Ставка больше, чем фильм. Советская разведка на экране и в жизни - Виктория Евгеньевна Пешкова Страница 52

Удалось ли Вартаняну избежать заброски в Советский Союз или ему помогли оттуда вернуться в Тегеран, история умалчивает. Как бы то ни было, именно его группа взяла под наблюдение авангард, который должен был подготовить высадку основных сил, и «вела» его до самого ареста. Юноши девятнадцати-двадцати лет переиграли асов Скорцени? Что это было — счастливый случай, невероятная удача, которая раз в жизни выпадает любому разведчику? Или мы имеем дело с гением? Недоказуемо. Но возможно, если учесть, что Геворк и Гоар Вартаняны успешно работали в разных странах мира в течение 45 лет. Отозвали их только в 1986 году, а рассекретили, и то не до конца — в 2000-м. По их словам, большая часть того, что ими сделано, вообще никогда не будет обнародовано. И по значимости и результативности эти операции ни в какое сравнение не идут с тем, что происходило в Тегеране в 1943 году.

Очевидно, что Геворк Вартанян никак не может считаться прототипом Андрея Бородина, а Гоар и Мари Луни сходны только тем, что обе в совершенстве владеют фарси. Кстати, Вартаняны, по их собственному признанию, владели восемью языками, причем пятью — как родными, но никогда не называли, какими именно, чтобы даже косвенно нельзя было вычислить страны, где им довелось работать.

Хождение по «канатам»

Александр Алов и Владимир Наумов не ставили перед собой задачу снять фильм о том, как удалось предотвратить покушение на лидеров «Большой тройки». самый крупный на тот момент террористический замысел интересовал их, как повод поговорить о том, что собой представляет современный терроризм. Впрочем, если бы режиссёры захотели приоткрыть завесу тайны над этими событиями, вряд ли им это позволили бы.

О существовании четы Вартанянов они и понятия не имели, в противном случае это была бы история двух юных влюбленных, выслеживающих на тегеранских улицах немецких агентов. И финал у картины наверняка был бы счастливым. Между прочим, Вартаняны фильм видели. Количество драк, погонь и стрельбы их сильно позабавило — нелегал, производящий столько шума, уже не разведчик. Да и Тегеран образца 1943 года, по их словам, выглядел совсем не так убого — в городе было полно состоятельных господ из Европы, сбежавших от ужасов войны отнюдь не с пустыми руками. Многим удалось перевести в Иран свои активы, что позволяло им вести жизнь, не лишённую приятности.

Версию с «канатами» режиссёрам подбросили консультанты. По их словам, это был запасной вариант — проникнуть в британскую миссию через сеть водоводов, которые иранцы называют «канатами». В то время Тегеран не имел ни водопровода, ни канализации в европейском смысле. Вода поступала в город с гор самотёком по этим самым канатам, проходившим под всем городом. Один из входов в подземные галереи, действительно находился в районе полузаброшенного армянского кладбища. А на территории усадьбы, занимаемой английским диппредставительством, был артезианский колодец, сообщавшийся с канатами. Диверсия была назначена на 30 ноября — в день рождения сэра Уинстона Черчилля, в расчёте, что лидеры «Тройки» соберутся на приватный ужин с минимальной свитой, а значит, с ними легче будет разделаться.

А теперь пора задавать вопросы. Тегеранские канаты были достаточно узкими, передвигаться там можно было только согнувшись или вовсе ползком. Отправлять на задание террориста-одиночку означает многократно увеличивать риск неудачи, а большой группе там будет, прямо скажем, тесновато. Если задача состояла в убийстве «Тройки», то в случае успеха, использовать канаты как путь отступления — чистое безумие. А если вспомнить слова Скорцени о том, что Гитлер хотел бы заполучить Рузвельта живым и невредимым, совершенно непонятно, каким образом удалось бы протащить по канатам господина президента.

В любом случае, если канаты были запасным вариантом, то должен существовать и основной. Но о нём в открытых источниках нет ни строчки. Показательно, что в конце 2003 года по случаю 60-летия встречи «Большой тройки» в Тегеране, в пресс-бюро Службы внешней разведки была устроена пресс-конференция и некий генерал поведал журналистам только о том, как была ликвидирована первая группа головорезов Скорцени. О том, каким образом диверсант № 1 собирался выполнить свою задачу не было сказано ни слова. И, судя по всему, рассчитывать на то, что они когда-нибудь будут произнесены, не приходится…

Посвящённые хранят молчание и 80 лет спустя, предлагая широкой общественности довольствоваться официальной версией. На то, что в обозримом будущем будут рассекречены документы, связанные с этой историей, рассчитывать не приходится — глубоко внедрённая резидентура может состоять из нескольких поколений разведчиков, передающих эстафету друг другу, и дезавуировав «отцов» можно поставить под угрозу деятельность «внуков», а иногда и «правнуков».

Глава 11

ТАСС не был уполномочен

Человек с золотым пером

Юрий Соломин и Вахтанг Кикабидзе неотразимы, но разведчик Славин побеждает гнусного шпиона Глэбба

Вопреки расхожему мнению, возникшему во многом благодаря усилиям самого писателя, Юлиан Семёнов не был штатным сотрудником КГБ. Но друзья у него там имелись — силовые ведомства всегда поддерживали авторов, чьи произведения работали на их имидж. Так что, когда генерал Виталий Бояров, руководивший операцией по обезвреживанию агента ЦРУ Александра Огородника, предложил Юрию Владимировичу Андропову сделать эту историю достоянием широкой общественности, он знал, кто лучше всех сможет справиться с такой задачей. Устроить публичный процесс над разоблачённым предателем было невозможно — во время задержания тот принял смертельный яд. Впрочем, даже если бы его никчёмную жизнь удалось спасти, открытое судебное разбирательство устраивать, скорее всего, не стали бы. А рассказать об этой операции стоило…

С деталями операции Семёнова познакомил генерал Вячеслав Кеворков, в недавнем прошлом начальник одного из отделов Второго главного управления КГБ СССР, а тогда заместитель генерального директора ТАСС. В воспоминаниях Вячеслава Ервандовича, опубликованных на сайте Юлиана Семёнова, история написания романа изложена так: «Увиделись мы с ним в ресторане «Узбекистан», что недалеко от Лубянки, и я рассказал ему всю историю. Юлиан моментально загорелся об этом написать. Андропов, который к нему прекрасно относился, сразу дал добро. Через несколько дней Юлиан зашёл ко мне в Комитет. Я подготовил три тома дела и говорю: «Вот, посмотри, а я отойду в столовую». Прихожу через сорок минут. Его нет. Спрашиваю секретаря: «Зина, а где же Семенов? — Сказал, что всё прочёл, и ушёл». Я опешил — мы три года писали, а он