air - Unknown Страница 7

Мое сердце замирает.

– Я бы с удовольствием! А насчет отъезда – честное слово, не знаю. У меня билет с открытой датой, но для работы еще нужно будет составить резюме и портфолио. Поэтому, может, в следующие выходные? Мы сможем успеть что-нибудь организовать?

– Сто процентов, – отвечает он, выхватив у официантки счет, прежде чем она успела положить его на стол. – Теперь давай поедем в магазин, хочу полюбоваться, как Оливер распушит хвост, пока будет тебе все там показывать.

***

На выходные мы поехали на велосипедах по холмам и катались до тех пор, пока не вспотели. Оливер, Финн, Ансель и я – снова вместе покоряли дороги, с воплями неслись с холмов и подбадривали друг друга забираться вверх снова. Было куда лучше, чем раньше.

Мы стали лучше, чем были раньше.

После чего встретились с Миа, Харлоу, Лолой и Диланом в одном маленьком кафе в Алпайне и так наелись и напились пива, что мне захотелось продрыхнуть несколько дней подряд. Дилан принес для всех браслеты, которые сделал, пока присматривал за внучкой Фреда, и я надела свой, гадая, как так получилось, что этот – единственный, сделанный явно не пятилетней девочкой.

И по-прежнему… я все никак не задумывалась об отъезде. Когда пролетела неделя, я поняла, что даже не заглядывала в расписание рейсов. И каждый день искала причины зайти в магазин Оливера.

Мне нужно было зайти за ним и сходить пообедать.

Нужно принести ему обед.

Я искала Финна.

Мне нужно было одолжить зарядку для телефона.

А потом – ее вернуть.

Я оставила солнцезащитные очки на стойке – кажется, почти случайно.

Каждый раз, когда я входила, и над головой звенел колокольчик, Дилан приостанавливал дела и улыбался мне, будто я его лучший друг, и остаток смены позволял мне ходить за ним хвостиком по всему магазину.

Мы говорили о книгах, одежде, архитектуре и коровах.

А он так смотрел на меня и так улыбался, будто с мороза вышел на солнце.

Похоже на безумие, знаю, но ему так комфортно в собственном теле, что и я начинала чувствовать себя так же.

***

Сегодня вторник.

Это уже второй вторник с момента моего приезда, а приехала я в четверг.

– Так ты тут уже работаешь, или как? – интересуется Оливер, положив перед собой стопку комиксов.

Я отрываюсь от чтения «Танкистки», которую мне дал почитать Дилан, чтобы я оценила «все нюансы характера ее героини», и мы потом бы обсудили, когда он вернется. Я и не знала, что в комиксах бывают нюансы характеров героев.

Оливер ждет, но ответить мне нечего.

– Честно говоря, я и сама не понимаю, что тут делаю, Оллс.

Он молча улыбается, и понимаю, что отчетливо видит в моих глазах следующий вопрос: «Какого хрена вообще происходит?» – но решает не наседать.

– Вообще-то, я не против, – уверяет он. – В присутствии тебя и Лолы дела идут гораздо лучше.

Отложив книгу, я оглядываюсь по сторонам.

– Мне тут нравится. И нравится… быть тут с тобой целый день.

Оливер со смехом обходит стойку и перебирает почту.

– Ну да.

– А что?

– Это мило, конечно, но думаешь, я поверю, что ты тут ради меня?

– Ты о чем? – не особенно убедительно спрашиваю я.

– Ты все свое время проводишь вон с этим, – он показывает на Дилана, снимающего верхнюю коробку с большой стопки. – Когда я пришел вчера сюда, ты меня даже не заметила. Вы сидели рядом, смотрели что-то в его телефоне и смеялись.

– С ним весело, – опустив взгляд, я подергала выбившуюся ниточку на своем свитере. – Никогда раньше я не встречала таких, как он. Мы можем обсуждать самые странные вещи, а он умудряется превратить это в увлекательный разговор. Он на многое смотрит по-другому.

Оливер фыркает.

– Да уж.

– Я серьезно, – я беру из стопки один конверт. – Вот про этот конверт мы с тобой скажем только то, что он голубой и что это собственно конверт. А Дилан рассказал бы историю о том, как он в детстве ездил на бумажную фабрику, и что там использовали специальный краситель, чтобы получился именно этот оттенок голубого. Что перья такого же цвета бывают у голубей, они водятся в Гималаях, или где-нибудь еще, и что ощущение текстуры этой бумаги и этот голубой цвет мысленно возвращает его туда. В смысле, на бумажную фабрику, а не на Гималаи, – уточняю я.

– Он тебе, наверное, еще наболтает, как порезался бумагой, когда однажды закрывал какой-нибудь конверт своим членом, – добавил Оливер. – И понаблюдав за вами в эти дни, предположу, что ты после этого рассмеешься и спросишь разве что, какого цвета был тот конверт.

