Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 Страница 18

Зельевар был ребенком двух неблагополучных родителей из разных миров. Он с самого детства впитывал в себя всю грязь: и достававшуюся от магов, и перепадавшую от магглов.

Снейп мечтал о свободе от оков собственной семьи. И в итоге он оказался скованным еще сильнее. Хогвартс раньше виделся ему убежищем, сказочным замком, но этот иллюзорный образ разрушился в первые же дни пребывания в школе. Компания Мародеров ненавидела абсолютно всех слизеринцев, но Снейп был их излюбленной жертвой. Он учился с ними на одном курсе, у него не было никакой поддержки или влияния семьи, не имелось каких–то дополнительных знаний, чтобы суметь ответить сразу четырем обидчикам.

Единственным светлым пятном в его жизни была Лили. Она не раз вытягивала его из собственного мрака мрачномыслия и пыталась дать хоть какие–то крупицы радости, счастья и тепла. Ее невозможно было не полюбить.

Он искренне ненавидел Мародеров. Всех.

Джеймс любил играть с ним, как кот с мышью. Ему нравилось добиваться от Снейпа эмоций. Это походило на азарт охотника, который загнал добычу в угол, и теперь ему нужно было нанести последние удары. Он не уставал разрабатывать особо мерзкие планы новых «розыгрышей», которые на деле превращались в избиение младенцев.

Сириус всегда кружился вокруг Поттера, как пес, радостно заглядывая ему в рот и ожидая от него новых превосходных идей для развлечений. Как бы он ни открещивался от своего рода, Блек все равно оставался Блеком. В своих невинных забавах он никогда не брезговал применять некоторые вещи из арсенала Темных Искусств. У Сириуса была жестокость и излишняя агрессия, которые и являлись отличительными чертами их семейки. Так же, как и чрезмерная вспыльчивость.

Люпина он ненавидел так же, как и Джеймса. Он всегда был моралистом, не любившим марать свои белые ручки. Поэтому Ремус часто стоял чуть в стороне, с невинным видом наблюдая за действиями своих товарищей, и вмешивался только в тех случаях, когда они излишне увлекались, и их жертве грозило что–то куда более серьезное, чем несколько дней в лазарете. И еще он ненавидел Люпина не только за то, что тот чуть не убил его, но и за то, что тот по определению был хуже его, но Ремуса все равно любили… И учителя, и одноклассники.

Петтигрю был шестеркой. Он всегда смотрел снизу вверх на своих товарищей. Питер гордился тем, что ему поручали, по сути, самую грязную работу — отвлечь, связать, толкнуть или напасть из–за угла. Он никогда не действовал самостоятельно. Только по чьей–то указке. Они сами взрастили в нем все те качества, которые потом стали роковыми для них же. Предать очень легко. Переступить через оковы этики и морали тоже. Он был приучен к этому со школьной скамьи. А еще для него жизненно важно стало покровительство сильнейших. Питер готов был служить любому, кто мог бы пообещать ему относительную безопасность в обмен на его незначительные услуги.

Мародеры вырастили и его. Заставили серьезно изучать Темные Искусства, чтобы суметь достойно ответить на их нападки. Они научили его быть сдержанным и холодным. Благодаря им он отточил искусство сарказма. Именно из–за них он был всегда на виду. Это с их «помощью» он стал бояться собственной слабости и пошел прямо к Волдеморту за знаниями и силой, что тот предлагал. Все, чего ему хотелось, — это признания его врагами. Но плату за это он отдал слишком большую.

Мародеры покусились на самое дорогое, что у него было — Лили. И им удалось отобрать у него это сокровище. То, что удерживало его на самом краю и не давало ему упасть. Но без нее больше не оставалось ничего, что могло бы воспрепятствовать его встрече с тьмой. И он смело пошел ей навстречу, впоследствии отдав за это жизнь той, кого действительно всем сердцем любил.

Если бы Снейп тогда не рассказал о пророчестве, Лили прожила бы гораздо дольше. Гораздо… Он мог бы наблюдать за ней издалека. Ему бы хватило даже таких крох.

Северус Снейп тоже умер в ту роковую ночь Хэллоуина. Несмотря на все прежние несчастья, раньше он жил, теперь же то, что с ним происходило, с большой натяжкой можно было бы назвать существованием. Он носил вечный траур по Лили и не позволял ни одной цветной вещи пробраться в его гардероб. Только черное. Правда, у него было несколько белых рубашек, но обычно сверху он надевал такое количество дополнительной одежды, что разглядеть ее было практически невозможно.

