Роман Масленников - Книжный магазин Блэка (Black Books). Жгут! Страница 2

– Да.

– Включая нас?

– Да! Мы привыкнем.

– Чем ты занимался?

– Ой, да знаешь, мой обычный вечер. Сходил на экспериментальный фильм, где ничего не происходило два часа. Потусовался с порнографом, устроился работать в закусочной, всё как обычно.

– Почему ты сбежал?

– В записке всё объяснено.

– Там почти целая страница, передай самую суть.

Да, я в порядке, спасибо. Просто… защемило ногу в холодильнике.

– Он ушёл?

– Ага, довольно забавно, кстати, он звонил из телефонной будки, сказать что ушёл, и там была эта пчела, и он разбил рукой стекло, и у него пошла кровь и всё такое, и потом его ограбили.

Прямо вот так – пчела, кровь и грабитель.

– Так вы фотограф?

– Да, я много чем занимаюсь. Фотографирую, продаю мороженое, временами работаю на… знаешь о ЦРУ?

– Да.

– На них.

Посмотри на себя, вся одежда измята! Чем это ты занимался? Это что, помада у тебя на бороде? Я тут сижу в темноте, весь изволновался, а ты в это время жрёшь чипсы на коленках у какой-то девки! А где моя девка?! Я тоже хочу чипсов и девок!

– И ты ненавидел его бороду.

– Я постоянно находил её везде!

– Где моё лекарство?

– Я не виноват, что у тебя похмелье.

– Виноват. Если бы ты был нормальным человеком, мне не осталось бы столько допивать.

– Мы уже почти 10 минут этим занимаемся, я это себе не так представляла.

– Как и я свою первую жену. Играйте!

Мэнни был не таким как все. Таких, как он каждый день не увидишь. Я видел его каждый день.

Мэнни, работай со мной, и я сделаю из тебя звезду, понимаешь? Самую волосатую звезду во всём Млечном пути!

Да, ты подарил мне всё, что можно купить за деньги. Я спал на атласных простынях, ел рифлёные чипсы из серебряных чаш, разъезжал по всему городу на такси, но есть вещи, которые нельзя купить, такие как любовь, которую я нашёл в маленьком книжном магазине на Рассел-Сквер. Да, любовь. Ну, не то чтобы любовь, скорее свободу. Ну, не столько свободу, сколько сердечную доброту. Ну, может и не сердечную доброту, или свободу, или любовь, но меня никогда не заставляли спать с иностранными бизнесменами.

Мики Рурк сделал очередную подтяжку. Уже похож на собственные штаны.

Видите? Я не могу играть. Даже если бы у меня было 50 пальцев и миллион лет свободного времени, всё равно бы не смогла.

– Моё семейство обучает игре на фортепиано уже 200 лет. Из всех моих 13 сестёр и братьев, я единственный был послан обучаться. Остальные остались в юрте.

– Я серьёзно. Хочу пожить.

– Это и есть жизнь! Мы страдаем, надрываемся, умираем, вот и всё.

– Дурацкое фортепиано.

– Вы будете заниматься весь вечер, поклянитесь.

– Клянусь.

– Я приду завтра, и буду приходить каждый день, пока вы не научитесь играть.

– Что будешь делать со своим свободным временем?

– Даже не знаю. Долгие ванные, заплету бороду, расплету.

У Френ ничего не получится, ты загубишь свою жизнь, а я умру в одиночестве, вверх ногами на полу сортира пивной.

Посмотри на неё, у неё совершенство из ушей прёт.

– Вы едите? Я ем. Может, как-нибудь поедим вместе в одной комнате?

– Ну…

– Вы заняты. Наверняка встречаетесь с кем-то из миллионов своих друзей. Ну, ничего.

Только посмотри на неё. Уверен, что она моет волосы в горных ручьях и молоке.

Мне приходиться играть эту роль отчуждённого гения. Она сильно разочаруется, когда узнает, что я отчуждённый дрочун.

Скоро придёт Иосиф, он опять схватит меня за лицо, и мои мозги вытекут через нос.

Она даже не потеет. У неё что, нет гланд?

– Так, если я тебе скажу, что стены моей квартиры на самом деле сдвигались, ты решишь что я странная?

– Нет, я попрошу тебя прийти присмотреть за моими маленькими детьми.

– Если не веришь, можешь сам прийти понаблюдать за стеной.

– Не смеши меня, мы будем сидеть тут, наблюдать за термометром. Так ведь, Бернард?

