Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все - Брайан Рафтери Страница 13

Уилла Хантинга» – от которого он отказался. Вместо этого Лайман перешел на «Экстази». Версии этого сценария существовали еще в начале девяностых, когда его автор Джон Огаст занимался экранизациями детских книжек типа «Излома времени» и «Как есть жареных червяков». «Все, что мне предлагали, было про эльфов, гномов или Рождество», – говорит Огаст. Изначально «Экстази» затевался как короткометражный фильм, который мог бы стать ступенькой к более серьезным проектам. Отправной точкой для автора стали его визиты в Rock’ n’ roll Ralphs – супермаркет в кипящем квартале Сансет-стрип в Лос-Анджелесе[15]. «Всегда хотел узнать, как выглядит жизнь этих кассиров после работы», – говорит Огаст.

За несколько лет «Экстази» превратилось в полнометражный сценарий про нескольких так-себе-героев – в том числе скучающих работников супермаркета, – которые в одну ночь удалбываются экстази, устраивают пожар в отеле во время групповухи и едва не погибают от пули. Их истории Огаст рассказывает при помощи трех глав с нелинейной хронологией; персонажей и их линии то и дело ставят на паузу, а в конце фильма все сводят вместе.

У «Экстази» были все признаки самодельной криминальной комедии по следам тарантиновского «Чтива» – наркотики, оружие и остроумные бандиты (а кроме того, как и в «Тусовщиках», глубокое сочувствие к молодым и долбанутым протагонистам-лосанджелесцам). Если бы такой фильм вышел десятью годами ранее, его бы купил по остаточному принципу какой-нибудь мелкий прокатчик и выпустил в артхаусных кинотеатрах и университетских городках. Но после того, как в последний момент сорвалась сделка с независимым финансированием, фильм оказался в руках у Columbia/TriStar, вполне мейнстримного по духу подразделения Sony. TriStar в предшествующие несколько лет занималась производством звездных тяжеловесов для многозальников типа «Годзиллы» и «Маски Зорро». Развязные, закрученные, дешевые взрослые комедии типа «Экстази» были не ее форматом.

Появившееся на «Сандэнсе» независимое движение это изменило. Малобюджетные фильмы играли все большую роль в культуре, и большие студии стали выглядеть оторванными от жизни. Это положение вещей особенно бросалось в глаза на церемонии «Оскара» 1997 года, когда только один релиз студии-мейджора – романтическая драма «Джерри Магуайр» с Томом Крузом – получил номинацию на «лучший фильм». В других категориях тоже преобладали независимые фильмы, зачастую с малоизвестными именами и мизерными бюджетами – например, «Тайны и ложь» и «Фарго». Голливуд выставили с его же вечеринки, во всяком случае на тот вечер. «Не забывайте, что сама же Киноакадемия – древняя, ретроградная, та самая мейнстримная Киноакадемия – номинировала все эти фильмы, – отмечает историк кино Марк Харрис, в тот момент редактор Entertainment Weekly. – Это много говорит о том, что тогда всех восхищало».

TriStar Pictures пропустила кое-что из восхитительного: в начале девяностых студия заплатила Тарантино миллион долларов за сценарий «Криминального чтива», но отказалась от него и отдала Miramax («Они боялись за него браться, – говорил Тарантино о TriStar, – и думали, что кино будет несмешное»). Однако через несколько лет «студии с кошельками потолще уже пытались вести себя смелее и побольше рисковать», – говорит Харрис. Такой фильм, как «Экстази», вдруг стал выглядеть разумным вложением средств. Благодаря ему Sony выглядела чуть более модно и вышла на орбиту одного из самых востребованных и непредсказуемых молодых режиссеров десятилетия.

Лайман нашел немало знакомого в сценарии Огаста, напомнившем ему собственную лихую юность. В середине 1980-х Лайман, первокурсник Брауновского университета, и несколько его друзей были арестованы за кражу светофора и провели ночь в тюрьме – прямо посередине сессии. «Я стал в тысячу раз больше понимать про свое место в мире, – рассказывает он. – Копам было все равно, что у нас сессия. И я вдруг понял: ого, вообще-то моя маленькая жизнь по большому счету не так уж много значит. За неделю я осознал, что эта история была не худшим, что могло со мной случиться, а наоборот – лучшим, что могло случиться».

Героев «Экстази» Лайман и Огаст искали среди на удивление изобильного поколения актеров конца 1990-х. В их числе были Сара Полли, бывшая актриса-ребенок, недавно снявшаяся в душераздирающем «Славном будущем», номинированном на «Оскар»; Кэти Холмс, сыгравшая серьезную девушку-подростка в хитовом сериале «Бухта Доусона» на канале The WB, и бродвейский артист Диггз, обворожительный дебютант из романтического хита 1998 года «Увлечения Стеллы». Когда все были на местах, начались съемки, на которых, по воспоминаниям Лаймана, «каждый день был чем-то невозможным». Как, например, тот день, когда Лайман, сам работавший на фильме оператором, снимал по всему Лос-Анджелесу полицейские машины и был ненадолго задержан; тот день, когда ключевую сцену случайно сняли без звука; и тот день, когда Лайман ввязался в драку во время съемки одной из сцен рейва (которую продолжил и во время потасовки).

«Экстази» во всех отношениях находилось на границе разумного. В середине съемок был момент, когда Огаст – он работал режиссером второй группы, что для сценариста необычно – обнаружил, что стоит в окрестностях аэропорта в Санта-Монике и тихо рыдает. Только что Полли получила травму спины, снимаясь в сцене на капоте машины, и ее увезли в больницу на рентген. «Мне казалось, что фильм разваливается, – рассказывает Огаст. – Я отошел в сторонку, постоял минуту-две и вернулся к работе». Полли в итоге поправилась, Огаст тоже пришел в себя: теперь он вспоминает о съемках с нежностью, как об очаровательной, но сумасшедшей бывшей возлюбленной. «Съемки „Экстази“ состояли из хаоса и почти все время шли на адреналине, – говорит он. – Но именно такое ощущение нужно было самому фильму».

Лихорадка перетекла и в этап постпродакшна: Лайман и Огаст не только переписали и пересняли одну из главных сцен, но и дали отпор компании Sony, которая хотела полностью вырезать центральный 29-минутный эпизод в Лас-Вегасе. В этом конфликте авторы победили, но управленцы студии остались настолько недовольны Лайманом, что принялись жаловаться у него за спиной монтажеру фильма Стивену Миррионе. Миррионе тайно записал эти разговоры и поставил их на финальные титры во время первых показов, чем очень раздосадовал начальство (и повеселил Лаймана). «Ругаться со студией казалось нам почти обязательным, – говорит Лайман, – потому что дух самого фильма был бунтарским». Последним из этих вызывающих жестов стало то, что Лайман и Миррионе порезали знаменитую заставку Columbia с царственной женщиной и факелом и смонтировали ее с кадрами тусовщиков, отрывающихся в бьющем по глазам свете.

К началу января 1999 года – после рассчитанного на привлечение внимания короткометражного сценария Огаста прошло больше пяти лет – «Экстази» было наконец готово. В фестивальный хит оно превратилось сразу после премьеры в Парк-Сити. Если «На игле» показал неприятную подноготную героиновой культуры середины девяностых, то в «Экстази» воплотилась потная, слегка безмозглая эйфория поколения