Lomion (Twilight_Face) - Фамильяр Страница 19

Я нежными прикосновениями губ прослеживаю линию подбородка. Интересно, а моя щетина так же щекочет кожу? А если попробовать языком?

Ох, Мерлин, лучше бы я этого не делал! Теперь я хочу облизать каждый кусочек этой плоти. На каждое мое прикосновение он отвечает приглушенным стоном. Я раздумываю, как же продолжить так удачно начавшееся исследование его тела, когда он одним сильным рывком переворачивает меня на спину и нависает надо мной, глядя в глаза.

Я даже немного пугаюсь того, что вижу в его лице. Потому что в нем такое непреодолимое желание, такая животная яркая страсть, что мне на секунду кажется, что он сейчас оскалится как дикий зверь. А потом вопьется белыми острыми зубами в мою беззащитную шею и будет пить мою жизнь, пока она не станет его до последней капли.

Я вижу, как едва различимые в черноте его радужки зрачки расширяются. Испуг, наверное, отразился у меня на лице, потому что он склоняет голову на бок и плотоядно улыбается. Да, он прочитал мои эмоции, увидел мой страх. После чего, подтверждая мои опасения, медленно, но неотвратимо склоняется над моей шеей. И когда я уже готов вскрикнуть от ужаса, он проводит языком по моей шее от ключицы до самого уха, и шепчет:

- Ты не боишься играть с огнем, мальчик?

А я задыхаюсь, потому что чувствую, как судорожно колотится мое сердце, и как часто вздымается его грудь, соприкасающаяся с моей.

- Очень боюсь, - только могу прошептать я.

- Это правильно, - говорит он, и снова целует меня в шею, спускаясь все ниже. Его губы прихватывают мою кожу, которая вдруг стала болезненно чувствительной, и замирают, немного не дойдя до моего соска. Оказывается затем, чтобы он мог легко, словно делает это случайно, задеть его подбородком, царапнув легкой щетиной. Я никогда в жизни ничего не чувствовал так остро. Меня пронзает тысячью игл от макушки до самых кончиков пальцев на ногах. Я хватаю ртом воздух, который не хочет возвращаться в легкие, я пытаюсь сделать хоть один вдох, чтобы не умереть от удовольствия. Но передышка оказывается недолгой, потому что он несильно прикусывает один мой сосок, и пальцами ласкает другой. Я всхлипываю, и вскидываю бедрами, пытаясь прижаться к нему всем телом.

Это сладкая пытка. Я изнываю в пламени, я сгораю в этой страсти.

Он оставляет мою грудь, для того, чтобы продолжить изучение моего тела. Его дыхание скользит по моему животу, спускаясь ниже к паху, руки прокладывают пусть вдоль моего тела, задерживаясь на бедрах. Он зацепляет резинку пижамных штанов, приспуская их вместе с бельем.

Мои щеки пылают, когда напряженный член вдруг оказывается на свободе. Если бы я мог внятно мыслить, я бы сгорел со стыда, но в голове быстрокрылым снитчем носится только одна мысль «Еще! Еще!! Только не останавливайся!!!» Я понимаю, что против воли, шепчу эти слова. Шепчу, сквозь стоны и всхлипы. Я хочу, чтобы он сделал больше, внутри меня очнулось множественное цунами, и смертоносными волнами вымывает из меня и стыд, и скованность, и какие-либо угрызения совести.

Я понимаю, что он медлит и это заставляет меня открыть глаза. Но то, что я вижу, заставляет мой член дернуться, в попытке приблизиться к нему. Он любуется! Любуется мной, моим практически обнаженным телом! Это удивительным образом заводит еще больше.

А потом он прикасается к налившейся кровью головке языком в легком касании, пробуя меня на вкус. Мой мозг отключен, я не могу думать ни о чем вообще, кроме того, что это ОН здесь, рядом, что мы вместе, вопреки всем разумным доводам. Назло всему миру!

Он вбирает мой член в рот, я очередной раз захлебываюсь воздухом, ощущая его по всей длине. Его язык выписывает удивительные виражи, то проходя по набухшей вене, то порхая по головке, то пытаясь проникнуть в уже сочащуюся щелку. А потом я чувствую, как его рука начинает ласкать чувствительную кожу за мошонкой.

Всех этих ощущений вдруг становится слишком много. Не хватает сущей мелочи. И когда прядь его волос случайно касается моего бедра, я понимаю, что это последняя капля.

Я кричу, кричу его имя и еще что-то невнятное. Оргазм накрывает меня внезапно, я не успеваю дать ему возможность отстранится, но он и не пытается.

Я - свет. Это все, что есть в моей голове! Белая ярчайшая вспышка ослепляет, рассыпаясь на мириады осколков, калейдоскоп, вихрь обезумевших от цвета искр, мир вокруг меня умирает, чтобы родиться заново, и умереть вновь! Такого со мной никогда еще не случалось.

В моей голове абсолютно пусто. И кажется, что, если прислушаться, я смогу сейчас услышать, как рождаются мысли.