– Не знаю, невозможно выбрать – стены, термометры…

Остаётся только надеяться, что когда я подброшу монетку, она взорвётся и убьёт меня.

Хватит! Я заведу себе подругу на это лето, пока это всё не рассосётся. Это будет летняя девушка, у неё будут волосы и летние друзья, которые знают, что такое быть на улице. Она будет играть в теннис и носить платья, и ходить босоногой. А осенью я её брошу! Потому что она моя летняя девушка.

– Может, зайдёте на чашку кофе, и мы всё обсудим?

– Ну да. Кофе, который я просыпала, вы подобрали своими щипцами, насыпали в банку и теперь хотите впихнуть его мне обратно.

Ты должен стать фортепиано. Играй от сердца.

Это ещё что. Наверху у него целые комнаты заставлены свежими картинами, он разговаривает на девяти языках, выдувает стекло, решает трудные задачи в уме, но он вам об этом не расскажет. Он очень скромный.

Вы обе такие милые девушки. Скоро заживёте душа в душу. Не деритесь. А если и будете, деритесь ласково, подушками и в пижамах.

– Это был управдом. Он передвинул мою стену и сделал ещё одну квартиру. И теперь на моей территории живёт какая-то женщина.

– И какая она?

– Ну, ты знаешь, они такие все из себя "Привет", "Как дела?" Даже на кофе меня пригласила. Хитрая стерва.

– Мне кажется, это статья.

Тебе нужен адвокат.

– Да, но они дорогие. Можно чтобы кто-нибудь прикинулся адвокатом.

– Да, кто-нибудь немного похожий на адвоката – наглый, жестокий, продажный, лжец, настоящий подонок, такой бы им показал. Нет, я не согласен.

– Ну, давай. А когда заведёшь себе девушку, я дам тебе рекомендацию. Я совру, скажу, что ты нормальный.

– Вы обвиняетесь в краже пространства. Я пришёл замерить комнату.

– Зачем?

– Шутки кончились, сестрёнка, ты можешь провести следующие 20 лет на электрическом стуле.

– Что вы делаете?

– Я буквально прыгаю от радости.

– Бернард, эта твоя термокуртка, кажется, не работает. Мне довольно тепло. Поверь мне, космонавты такие используют, чтобы охлаждаться.

– А в космосе что, жарко?

– Конечно!

Я теперь возлюбленный, у меня есть обязанности – вздыхать, держаться за руки и не заканчивать предложения.

А вот этот адвокат, который со всем разобрался, оказался каким-то маньяком. Я пошевелиться не могу от всех цветов, что он мне прислал.

– Слушай, знаешь что, мы ведь старые друзья. Тебе не кажется, что пора признаться, что нас невероятно влечёт друг к другу? Только на лето.

– Нет, не кажется. Думаю, стоит немного подождать.

– До каких пор?

– Пока кто-то из нас не умрёт?

– А это что за подонок?

– Это посетитель.

– Мне просто нужно подтянуть свой навык чтения.

– Но ты же написал книгу.

– Не, её за меня написали. Тот же пацан, что написал о «Спайс Гёрлз».

– Он не умеет читать… вообще.

– Да, он прогулял школу, но зато хорошо играет в снукер.

– Найти работу и наладить свою жизнь ты всегда успеешь, а паб закрывается через пять часов.

– Мог бы помочь. Не так просто найти себе работу.

– Бери Мэннину. Он всё равно бесполезен, возражать не станет. Ты будешь работать здесь, а он сможет вернуться в рыбацкую лачугу, где он родился.

И я оставил его сидеть там, уставившегося на свои большие пальцы в пепельнице.

Вечно находится один придурок, который шатается без дела и перекладывает всю работу на остальных.

– Да ладно, помнишь свои первые книжки. «Петя любит Женю, Женя любит Петю. У Пети есть мячик».

– "У Жени нет пальцев".

– Мы не трусы.

– Я трус. У меня в роду одни трусы.

Только глянь на его рожу. Наверное, даже хлопья пытаются сбежать из его миски!

Мэнни, меня повысили, теперь я на всех наезжаю!

– И что он сказал, этот карлик?

– Не называй его…

– Он карлик. Мелкий карлик.

– Что если он услышит?

– Не услышит! Ушки слишком маленькие!

– Бернард…

– Не начинай, любитель покупателей.

– Я только хотел сказать, что ухожу за краской.

– Зачем? Магазин такой, какой есть, потому что он такой, какой есть. Если бы он не был таким, какой он есть, он не был бы таким, какой он есть.