etrange_e - Гарри Поттер и Часы Жизни Страница 18

Я отвлёкся. На самом деле положение серьёзное - школу Хогвартс могут закрыть, если нападения на учеников не прекратятся. Очень надеюсь, что Дамблдор не допустит этого».

От неприкрытого сарказма профессора слегка коробило, но Гарри продолжил чтение.

«Нас снова спас Гарри Поттер… На сей раз, он победил василиска, живущего в Тайной комнате. И как это он всё успевает? Теперь все будут носиться с ним, как с редким артефактом. Кроме меня, разумеется.

Послезавтра начнутся каникулы, так что я, наконец, всецело займусь своими опытами и исследовательской работой».

Первая запись, сделанная Снейпом в начале третьего курса была про Люпина.

«При всём моём уважении к Дамблдору, я считаю крайне неосмотрительным назначение на должность преподавателя Защиты от тёмных сил Ремуса Люпина. На мой взгляд, директор подвергает опасности жизни учащихся. Учитель-оборотень! Мерлин, куда катится школа?

Не то чтобы я плохо относился к Ремусу - из всех друзей Поттера-старшего он был самым лояльным ко мне. Я даже сам вызвался варить для него волчье противоядие. Но, если вскроется факт, что курс по Защите ведёт волшебник, имеющий самое непосредственное отношение к пресловутым тёмным силам, неприятностей не оберёмся»

Гарри взгрустнул, вспомнив уроки Люпина.

«Похоже, Поттер привязался к нашему домашнему вервольфу. Как трогательно! Наверное, часами слушает, как Ремус превозносит достоинства Джеймса.

Сегодня я приносил Люпину зелье. В его кабинете сидел Поттер и с таким диким ужасом уставился на дымящийся бокал в моей руке, что я, право, чуть не расхохотался! Он, несомненно, подумал, что я пришёл отравить его обожаемого учителя. Представляю, каких усилий стоило Поттеру удержаться от соблазна выбить бокал из моих рук».

Юноша усмехнулся - он был вынужден согласиться с умозаключениями профессора с одной лишь поправкой, что бокал он хотел выбить из рук Люпина, когда тот собрался выпить своё зелье.

«Как мог Сириус Блэк проникнуть в Хогвартс? Невероятно! Он изрезал портрет Полной Дамы и пробрался в гостиную Гриффиндора!

Бесспорно, ему нужен Поттер. Блэк ищет его, чтобы убить. Только он не учёл, что кроме Дамблдора в замке есть ещё один человек, который сотрёт в порошок любого, кто подвергнет жизнь мальчишки опасности. Я оберегаю Поттера исключительно из любви к его матери, от которой он унаследовал разве что…глаза…такие же зелёные и пронзительные…

В общем, всех учащихся согнали в Большой зал, а преподаватели обыскали школу. Естественно, безрезультатно».

Несколько слов из предыдущей записи Гарри перечитал раз десять, прежде чем перевернуть страницу.

«Сегодня мне пришлось замещать Люпина. Было забавно наблюдать за реакцией класса. Думаю, в воспалённом мозгу Поттера весь урок рисовалась красочная картина, как его любимый учитель корчится где-нибудь от боли, проклиная меня. Ну, что ж, на роль исчадия ада я подхожу как нельзя лучше!

Грейнджер действовала мне на нервы, а Уизли осмелился критиковать мой стиль преподавания. Вот оно - тлетворное влияние Поттера! А ведь я ради их же блага вызвался вести занятие. Хотелось донести до их мозгов сведения об оборотнях и способах их обезвреживания».

«Да, Мастер Зелий действительно был обеспокоен тогда», - промелькнуло в голове у юноши.

«Весь волшебный мир сбился с ног, пытаясь уберечь Поттера от Блэка, а гриффиндорская знаменитость разгуливает, где ему вздумается! Он не утруждает себя мыслями о последствиях, предоставляя право простым смертным заботиться о его безопасности!

Пару часов назад прибежал Драко и с преогромным удовольствием нажаловался на Поттера, которого видел в Хогсмиде. Точнее, Малфой видел там только его голову.

Я подловил нашего Хогвартского Мессию у статуи горбатой ведьмы и привёл в свой кабинет. Разумеется, он отрицал слова Драко, в связи с чем, мне пришлось выложить Поттеру всё, что я думаю о нём и его отце. В ответ он откровенно нахамил мне, наглец!

И ещё у него был какой-то странный пергамент, наверняка напичканный чёрной магией. На бумаге проявлялись отвратительные слова, адресованные мне, чем-то напоминающие издёвки Поттера-старшего и его дружков…Я вызвал Люпина и он унёс пергамент с собой на исследование».