Я открываю глаза и встречаю его взгляд. Его глаза бездонны, в них горит адское черное пламя. Я знаю теперь, что значит играть с огнем, но ничего не хочу больше, чем вновь видеть это пламя! Я приподнимаюсь на локтях, когда он ложиться сверху на меня, и я тянусь к нему за поцелуем, ощущая на его губах свой солоноватый вкус.

О, Великий Мерлин! Я чувствую его нерастраченное возбуждение! Я не могу противиться себе и опускаю свою руку к его паху. Я хочу любоваться им, как он мной!

- Я хочу тебя, - шепчу я, забираясь ладонью к нему в белье и обхватывая член. В ответ я слышу тяжелый стон.

Он откидывается на спину, давая мне возможность теперь самому исследовать его тело.

Я неопытен, но я так хочу, чтобы ему было хорошо со мной, что прислушиваюсь к каждому его стону, когда мой язык касается его кожи. Я дышу его дыханием. Я просто сейчас живу им! И оказывается, что его возбуждение настолько сильно, что он взрывается оргазмом уже после того, как я провожу языком по всей длине его члена от яичек, до головки.

Теплая густая жидкость попадает мне на щеку и губы, и я, повинуясь странному непонятному желанию, облизываю ее с губ, глядя ему прямо в глаза. Он хватает меня, притягивая для нового поцелуя.

Я снова тону в нем, в его мягких прикосновениях, в его уверенных ласках.

Когда мы можем оторваться друг от друга, наше дыхание уже более спокойно. Я смотрю ему в глаза и произношу:

- Мне понравились игры с огнем. Подозреваю, что стал пироманом.

- Ты невозможен, - произносит он с усмешкой, и снова целует меня. - Пойдем завтракать.

Глава 15. Что-то новое и неожиданное

Я боялся, что после утреннего взаимного удовлетворения, неизбежно возникнет ощущение неловкости и стыда. Но оказалось, что я зря переживал. То ли случившееся имеет для нас слишком малое значение (но мне не хочется в это верить), то ли наоборот, все так, как должно быть, и осознание этого факта делает происходящее естественным и абсолютно нормальным.

Я стою у плиты, пытаясь решить, разбивать ли яичные желтки, или оставить их целыми. Мне необходимо знать точно, поэтому я спрашиваю:

- Ты больше любишь «глазунью» или когда желтки перемешаны?

- Мне все равно, - отвечает он, гремя столовыми приборами, - как хочешь. Домашние эльфы в Хогвартсе не спрашивают, когда готовят.

- А мне всегда казалось, что ты привереда и гурман, - отзываюсь я. - Но, раз тебе все равно, будет «глазунья».

- А вот в тебе подобного преклонения перед едой я не ожидал увидеть, - говорит он. - Мне всегда казалось, что студенты сметают все, что им предложат. И все уходит, как в топку.

Я смеюсь. Пока я готовлю, он, по заведенной традиции, заваривает чай и готовит приборы.

- Знаешь, мне иногда приходилось сутками сидеть голодным. После такого опыта острее ощущаешь вкус к жизни, и особенно к еде.

Он смотрит на меня с выражением некой хорошо скрываемой паники и злости. Я достаточно уже научился читать его «полутона», поэтому могу сказать, что на эту тему меня ждет потом разговор. Вот же ж, блин! Не хочу, чтобы он знал. Ладно, ведь сказал уже…

- Мы, очевидно, многого друг о друге не знаем, - тихо говорю я. -Мы успеем еще обсудить все это, только давай не сейчас.

- Ты прав, - просто соглашается он.

Когда завтрак готов, мы садимся за стол друг напротив друга. В нашем молчании нет ни напряженности, ни истеричности. Мне это нравится. Мне вообще наше пребывание здесь нравится все больше и больше. Где-то на самом краешке сознания мелькает мысль, что долго это все равно не продлится. Я прогоняю ее прочь. «Это еще не скоро, не надоедай!» - говорю я внутреннему голосу и он, ворча, затихает, но я знаю, что он найдет момент, чтобы напомнить о себе.

- Задаюсь вопросом, - начинает Снейп, - как мне теперь с тобой общаться и держать дистанцию. Ведь все, что случилось, не должно повлиять ни на мою профессиональную деятельность, ни на легенду о нашей с тобой ненависти друг к другу. В Хогвартсе уши есть даже у стен, особенно в подземельях. Оставим этот вопрос открытым пока. Как ты узнал, куда я пошел?

Я вспоминаю о том, что случилось и начинаю рассказывать:

- Сначала, сразу после того, как ты ушел, я ничего не подозревал. Написал письмо Рону и Гермионе, как ты мне и советовал, читал в библиотеке, а потом спустился в гостиную, чтобы их встретить. И в этот момент получил письмо от Дамблдора, ужасающее своими намеками: «ситуация серьезная», «вынужден был запретить твоим друзьям навестить тебя», «скрыл дом специальными чарами, заблокировал камин». Сложно было, знаешь ли, не понять, что к чему.