Он жил только для того, чтобы сделать все, что сможет помочь отплатить за смерть любимой женщины. Для этого Снейп был готов пожертвовать всем, что у него было. Не принадлежать себе и своим желаниям он научился давно. И наказывать себя тоже… Сложнее всего было преодолеть реакции собственного тела. Свою похоть. Целибат был одним из наказаний, которые он сам себе дал. Снейп также запретил себе привязываться к кому–либо, запретил любить и надеяться. Холодный расчет и ненависть со всех сторон. Он порой неосознанно стремился к тому, чтобы жизнь наказывала его. Только так он мог обрести хоть крупицы прощения.

Три раза по часовой стрелке, пять против… Семь капель настойки лапчатки и щепотку растертого папоротника…

Снейп не питал никаких иллюзий по поводу того, почему Дамблдор отдал ему Поттера на растерзание, или, как он это называл по благодушному оптимизму, «под опеку». Старик стремился закалить мальчишку и научить не бояться боли: ни душевной, ни физической. Он прекрасно знал, что происходило на Тисовой улице, как издевались над Поттером его родственники и, если бы они не выкинули мальчишку из своей жизни как мусор, Дамблдор продолжил бы благосклонно взирать на происходящее, заедая горечь ситуации какой–нибудь очередной конфетой. Все–таки не просто так он поселил рядом с домом Поттера старуху–сквиба.

Зельевар мог его понять. Нормальная жизнь одного не должна в будущем оплатиться смертями многих достойных магов, которые, несомненно, откажутся принимать столь ужасную идеологию Темного лорда. Сейчас и сам бы он отказался от нее. Одно дело — принять подобное, когда ты совсем зелен и юн, и совершенно другое — подойти к этому осознано и с полным пониманием того, что произойдет в будущем…

Дамблдор поручил его заботам мальчишку только потому, что Снейп был единственной возможной альтернативой Дурслям. Он так же продолжал бы держать мальчишку в тонусе и научил бы ценить те крохи тепла, что тот получал бы в четко ограниченных количествах. Нигде так не ценишь свет, как во тьме.

Но было ли это действительно правильным? Если придет время, встанет ли против Волдеморта этот мальчишка? Захочет ли что–то защищать? И есть ли у него то, ради чего будет не жаль пожертвовать собой, если придется?

Возможно, так называемые друзья могли побудить его на столь абсурдные и глупые вещи. Но ясно одно. Поттер поднимется против кого–то, если тронут что–то его. Он не бросится защищать абстрактных людей только потому, что они пострадали от происков Темного лорда. Он не будет рваться вперед, стремясь уничтожить все на своем пути, лишь бы просто вступить в бой. Этот мальчишка выйдет, только если придут за ним. Он защитник, не нападающий.

Пять капель охлажденного настоя синеголовника отправляются в котел и исчезают в немного вязкой жидкости медового цвета. Три раза по часовой стрелке, пять против…

Поттер периодически срывался в какие–то глупые истерики, будто бы неосознанно проверяя, какие возможности и ограничения у него здесь есть. И каждый раз натыкался на его безразличие. Это было самым лучшим, что он мог получить.

Снейп ненавидел в нем себя. Он тоже был когда–то несчастным ребенком, который в итоге все–таки сломался и поплыл по течению, а этот продолжал раз за разом бороться, пытаясь что–то отвоевать для себя. В тот же Дурмстранг он пошел только из–за чувства противоречия. Куда угодно, лишь бы не в Хогвартс!

Поттер часто думает как взрослый, но тут же срывается в абсолютно детские эмоции. Он со своей детской наивностью совершенно уверен, что Дамблдор не сможет узнавать о его жизни вдали от Англии. Конечно, оказывать такое влияние как здесь, он не сможет, но и вовремя предоставить защиту — тоже.

Мальчишка слишком часто вляпывается в неприятности. Он притягивает их к себе, как магнит, заставляя потом его разбираться с последствиями.

В утренней статье Пророка было слишком много грязи и перевернутых фактов. Как подобное воспримет мальчишка, он не знал. Смутное беспокойство, что было у него в начале, почему–то все усиливалось. Хорошо, что закон разрешал свободно пользоваться магией несовершеннолетним в магических кварталах. Это было сделано в первую очередь для магглорожденных. Их родители желали увидеть хоть какие–то результаты обучения своих детей.

Вообще–то запрет на пользование магией дома летом был введен всего лишь десять лет тому назад. Альбус Дамблдор очень рьяно продвигал этот проект, и многим пришлось уступить под его напором. Возможно, уже тогда директор сделал это из–за Поттера, чтобы у него не было возможности ответить своим родственникам, когда он возвращался бы домой.