Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 Страница 10

— Хорошо, — серьезно кивнул Альберт. — И, Гарри, доверяй нам чуть больше. Это значительно уменьшит твою душевную боль и нашу головную.

Эдвин вышел последним.

— Гарри, я буду мстить. Мы в одной лодке, — тихо произнес он.

После того как ребята покинули поместье, мальчик долго сидел в кресле и бессмысленно смотрел на черный зев камина.

Через открытую форточку в комнату протиснулась небольшая сова с маленьким свертком. Гарри немедленно открыл его. Внутри лежал серебряный кинжал и письмо.

«С Днем Рождения!

Это мой последний подарок тебе. Я считаю, что нам следует избегать бессмысленных встреч и ограничить наше общение. Так будет лучше для всех.

Дориан Стан»

От этих сухих, холодных слов защемило в груди, а в глазах противно защипало. С неопределенностью было проще.

Было больно. Душа выгорала, скукоживалась от внутренней агонии и отказывалась сохранить в себе хоть капельку тепла. Внутри что–то начало рваться.

Дориан Стан умер вместе с их дружбой. Его теперь нет для Гарри… Ему стоит привыкнуть, что теперь он один…

Мир рухнул в одночасье. Ничего не осталось. Искренность, наивность, доверчивость и надежды были погребены под руинами. Хотелось плакать, выть, кричать, но мальчик молчал, не в силах выдавить из себя ни звука. Гарри знал что делать. Так ему будет проще. И Дориану тоже… наверное.

В комнату вошел Снейп. Гарри показалось, что он что–то спросил у него. Но мальчик так и не понял, что именно. Он взял с подлокотника кресла письмо и кинжал и выскользнул из комнаты. Было невыносимо душно. И против желания где–то внутри разрасталась совершенно неправильная обида.

Со всем нужно было покончить именно сегодня.

Северус Снейп удивился тому, что мальчишка ничего не ответил ему на простой вопрос о том, все ли ушли. На какой–то момент зельевар решил, что причина кроется в том, что он и не подумал подарить что–то Поттеру, и теперь тот демонстрирует всему миру вселенскую обиду из–за этого.

Но когда подопечный соизволил поднять взгляд, Снейп чуть не вздрогнул. Совершенно пустые глаза. Такие, которые бывают после смерти близкого человека или поцелуя дементора.

Мальчик отрешенно брел куда–то. Зельевар с удивлением заметил, что он взял маленькую лопаточку из подсобки на кухне и вышел на улицу. Снейп решил последовать за ним.

Поттер вырыл небольшую яму под корнями старой яблони и положил в нее кинжал, какое–то время посмотрел на него и принялся закапывать.

— Зачем вам потребовалось прятать этот нож? — ехидно поинтересовался сбитый с толку зельевар.

Подопечный вздрогнул и обернулся.

— Я не прячу, — глухо ответил он.

— А что же тогда вы делаете? — с едкостью продолжил Снейп.

— Хороню, — тихо, но уверенно произнес Поттер.

— Кинжал?

— Нет, дружбу… Я хороню ее…

По щекам мальчика потекли слезы. Он не всхлипывал, не шмыгал носом. Гарри плакал молча. Глаза же оставались пустыми и какими–то мертвыми.

Северус Снейп замер в нерешительности. Он не мог подобрать каких–либо слов и не знал, что ему делать дальше. Зельевар ненавидел подобные ситуации.

Он развернулся и зашагал к дому. Возможно, мальчишке нужно побыть одному. Северус Снейп действительно не знал, что нужно делать в таких ситуациях…

Глава 5. Стремления

После похорон Гарри еще больше замкнулся. В нем будто бы что–то разбилось и разлетелось на тысячи осколков, а потом собралось вновь. Мир снова обрел свою четкость и перед глазами как никогда ясно предстала его главная цель — стать сильным.

Мальчик иногда задумывался о том, что в этом похож на Тома Реддла. Он тоже с детства мечтал стать самым сильным. Но, хоть цели у них и были схожи, мотивации были противоположными.

Гарри мечтал об этом, потому что стремился защитить свой собственный мир и всех вхожих в него. Мальчик запретил себе быть вместе с кем–либо, чтобы еще раз не переживать боль от потери друга. Сначала предательство Роберта, потом исчезновение Тикки и теперь уход Дориана. Быть рядом с другими, но не вместе. Так правильно, так не больно…

Том же мечтал о силе, сначала для того, чтобы отстоять свою позицию во внутренней иерархии приюта, в котором он жил, а потом уже стремился доказать всему факультету, что он, человек без имени и рода, стоит куда больше, чем все они, вместе взятые. И ему это удалось. Но со временем желание власти и признания его силы только усилилось. И Том решил идти к этому любыми из возможных путей, даже самыми темными, грязными и тернистыми.

