Мышление через кино. Занимаясь философией, смотреть фильмы - Damian Cox Страница 27

главе выбранный нами фильм не прольет много света на этот вопрос. Напротив, наша философская дискуссия призвана пролить свет на фильм и на изображенную в нем возможность. Основной вопрос заключается в том, могут ли искусственно созданные разумные существа обладать внутренней жизнью, и главная причина, по которой такие фильмы, как "ИИ", не очень помогают нам в попытке ответить на этот вопрос, заключается в том, что в фильмах слишком легко обмануть этот вопрос. В научно-фантастических фильмах часто встречаются роботы с сознанием, но это не помогает ответить на вопрос, действительно ли такое возможно. Фильмы не показывают нам внутреннюю жизнь персонажей, будь то человек или робот, они оставляют нам возможность догадываться о ней, и в этом отношении они мало чем отличаются от обычной жизни. Когда фильм представляет нам нечто, предназначенное для функционирования в повествовании в качестве сознательного робота, мы должны сделать вывод о его сознании по тому, как он себя ведет. Но у создателей фильма есть множество способов сделать это, не продвигая обсуждение вопроса о том, действительно ли робот обладает сознанием. Мы склонны приписывать роботу сознание, если его поведение выглядит разумным, целенаправленным и коммуникативным, и если в фильме с ним обращаются так, как будто он обладает сознанием (например, HAL в фильме "Космическая одиссея 2001 года" (1968)). Мы легко можем принять то, что философ Дэниел Деннетт (Daniel Dennett, 1989) называет "интенциональной позицией" по отношению к таким проявлениям. Режиссеры облегчают этот процесс, придавая роботу человеческий облик (например, Сонни в фильме "Я робот" (2004)). И уж совсем облегчают, когда на роль робота приглашают настоящего человека (например, Робина Уильямса в фильме "Двухсотлетний человек" (1999 г.)). В фильме "ИИ" Спилберг смог добиться желаемого эффекта, пригласив на роль мальчика-робота реального мальчика Хейли Джоэла Осмента (R2D2, будь он проклят).

 

В фильме Дэвид представлен как полностью сознательный робот. В этом вопросе он однозначен. Как заявляет профессор Хобби в самом начале фильма (0:06), Дэвид должен стать новым видом робота, который будет обладать внутренней жизнью: чувствовать, воображать, тосковать, мечтать. Прав ли Хобби в отношении Дэвида - вопрос, который будет занимать нас на протяжении всей главы. Дэвид не просто кажется сознательным. Он глубоко, полностью осознан. Кажется, что он не только понимает, что его окружает, но и борется за удовлетворение своих желаний, испытывает эмоции. Кажется, что он испытывает мальчишескую любовь к своей матери (не к настоящей, конечно, а к Монике, которую он усыновил как свою мать). Он начинает свой путь к тому, чтобы стать настоящим мальчиком (т.е. органическим мальчиком), чтобы вернуть любовь Моники. Слоган сообщает нам, что его любовь настоящая, но как это может быть? Что нужно для того, чтобы любовь была настоящей? Прежде чем мы рассмотрим философию искусственного интеллекта, стоит сделать небольшую паузу и задуматься над этим вопросом. Что нужно для того, чтобы любовь была настоящей? Конечно, это зависит от того, что мы понимаем под любовью.

 

Ребенок любит своих родителей не совсем так, как взрослый может любить другого взрослого, и не совсем так, как взрослый может любить ребенка (хотя сходство в обоих случаях заслуживает внимания). Любовь ребенка - это прежде всего форма эмоциональной зависимости - особенно яркой, но все же формы зависимости. Любовь Давида заключается в склонности к проявлению привязанности - снова и снова. Она также состоит из своего рода отчаянной потребности: потребности в привязанности, внимании, близости, заботе, одобрении и присутствии Моники. Дэвид не нуждается в том, чтобы Моника заботилась о нем в практическом смысле (он робот, и она не обязана его обслуживать). Однако он нуждается в том, чтобы она заботилась о нем. Дэвиду не нужно, чтобы Моника была счастлива сама по себе. Ему нужно, чтобы она была счастлива с ним: и довольна им, и счастлива в его обществе. В Древней Греции философы различали три вида любви: эрос, агапэ и филия. Эрос - обычно, хотя и не обязательно, эротическая или сексуальная любовь - основан на желании и эмоциональной потребности (эмоциональная потребность - это желание, которое может нанести значительный эмоциональный ущерб в случае его неудовлетворения). Агапе - это разновидность бескорыстной любви: любовь, которая вкладывает в человека ценность, а не извлекает из него какую-то ценность. Образцом здесь служит любовь, которую, как иногда говорят, испытывает Бог к людям и, возможно, ко всему творению, или любовь родителя к ребенку. Филия, напротив, представляет собой смесь того и другого. Парадигматически это форма удовольствия, получаемого от дружбы, а также забота и уважение к своим друзьям. Если рассматривать эту трехстороннюю классификацию, то любовь ребенка к своему родителю представляется одной из форм эроса, и любовь Давида к Монике служит тому ярким примером. В этом отношении любовь Дэвида к матери вполне соответствует тому, что можно ожидать от любого здорового 11-летнего ребенка. Он ласков, эгоистичен, эгоцентричен, нуждается в помощи и раним.

 

Любовь Давида к Монике может показаться очень похожей на детскую любовь, но любит ли он ее по-настоящему? Два момента мешают положительному ответу на этот вопрос. Первый - это проблема, о которой мы уже говорили. Дэвид - робот. Он не из плоти и крови. Он "меха", как говорится в фильме. Является ли меча-любовь вообще эмоциональным переживанием? Возможно, это набор рутинных моделей поведения, которые не более чем имитируют любовь-поведение. Возможно, это нечто, что снаружи очень похоже на любовь, но внутри - тьма. Может быть, и так. Но есть и вторая причина сомневаться в реальности или подлинности любви Давида к Монике. Давид был специально создан для того, чтобы привязываться к родительской фигуре. Является ли любовь дизайнера настоящей любовью? Является ли она подлинной любовью? Дэвид создан для того, чтобы любить - в своей собственной интенсивной, детской манере - человека, который первым накладывает на него отпечаток. Протокол отпечатка состоит в том, что человек произносит по порядку список ключевых слов, прикасаясь к телу Дэвида в определенных местах. Все это довольно просто и механистично. Тем не менее, сцена импринтинга в AI (начиная с 21:45) весьма примечательна благодаря тонкой игре Осмента. Перед импринтингом Осмент играет Дэвида в очень жесткой манере, с неподвижной, почти безумной улыбкой. Его лицо то застывает, то искажается в преувеличенной выразительности (как в сцене смеха на 19:50). При импринтинге черты лица Дэвида смягчаются, глаза фокусируются более естественным образом, а выражение лица становится более человеческим. Импринтинг превращает робота в нечто более похожее на человека. Но, тем не менее, это заранее установленная процедура. Это не то, что Дэвид выбирает сам,