Алексей Корепанов - Мы новый мир построим… Страница 2

Он упражнялся в каллиграфии, прислушиваясь к тому, что происходит позади него, и наконец дождался.

— Семьсот девятый, — сказала администраторша. — Седьмой этаж, ключ там, на этаже, у дежурной. Только лифт временно отключен, так что уж вы…

— Доберусь как-нибудь. — Андронов впервые услышал голос Регбиста; приятный такой, с легкой хрипотцой баритон, вполне соответствующий внешности «объекта». — Я когда-то занимался скалолазанием.

Раздался смущенный смешок администраторши, и она извиняющимся тоном добавила:

— У нас вечно с лифтами проблемы. Лестница вон там, налево…

Андронов послушал, как удаляются шаги Регбиста, а потом встал и подошел к стойке. И попросил, улыбаясь самой обаятельной из своих улыбок:

— Меня, пожалуйста, тоже на седьмой, в одноместный.

— Разумеется, мужчина, — ответили ему. — Мы же компактно селим, не вразброс.

Именно это и хотел услышать Андронов.

2

Дверь в свой номер Андронов оставил приоткрытой, чтобы слышать все, что происходит в коридоре. Вероятность того, что Регбист, только-только поселившись, отправится на встречу, была исчезающе малой, но Андронов не собирался рисковать. Оставив сумку на холодильнике в прихожей, он посетил туалет-душевую и проследовал в комнату. Окинул быстрым взглядом стандартный набор — кровать, тумбочка, стол, стул, телевизор — и направился к лоджии. Отодвинул тяжелую портьеру и увидел сквозь застекленную дверь, что отсюда несложно попасть в соседний номер. Где Регбист, наверное, уже принимал горячий душ. Андронов тоже не отказался бы от душа, но о таком удовольствии пока можно было только мечтать. Зато потом будет вдвойне приятней.

Утешив себя этой мыслью, Андронов прислушался — в коридоре было по-прежнему тихо — и с высоты седьмого этажа обозрел распростершийся внизу невзрачный город. Отсюда он был виден почти целиком, со всеми потрохами, и окружали его какие-то карьеры и голые поля, расчерченные полосками деревьев. Поля казались сиротливыми… но все же созерцать их было приятнее, чем покрытую трещинами оранжевую равнину с высокими мясистыми кактусами…

Андронов тряхнул головой и двинулся к выходу. Сумку с холодильника он забирать не стал — вышел в коридор и запер дверь номера на ключ. Да, душ ему пока не светил, а вот с чашкой-другой кофе все вполне могло получиться. Еще из окна такси он углядел расположенное наискосок от здоровенной «Копилки» приземистое строение с зеркальными стеклами и вывеской «Пингвин». Название было странноватым для этих широт — если тут когда-либо и водились пингвины, то, наверное, давненько, в ледниковый период. «Кафе работает круглосуточно» — гласила надпись на двери. Человеку, сидящему в «Пингвине», ничто не заслоняло вход в гостиницу. Это был удобный наблюдательный пункт — и хорошо бы, чтобы в этом кафе действительно водился кофе. От цепкого взгляда Андронова не укрылась и автостоянка у стены гостиницы. Там в ожидании заказчиков тосковали с полдюжины частных такси.

Андронов бодрым шагом, чуть ли не вприпрыжку, совершил нисхождение с седьмого этажа, пересек пустой по-прежнему холл и вышел из «Салюта». Зайдя на автостоянку, он наклонился к окошку традиционного «жигуля». Владелец автомобиля — сухощавый смуглый усач пенсионного возраста — занимался разгадыванием кроссворда.

— На неопределенное время зафрахтовать можно? — спросил Андронов.

Этот вопрос заставил таксиста отложить кроссворд:

— Что значит — «на неопределенное»? Я только по городу работаю.

— Мне нужно, чтобы машина была под рукой, — начал пояснять Андронов. — Чтобы в любой момент можно было ехать. А сколько ездить — это по обстоятельствам. Ну, как бы нанимаю вас, плачу за все время, начиная с этого момента, плюс за километраж. Годится?

— А в чем вы меня кидаете? — недоверчиво прищурился водитель.

— Да ни в чем! Мне просто нужна машина. Не согласны — пойду дальше, — Андронов мотнул головой в сторону других извозчиков.

— Тогда задаток сразу, — мигом определился с решением таксист.

— Без проблем. Я сейчас вон в то кафе, в «Пингвин», а вы подъезжайте и стойте там. Выйду — и поедем. Может, через полчаса, а может, и через три — мне позвонят, скажут.

Водитель недоуменно поднял брови:

— А не лучше ли тогда же и тачку ловить?

— Не лучше, — отрезал Андронов.

Таксист заколебался. По лицу его было видно, что он и опасается влипнуть в какую-то сомнительную историю, и не хочет упускать верный заработок. В конце концов, рассудив, вероятно, что иметь заказ гораздо лучше, чем куковать на стоянке, он повел плечом и не очень уверенно сказал:

— Что ж, как говорится, за ваш счет — любой каприз. — И добавил, покачав лысеющей головой: — Чудеса какие-то в решете…

— Ага, — кивнул Андронов и закончил старинную пословицу: — Дыр много, а выйти некуда.