Вернув конверт в стопку, я снова оглядываю магазин. Да, наверное, я бы так и сделала, просто чтобы он не переставал рассказывать.

Скрестив руки на груди, Оливер прислоняется к стойке.

– Он тебе нравится.

Я обдумываю это, наблюдая, как играют мышцы спины Дилана, когда он тянется за другой коробкой, и как футболка обтягивает его торс. Внешне он противоположен моему любимому типажу мужчин – хоть и красив, но слишком небрежен. Но у него большое сердце, а интеллект, кажется, еще больше.

– Возможно, – отвечаю я. – Это плохо?

Шагнув ко мне, Оливер обнимает меня за плечи.

– Ни в коем случае.

– Но, наверное, ко мне он относится не так, – прикусив нижнюю губу, продолжаю я. Словно выбрав момент, Дилан возвращается в переднюю часть магазина и, улыбнувшись мне, поднимает разрезанные коробки, чтобы отнести их а подсобку. Присвистнув, он кричит:

– Просто несу пару коробок, нет-нет, не обращай на меня внимания, милая Перри…

Оливер смеется и качает головой.

– Скажем так, я думаю, ты не угадала. Вот прямо совсем.

НеДжо

В эту пятницу все будто вымерли, и я удивлен, что никого не нужно выгонять, чтобы закрыть магазин.

Я достаю из кармана ключи, позвенев ими немного.

В читальном уголке сидит только Перри, уткнувшись в «Нимону».

Это отличный комикс, и читается легко, поэтому она никак не могла оказаться в первой трети книги, даже с ее уровнем английского.

Она тянет время.

– Ну привет, – усевшись рядом с ней на диване, говорю я.

Перри отрывается от чтения и, откинув голову на спинку, смотрит на меня спокойным пристальным взглядом.

– Привет.

Последние полторы недели прошли… в напряжении.

Она часто и подолгу была здесь, по большей части разговаривала со мной. И меня не покидало странное чувство, будто в ее лице у меня появился новый таинственный лучший друг, и я не совсем уверен, за какие это мне заслуги.

Ни слова протеста с моей стороны, прошу заметить. Я просто пиздец как восхищен. Но в то же время я знаю, что скоро она возвращается во Францию, и не имеет значения, насколько приятно мне с ней может быть, я все же побаиваюсь, как будет ощущаться воспоминание об этом мимолетном знакомстве после ее отъезда.

– Я скоро закрываюсь, – говорю я ей.

Она еле заметно пожимает одним плечом.

– Да, думаю, пора.

Между нами повисла пауза – тяжелая и почти физически ощутимая.

Боже… Да и нахуй.

– Хочешь, поедем ко мне? – предлагаю я.

Надо же, я не споткнулся на полуслове, и мой пульс даже не участился. Я просто хочу это. Хочу ее. Хочу побольше времени с ней, хочу, чтобы она была со мной у меня дома, ужинала, что-нибудь смотрела, что угодно делала или даже просто ничего не говорила.

Кивнув, она с приятным хлопком закрывает книгу и, встав, несет ее обратно на полку.

На ней сегодня джинсы, туфли на высоких каблуках и футболка с огромным коралловым цветком, но ощущение, будто на ней ничего нет. И я не про то, что она как-то непристойно выглядит – вовсе нет, – а просто ей комфортно в своем теле. И она что угодно так носит – непринужденно.

Когда Перри возвращается ко мне, я беру ее за руку. И тут же вспоминаю, какая мягкая и прохладная у нее кожа. И да, снова: я понятия не имею, почему это сделал – просто почувствовал, что так правильно. Судя по всему, она тоже… или просто не хочет меня обижать.

Чутье побуждает меня удостовериться.

– Можно? – спрашиваю я и ослабляю хватку.

Но она хватает мою руку сильнее и тянет меня к двери.

– Пойдем. Я голодная.

На улице она ненадолго останавливается, чтобы я свободной рукой закрыл магазин. Я чувствую на себе ее взгляд. Чувствую ее прикованное ко мне внимание, которое прерывается, только когда от порыва ветра волосы закрывают ее лицо, и она убирает их за ухо.

Ее волосы как медь. Гладкие и тонкие. С металлическим оттенком, поблескивающим в свете летнего садящегося солнца.

– Ты сегодня тихий, – замечает она.

– Просто не съел банан на завтрак, – отвечаю я. – Дома оказался всего один, уже коричневый и жуткий, так что если честно, у меня было куча всего сказать, когда я увидел его с утра пораньше.

Перри кивает, будто все это ей понятно, хотя мы оба знаем – да вся планета давно знает – что я просто спонтанно несу всякую хрень, которая так же спонтанно возникает у меня в голове.