране ломал мужчине один

палец за другим, и на миг Дэлайла отвлеклась. Но потом снова посмотрела на

Давала. – Ты когда-нибудь видел Гэвина с родителями?

Давал прикрыл глаз, размышляя.

– Мама вроде бы знала его маму. Она, кажется, затворница и никогда не

выходит из дома. А еще что-то такое было в какой-то год из старших классов, когда в школу приходили социальные службы поговорить с ним и учителями.

Кто-то из учителей сказал, что его родители не приходили на собрания и что их

вообще никто не видел. Разное говорили – что у Гэвина Тимоти нет родителей, что Гэвин Тимоти убил своих родителей, а теперь живет один в том безумном

доме, – Давал покачал головой и зачерпнул пригоршню попкорна. – Чушь какая.

Но через пару дней все успокоилось. Думаю, она иногда показывается.

***

Очередной скучный день подошел к обеденному перерыву. Давал поводил

Дэлайлу до края лужайки, а потом почему-то решил, что ему нужно идти к

друзьям на баскетбольной площадке, хотя явно не имел ни желания, ни

склонности к занятиям спортом. Дэлайла одна прошла остаток пути к месту, где

читал Гэвин, устроившись под деревом.

В этот раз Гэвин оторвался от книги, пока она приближалась, и следил за

тем, как она идет по газону к нему, улыбающемуся и вытянувшему перед собой

длинные ноги. Она остановилась на полпути и под его взглядом превратилась в

самую неуклюжую девушку на свете.

Рассматривая Гэвина этим туманным вторничным днем, Дэлайла яснее

ощущала, что никогда не торопилась расстаться с детством. Он был высоким, у

него проступали мышцы. На руках темные волоски. Ей было видно немного

волос под воротником его рубашки. Волосы на груди! А она была такой худой.

У нее и груди-то толком не было.

Гвэн не выдержал первым.

– Дэлайла?

– Хм-м?

Он провел ладонью по лицу.

– Ты… пялишься на мою грудь?

Дэлайла кивнула, скользя взглядом по его шее к лицу.

– Ага. А что тут такого?

– Ну… разве не должно быть по-другому?

Ого. Дэлайла почти проглотила язык.

– То есть… – начал он, пытаясь свернуть с темы.

Но Дэлайла не хотела, чтобы он говорил о чем-то другом.

– Разве девушки не должны взрослеть раньше парней? – перебила она его. –

Но я чувствую, что сижу рядом с мужчиной. А сама даже не расцвела, –

подумав, она опустила взгляд на свою грудь. – Боже, я ведь так надеялась.

– Расцвести? – спросил Гэвин, и его губы медленно расплылись в улыбке. –

Поверить не могу, что ты не постеснялась об этом заговорить.

– И, – продолжала она, игнорируя его, – думаю, ты выиграл в гонке за

зрелость.

– Это еще почему?

– А посмотри на этих школьников вокруг нас, их не сравнить с тобой, –

Гэвин отвел взгляд от ее лица, когда она это сказала, и посмотрел на их

одноклассников, которые ели или играли в баскетбол. – А еще у тебя есть

волосы на груди.

Он перевел взгляд на рубашку. И отметил:

– Есть немного.

– А у меня недо-сиськи.

По его губам скользнула полуулыбка, и когда он взглянул на ее грудь, Дэлайле показалось, что ее шея и щеки вспыхнут.

– Все у тебя хорошо с сиськами, – разглядывая, заметил он.

– Хорошо. Да. Спасибо. Прощай, неуверенность. Мои сиськи прекрасны.

– Более чем. Ошеломительные. Даже идеальные. Так лучше? – рассмеялся

он.

– Немного.