Ободрив таксиста задатком, он зашагал к «Пингвину», почти явственно ощущая аромат кофе. За порталом «Салюта» он наблюдать не забывал, и был уверен, что Регбист еще не покинул гостиницу. Разве что через черный ход… но с чего бы это Регбисту пользоваться черным ходом? Он сейчас, поди, бреется, а то и вовсе завалился досыпать недоспанное в поезде. Что ж, теперь его, Андронова, единственная задача — сидеть и ждать. Хоть час, хоть два… Дело, конечно, скучноватое. Однако любое дело может показаться привлекательным, если за него хорошо платят. Тем более, что и дела-то как такового нет. Процесс ожидания — это, скорее, безделье, а не дело. Безделье за чашкой кофе. Кстати, можно будет и пожевать что-нибудь. Например, пельмени. Или блинчики с мясом. Штук пять. Хоть кафе и называется «Пингвин», должны ведь там быть и блинчики.

Вдохновленный такими идеями, Андронов прибавил шагу, дабы они как можно быстрее претворились в жизнь. Нанятый экипаж обогнал его на полдороге, подрулил к средоточию кофе и блинчиков и остановился у газона с зеленой до сих пор травой.

Массивная, на пружине, дверь нехотя поддалась его усилиям, и Андронов, поведя носом, удовлетворенно хмыкнул. Кафе, кажется, оправдывало надежды, потому что в нем явственно пахло едой. Может быть, и не блинчиками с мясом, но, безусловно, чем-то аппетитным. И кофейный дух здесь тоже присутствовал, что радовало еще больше. А вот без застоявшейся табачной составляющей можно было бы и обойтись. Ночные посетители, если они и гуляли тут в часы владычества звезд и луны, уже разошлись восвояси, а из утренних Андронов был, наверное, первым. Нет, вторым. Потому что в уголке сидела одинокая девица-красавица с пивным бокалом в руке и, чуть покачиваясь вперед и назад, как тонкая рябина, смотрела водруженный на стойку телевизор. Хотя, возможно, она была из тех, ночных, но дотянула до утра. В отличие от других.

В нише у двери висело большое зеркало. Андронов приостановился, взглянул на себя и машинально провел пальцами по подбородку. На подбородке, так же как и на щеках, уже обозначилась щетина — брился-то он в последний раз еще в Москве. Правда, щетина не делала его похожим ни на бомжа, ни на террориста, ни на рыночного торговца. В зеркале отражался статный темноволосый мужчина зрелых лет, облаченный в черную куртку и черные джинсы. Лицо у мужчины было загорелое, чем-то похожее на маску, скрывавшую истинные чувства. Сизо-карие глаза тоже ничего определенного не выражали. На виске мужчины белел косой шрам.

«Нет в тебе былого энтузиазма, Иваныч, — сказал себе Андронов. — Нет былого огня».

И вошел в зал.

…С блинчиками ничего не получилось, не настал еще час блинчиков — пришлось довольствоваться яичницей и сосисками. Зато кофе имелся, а значит, все было не так уж плохо. Андронов смаковал горячий напиток, непрерывно держа в поле зрения двери гостиницы — он устроился напротив окна, — и неспешно размышлял о том, что характер работы стал теперь совсем другим, не в пример напряженке прошлых лет. А ведь и кулаками раньше махать случалось, и ножичкам противостоять, и огнестрельному оружию разных марок и калибра. И стрелять, как когда-то… Течение времени уносило бесшабашность и удаль, их сменяли трезвость и расчетливость… Сердце закрылось на замок, душа смирилась с новыми реалиями — и нужно было закрепляться в своей нише, приспосабливаться, переделывать себя, с наибольшими удобствами обустраивая свое место под солнцем. Мир шел совсем не туда и не так, как виделось когда-то ему, Андронову, и многим-многим другим — и приходилось шагать вместе с миром в иную сторону. А что еще оставалось делать?..

— Сигаретку бы, — плеснул ему в ухо хрипловатый молодой голосок. Андронов не успел еще повернуть голову, а девица-красавица, покачнувшись, уже отодвинула тяжелый, с высокой спинкой стул и плюхнулась за столик. В руке она держала пустой бокал. От нее крепко тянуло отнюдь не шелками и туманами — тянуло от нее перегаром. И явно не от только что выпитого пива, а застарелым, ночным. Девица была совсем юной, в пределах второго десятка, не более, и симпатичной. Хотя и слегка опухшей. И, надо полагать, физически крепкой, коль до сих пор бодрствовала. Или успела-таки покемарить два-три часика? Возможно, у нее уже начался рабочий день, и она приступила к съему клиента… Правда, на профессионалку она не была похожа, да и какие профессионалки будут торчать с утра в какой-то пустой кафешке?