Возвращение в Аргентум - M. J. Scott Страница 17

* * * * *

Мелира чувствовала, словно постарела лет на десять менее чем за неделю.

Полюбившийся ей лагерь беженцев был наполнен Фирексийцами. К тому же ей приходилось целыми часами развлекать депрессивного голема и гоблинскую руку – по крайней мере, пока не вернется Лилиана.

Орда Фирексийцев лязгала и щелкала, перетекая вниз по наклонному полу пещеры, их шипение и треск сливались в симфонию призрачного шепота.

Мелира не сходила со своего места, отважно стоя перед укрытиями из Темной Стали, выстроенные в стенах в юго-восточной части Печного Уровня. Воины Ауриоки окружали ее, их светлые волосы мерцали, а металлические части тез сверкали, готовые принять смерть.

- Вы оставите нас в покое! – Сказала Мелира, или что-то в этом роде.

- Я не припомню, - опомнилась она, смутившись.

Орда расступилась, и из ее центра вышел громадный металлический человек, его кожа была особого серебряного оттенка, которого Мелира ранее никогда не видела. Свет, казалось, притягивался к нему, и одновременно, исходил из него.

- Мем-Мемнарк? – заикаясь, произнесла Мелира, дрожа, но отказываясь сходить с места.

- Нет. Карн.

- И Слобад! – Рука гоблина подпрыгнула на плече голема и устроилась на его голове. – Мы останемся здесь, пока не вернется темная леди. Это то, что известно Слобаду.

Мелира передвинула свою ладью. Она ненавидела игры, но шахматы, похоже, было единственным способом успокоить голема. От огромного количества свободного времени, он ходил кругами, пока не промял пол, затем принялся бросаться на тени, угрожая всем окружавшим, и выкрикивая несуществующим людям волшебные слова, такие, как урза. Мелира случайно открыла, что металлического человека можно было утихомирить, озадачив его умственной практикой, такой, как шахматы. Это была единственная игра, которую она узнала от Троллей, которые, несомненно, перенесли ее из какого-то другого мира.

К несчастью для Мелиры, Слобад (который назначил себя официальным тренером Карна) невероятно хорошо играл в шахматы.

- Шах и мат, зеленоглазая рыжая девчонка! Хахахаха, Слобад – эм, в смысле, Карн – выиграл. Снова.

* * * * *

Солнце взошло рано, касаясь развернувшейся в сумраке сцены своими бледными пальцами.

- Выведите подношение вперед, - приказала Элиш Норн преисполненным значимости, низким голосом.

Фирексийские слуги с гротескной готовностью повиновались. Джор-эл выглядел неважно.

- Что?! – прогудел Венсер, его омертвевшие куски тела выглядели так, словно в любой момент осыплются на плитку из белого мрамора. Его здоровый глаз вспыхнул синим огнем, а голова завертелась из стороны в сторону – от тела Ауриока-мистика, которого тащили через палисад, к фиолетовым глазам Лилианы, и обратно. Снова и снова.

- Что? – сказала Лилиана.

- Тебе… преееееееееееееввааааааааать? – с усилием выдохнул Венсер. Фирексийцы прибивали Ауриока к торчащему сооружению в центре площади. Джор-эл выл от боли, и его стоны ветром разносились в затхлом воздухе. Это были тихие стоны, в них не было ни бунтарства, ни надежды. Лишь усталость.

- Начинайте ритуал, - прошептала Элиш Норн, и ее голос, таинственным образом разнесся по пустынной площади. Фирексийцы двинулись к Венсеру.

- Стойте… - выдохнул он.

- Что? – сказала Лилиана.

Затем темная жидкость затмила его глаза, пришла боль, и его кошмар начался.

* * * * *

Шеолдред не могла унять подергивание в своих конечностях.

Она пыталась сжимать клешни, воздерживаться от еды, наоборот – есть много, считать до бесконечности, медитировать над абстрактными мыслями, и разминаться.

Ничего не помогало и не унимало тремор.

Она даже распространилась на ее голос. Неоднократно, при обращении к своим солдатам, ее слова дрожали и обрывались. Когда она пыталась говорить с големом или рыжеволосой девчонкой, то неконтролируемо начинала заикаться.

- Шахматы? – как-то предложила рука гоблина. Шеолдред все равно делать было нечего.

* * * * *

Лилиана лежала с открытыми глазами, уставившись в темноту.

- Красота. Как клубящиеся, рваные края тонкой пелены кошмарного сна, мелькающего перед стремительной атакой твоего сознания, - сказал Джор-эл, проводя пальцами по кончикам ее волос.

Как-то Джор-эл сказал, - В этом мире больше нет Бога. Должно быть, он давно нас покинул. Ибо, как справедливый Бог мог стоять в стороне, допуская сюда Фирексийцев?

Бога нет, подумала Лилиана.

- Должно быть, это продукт науки, или природное явление, - сказал Джор-эл, проводя пальцами по ее шее, задержавшись над шелковым воротником ее платья.

Должно быть, это потому, что у вас нет достаточно мощной магии, чтобы остановить их, подумала Лилиана.

- Судьба испытывает всех тем, что они не могут контролировать, - сказала Лилиана. Джор-эл улыбнулся той редкой улыбкой с ямочками, от которой уголки его глаз расслаблялись. Выражение его лица было по-мальчишески полным надежды…

Крики Венсера пронзили чернильную тишину их палатки в Зарослях. Лилиана прикусила губу и сорвала с себя покрывало – вспоминая каминный свет глаз Джор-эла в темноте. Она одиноко встала во мгле. Венсер вскрикнул опять, на этот раз его крики перешли во влажные всхлипывания в темноте. Боль, он, должно быть, объят болью…

- Я его убью, - пробормотала Лилиана себе под нос. Мне нужно поспать!

Нет, не нужно, и нет, не убьешь, произнес Никол Болас скучающим голосом в ее сознании.

Хорошо, что ты дракон, а не человек, подумала в ответ Лилиана.

Это угроза? Усмехнулся Никол Болас.

Глава 10

Печной уровень был душным в лучшем случае, и фатально жарким в худшем. Мелира не могла вспомнить, когда в последний раз она видела прохладную зелень леса. Ее кожа ощущалась сухой, и под глазами углублялись темные круги. Она не знала, выдумывает ли она это, или нет, но ей казалось, что ее кожа приобрела странный шафрановый оттенок.

Карн остепенился и погрузился в собственный распорядок дня, слава Солнцам. Он просыпался, играл в шахматы, ел, играл в шахматы, присматривал за Преторами, играл в шахматы, ел, упражнялся в метании металла на гоблинской свалке, играл в шахматы, и затем ораторствовал у входа в одну из лакун по его выбору. Его речь в основном была бессмысленной, но некоторые беженцы начали регулярно приходить, садиться и слушать его разглагольствования. Малире было все равно – пока ее народ находил хоть какую-то надежду и покой, они могли поклоняться хоть дерьму Негатора.

Количество больных, наконец, начало сокращаться. В отсутствии боевых действий, Мелире требовалось заботиться лишь о тех, кто