Гарри отчётливо помнил тот разговор со Снейпом.

«Сегодня на экзамене я насладился провалом Поттера. С каким мстительным удовольствием я наблюдал за его жалкими попытками сгустить Морочащую закваску!

Пожалуй, это был лучший день за последние полгода. Я с чистой совестью поставил мальчишке «отвратительно» по зельям».

«Странно, - подумал юноша, - почему же в итоге у меня тогда оказалась оценка «удовлетворительно»?»

«Блэку удалось ускользнуть из рук правосудия. Я рвал и метал! И мне было плевать на Фаджа и на то, что он обо мне подумает! Правда, я успел всё-таки донести до сведения министра, что Поттеру позволяют неслыханные вольности - краса и гордость Гриффиндора постоянно нарушает школьные правила, а также незаконно посещает Хогсмид.

А как объяснить исчезновение Блэка? Конечно, это Поттер всё подстроил. Только он мог помочь Блэку бежать. А Дамблдор невозмутим и спокоен, несмотря на то, что ЕГО любимчик снова в опасности!

Вот ещё что - Поттер применил ко мне «Экспеллиармус». Сдаётся мне, что он сделал это не под влиянием Помрачающего заклинания, хотя по началу я оправдывал его действия чарами Блэка. Вряд ли я теперь что-то смогу доказать директору. Как сказал Фадж, к Поттеру все питают слабость. И Дамблдор - не исключение».

Следующая заметка была короткой.

«Моя неприязнь к Поттеру растёт день ото дня - я чувствую это очень остро, как и он, впрочем. А всё из-за Дамблдора - упросил меня исправить экзаменационную оценку Поттера по Зельям. Мы чуть не поругались с директором из-за этого. Зачем вообще учить Мальчика-который-выжил? Посадим его на трон в Большом зале, будем любоваться, и бить поклоны. Пожалуй, стоит предложить эту идею Дамблдору».

«А фантазия у Снейпа была богатая», - отметил про себя Гарри и принялся читать записи, относящиеся к четвёртому курсу пребывания в Хогвартсе.

«Какими словами выразить свою досаду по поводу того, что Защиту от тёмных сил в этом учебном году вновь буду вести не я? Чего опасается Дамблдор? Очевидно, что моя преданность директору не может подвергаться никаким сомнениям. Впрочем, мои брюзжания на этот счёт положения вещей не изменят.

В этом году в Хогвартсе пройдёт Турнир трёх волшебников. Интересно будет посмотреть на поведение Каркарова - когда-то он пытался свидетельствовать против меня в суде, но Дамблдор заткнул ему рот. Хорошо, что Поттеру нет семнадцати - он непременно бросил бы своё имя в Кубок, а так я спокоен».

Юноша перевернул страницу.

«Он всё-таки умудрился ввязаться в Турнир трёх волшебников, этот вездесущий Поттер! Я точно закончу свои дни в Святого Мунго!

Как ему удалось бросить своё имя в Кубок Огня? Что бы ни говорил Дамблдор, это сделал Поттер! Правила Турнира, также как все прочие правила и законы, писаны не про него! Боюсь, он даже не представляет себе, как сильно рискует!»

Риск был действительно велик. Гарри отчётливо вспомнил момент, когда из Кубка вылетел маленький клочок пергамента с его именем. Тогда он ещё не подозревал, какая опасность ему грозит.

«Грюм был у меня с обыском. Я застал его в своём кабинете. Он сослался на приказ Дамблдора, но я уверен, что директор не мог отдать такое распоряжение. Грозный Глаз совсем свихнулся на почве своих параноидальных подозрений. Пусть только сунется в мой кабинет ещё раз!»

Дальше шли рассуждения профессора о том, что он сделает с Аластором Грюмом.

«Хвосторога чуть не убила Поттера на первом этапе Турнира. Я старался сохранять спокойствие, но периодически моя рука невольно тянулась к волшебной палочке. Это было ужасно.

Следует признать, что Поттер отлично летает на метле. Благодаря своему мастерству, он лихо завладел золотым яйцом и прошёл во второй тур. Интересно, какое испытание будет следующим?»

Гарри смущённо улыбнулся, прочитав похвалу Снейпа.

«Сегодня Дамблдор сделал мне комплимент.

Мы беседовали с ним после Святочного бала в холле. Я осведомил директора, что Метка Каркарова тоже потемнела, и что он намерен бежать, если почувствует в ней жжение. На вопрос Дамблдора - не хочу ли я присоединиться к Каркарову, ответил, что я не такой трус. На что директор сказал мне, что я «несравненно храбрее Игоря» и посетовал, что распределение учащихся по факультетам проводится слишком рано. Я буквально онемел, поняв ход мыслей профессора…»