Гарри так не мог. Мальчику была важна собственная репутация, чистая совесть и неприкосновенность свободы других.

Реддл убивал, не задумываясь, для Поттера страх убийства был на первом месте.

Том привык добиваться всего сам. Его совершенствование силы началось с того, что он старался дать сдачи и отбить свое. Гарри же всегда стремился уйти от насилия, и его магия часто помогала ему в этом. Поттер вел себя так не из–за того, что был трусом, а потому, что, если он пытался отбиться или давал сдачи своим обидчикам, его за это очень сильно наказывали Дурсли. Ему запрещалось поднимать руку на их любимого сыночка Дадли и его друзей. Гарри так же запрещалось любое неуважительное отношение к ним самим, чтобы они ни делали. Единственным вариантом оставалось избегание. Возможно, если бы Гарри имел возможность отвечать, он пошел бы по тому же пути, что и Том.

Поттеру всегда хотелось высоко взлететь, достичь чего–то самому, начать представлять из себя что–то куда большее, чем просто пустое место. Реддл же полагал, что, чтобы подняться в глазах окружающих, порой достаточно подрезать крылья тем, кто посмел занять позиции выше его.

Гарри и Том были одиночками. Поттер верил в дружбу, Реддл в выгодные связи. Гарри хотелось свободы, Том же поначалу не знал, что с ней делать. В детстве они оба мечтали найти человека, который был бы способен их защитить, и так же рано разочаровались в мире, поняв, что полагаться стоит только на себя.

Поттер теперь тратил дни августа на изучение нового материала и переосмысливание старого. Он писал интересующие его вопросы в отдельный свиток, намереваясь задать их преподавателям после возвращения в Дурмстранг. Черная карта немного тревожила его, но мальчик решил, что с этим будет разбираться уже в школе.

Снейп молчал. Гарри это вполне устраивало. Похоже, опекун окончательно убедился в психической нестабильности подопечного. Видимо, его весьма повеселила сцена похорон кинжала. Но Гарри было безразлично. Для него это были самые настоящие похороны. Первые в его жизни, и относился он к ним серьезно.

Зельевар теперь постоянно бросал украдкой взгляды на мальчика. Гарри же делал вид, что не замечает этого. Так же как и ежедневно подливаемую в чай Успокоительную настойку.

Мальчик свел все свое общение с опекуном до пожеланий доброго утра и спокойной ночи. Когда–то, в самом начале проживания в этом доме, он старался задавать вопросы о зельях. Но получал в ответ сначала пространственные лекции о собственном идиотизме, который несомненно являлся наследственной чертой Поттеров, а потом все–таки давал какие–то мудреные разъяснения, которые были явно не рассчитаны на десятилетнего ребенка. Опекун наслаждался выражением непонимания и растерянности на лице мальчика. Гарри быстро научился не задавать вопросов в этом доме. В принципе, у Дурслей было то же самое.

Во время совместного ужина Снейп внезапно решил поговорить с подопечным. Видимо, Дамблдор провел с ним воспитательную беседу по правильному обращению с детьми двенадцати лет, и зельевару пришлось выполнять нормативный минимум. Другого объяснения некоторым вспышкам относительной человечности с его стороны не находилось.

— Поттер, у тебя высокие баллы в школе, — констатировал Снейп.

— Да, — Гарри продолжил бороться с отбивной, которую можно было охарактеризовать как резиновую.

Зельевар на какое–то время замолчал.

— Я рад, что ты не опозорил меня.

Поттер поднял голову от тарелки.

— Если вы считаете, что моя успеваемость каким–то образом имеет отношение к вам, вы очень сильно ошибаетесь. Я занимаюсь только для себя.

Зельевар приподнял одну бровь.

— Ты уверен в этом?

— Конечно. Ваша похвала мне не нужна. Так же, как и защита вашего имени.

Снейп сверкнул глазами.

— Мне кажется, ты стал заниматься зельями, потому что ждал, что я признаю тебя. Но чтобы это произошло, ты должен был бы сделать что–то действительно выдающееся.

Гарри усмехнулся и откинулся на спинку стула.

— Хотите правду? Вы никогда не думали, что мир не вертится вокруг вас одного? Я всегда любил читать. Библиотека всегда была местом, в котором я чувствовал себя в безопасности. Здесь же мне пришлось читать потому, что тут не наблюдалось никаких других занятий. Я же был как узник — выйти на улицу строго запрещалось. Изучать заклинания, размахивая обычной веточкой, не очень–то увлекательно. Я занимался самостоятельно ежедневно, чтобы не быть хуже моих сверстников, выросших в магическом мире. Зельеварение не так сложно осваивать теоретически, да и разбираться во взаимодействии компонентов достаточно увлекательно. Десятилетний ребенок просто нашел интересное для него занятие. Я увлекаюсь зельями не ради вашей признательности, а для удовлетворения собственного интереса.