Александр Самбрус - Жара Страница 3

Старший сержант Вожелка уже было открыл рот, чтобы озвучить цифровой материал – у него он был самый точный и свежий, но вновь ощутил под столом довольно сильное надавливание на свой правый ботинок.

– Но не так, чтоб уж совсем критически. – Обе руки господина префекта оторвались от его щек. Это свидетельствовало о том, что уровень его обеспокоенности сошел на нет. – И все, слава богу, благонадежные. Так что пусть живут… – на этой благодушно-разрешительной ноте совещание и было закрыто господином префектом.

2

Я тут уже вторую неделю, к чему-то привык сразу, а к чему-то все никак не могу. Но надеюсь, что со временем все образуется. Жители своим городом гордятся и постоянно называют его то изумительным, то великолепным. В общем, это так. С одной стороны к городу подступает целое море воды – Великое Разделительное озеро, тут его сокращенно называют ВРО. Удивительное дело, как эти каких-то тридцать километров водной глади прямо-таки чудовищным образом разделяют наши страны. Пару часов на корабле, минут десять лету, а насколько все разное…

Если бы только озеро! С той, бывшей моей стороны, громоздится высоченная горная гряда, и это тоже, скорее всего, играет важную роль. Множество рек и речушек несут свои воды с этой гряды и впадают во ВРО, а вытекает из него всего одна, но бурная и полноводная река, и проходит она через наш город, так что здешнему правительству пришлось провести целый комплекс мероприятий: соорудить по ее берегам прочные дамбы и каменные набережные, обустроить в ее начале шлюз, а ниже по течению предусмотреть резервно-аварийное водохранилище. Довольно сложное гидрографическое хозяйство, мне с этим еще предстоит разобраться. В общем, красоты тут неописуемые, и можно сказать, что все пока складывается хорошо, вот только температура воздуха постепенно ползет вверх и это начинает ощущаться.

И вот что еще меня несколько пугает: говорят, что тут не просто жарко летом, а иногда в этих местах случаются так называемые «африканские прорывы». Тут этот термин используется в тех случаях, когда из Африки доходят порывы сирокко. Тогда даже Средиземное море – а это 500–600 километров – не является преградой для этого удушающего, обжигающего ветра. Раскаленные воздушные потоки несут сахарский песок и мелкую дисперсную пыль, но самое ужасное заключается в том, что все эти массы воздуха упираются в горную гряду и с этим удушливым и застойным состоянием нужно как-то справляться. Горожане говорят, что это, пожалуй, самое сложное в их жизни и что с этим нужно уметь справиться. Все проходят через этот непростой период, а потом все налаживается. Так что, вроде, ничего особо ужасающего нет. Просто интересно, а как у меня с этим всем получится?

А вот с общением проблем не наблюдается: у нас хоть и разные языки, но многовековое соседство заставило нас – как по ту сторону, так и по эту – овладеть обоими. Другое дело – акклиматизация. Если бы я приехал сюда зимой или же ранней весной, то у меня было бы на это время. Но так уж получилось, что сейчас весна на исходе, и чувствуется, что лето будет жарким!

С работой я освоился сразу, во время стажировки я освоил многие нюансы – группы товаров, котировки, – все это было мне знакомо. Вообще-то дядюшка запросто мог бы устроить меня и на столичной бирже, однако там нужно было идти на вакансию начинающего брокера, а тут он договорился о том, что я сразу стал брокером полноценным. И перспектив тут больше. И вообще дядюшка полагает, что мне нужно начинать самостоятельную жизнь и ни на кого не полагаться, а живя бок о бок с ним, я ее – свою самостоятельную жизнь – никогда не начал бы.

Что касается биржи, то тут существует давнишняя традиция: все ее служащие обязаны все время ходить в своеобразной униформе: черный костюм из грубошерстной ткани, белая рубашка с жестким воротничком, шляпа-котелок и кожаные ботинки. Костюм из плотной твидовой ткани, такие же груботканые рубашки, такой же тяжеловатый котелок. В первое же утро мне это одеяние и выдали под расписку, а также вручили экземпляр Генеральных правил поведения брокера. Этих правил целый свод, на всю неделю чтиво мне обеспечено! Правда, вне службы разрешалось не надевать форменный костюм, но начальство строго-настрого предупредило: все равно это должен быть костюм, пусть другого какого-то цвета и пусть не из такой плотной ткани – но все же костюм! Веселенькое дело – плотная ткань и в жару! И потом, после работы, все в теннисках, легких брюках, некоторые даже и в шортах, а ты – в костюме! Уже сейчас, в конце мая, по всему видно, что июнь будет очень жарким месяцем. А что будет в июле? Страшно подумать! Здесь это, пожалуй, самое знойное время в году. Говорят, что жара стоит невыносимая, все тело становится липким и такое возникает ощущение, будто тебя с ног до головы измазали оливковым маслом и выпустили на улицу.

Господин управляющий встретил меня очень приветливо, подробно расспрашивал о дядюшке, принял самое живое участие в вопросе моего обустройства.

– Как вы, кстати, устроились?

– Пока в гостинице.

– Это не дело, вам нужно побыстрее найти квартиру.

И тут же набрал по внутренней телефонной связи директора департамента человеческих отношений.

– Вот что, милейший, окажите всяческое содействие нашему начинающему брокеру: помогите ему подыскать квартиру, кого-нибудь с хорошей репутацией для ведения хозяйства и вообще – пока, в первые дни, не загружайте работой.

Так и получилось: с самого утра я заполнял в департаменте разные бумажки и уже через час-другой меня отпускали. Директор департамента предостерег меня:

– Непременно старайтесь успеть со всеми разъездными делами до двенадцати часов. Либо уже после шестнадцати возобновляйте. А то жара вас одолеет.

Я так и делал – утром вместе с представителем агентства по недвижимости отъезжал смотреть предлагаемые квартиры. И портного мне хорошего предложили: за два захода он подогнал на меня униформу. В ней я пошел в фотоателье – департамент человеческих отношений изготовит мне удостоверение. На карточке я показался не совсем на себя похожим. В жизни я выгляжу более привлекательным и интересным, вот только очень худой.

Рядом с моим столом оказались столы двух довольно обходительных молодых людей моего возраста – одного зовут Врано, а второго – Ладислас, оба они такого же высокого роста, как и я. Мы с ними довольно быстро сошлись и уже через пару часов были на «ты». За нашими столами мы не засиживаемся, это такая работа, что нужно носиться по главной зале как угорелому, постоянно выкрикивая, соглашаешься ты на эту котировку или нет, какую цену сам предлагаешь, все время нужно записывать цифры в блокнот, чтоб не сбиться, и все для того, чтобы что-то купить подешевле, а потом это же самое продать повыгоднее, и делать все это нужно чрезвычайно быстро.

В одиннадцать часов мои соседи сказали, что у нас есть законные пятнадцать минут на то, чтобы сбегать через пару кварталов в кафе – выпить чего-то холодненького и чем-то перекусить. Они переглянулись между собой и сказали загадочно: «В «тематическое» Максимилиана поведем, куда же еще для начала?»

На улице уже было нестерпимо: жара ударила мне прямо в лицо, я почувствовал, как рубашка стала прилипать к телу, – хорошо еще, что мы держались теневой стороны улицы. По пути я обратил внимание на какой-то странный автомат «Дышать – кислород!», но мы шли быстро и о чем-то справиться не было никакого времени. Тем более что мои новые друзья и так все время вводили меня в курс дела.

– В городе уйма ресторанов, кафе и прочих локалей. Всякие цукрарни, винарни, пиварни и просто забегаловки – на каждом углу, – объяснял Врано. – Но наиболее известными достопримечательности являются два кафе: «Желтый дом» и «У каторжан» – это самые старые заведения города. Начиная со средних веков, сюда – как в город пограничный – ссылали две категории населения: умалишенных и приговоренных к каторге. Считалось, что если северному неприятелю вдруг и удастся завладеть этим городом, то страна многого не потеряет – конечно, лишится части своей территории, что печально, а вот что касается «человеческого материала», так кто в те дикие времена держал умалишенных и каторжан за полноценных людей?

– Однажды мэр-социалист попытался их переименовать – под предлогом того, что эти названия якобы унижают честь, достоинство и прочие возвышенные права вверенного ему населения, но оказалось, что оба заведения намертво внесены в Перечень объектов мирового достояния и государству пришлось бы выплатить международному сообществу огромный штраф. К тому же и сами горожане жутко воспротивились. – Ладислас сделал паузу, а потом продолжил: – Представляешь, всю жизнь они и их предки посещали «Желтый дом» и «У каторжан», а теперь должны ходить в какие-то банальные «Петух с курицей», «Поросячья нога» или и в того более безликое «Аппетитное». Потому как у властей на какие-то оригинальные названия вряд ли хватит ума. Ну, вот и «Желтый дом» – это кафе к нам ближе находится, а к «Каторжанам» еще целый квартал отсюда, оставим их на послеобеденный период.