rakugan - Коридор Страница 26

— Думаю, что как раз тебя возьмет.

Когда Гарри ушел, я отправил Фортескью письмо и отправился инспектировать дом перед праздником. Гостей в Торнхолле на этот Йоль ожидалось немного. Брат с семейством к нам не собирались — малыш у Ли был еще слишком маленький, чтобы путешествовать через камин. Люциус и Цисси устраивали прием, на который нас каждый год приглашали, а мы каждый год вежливо отказывались.

Мадам Блэк сообщила, что через три дня ждет нас с визитом. Я поставил себе мысленную отметку, что накануне надо будет заразиться драконьей оспой, упасть с метлы или нанести себе еще какое-нибудь увечье.

Так что к нам явился только Эйвери с семейством: женой, круглолицей хохотушкой Джун, и двумя мальчишками, Джерри и Лесли, которые были товарищами Гарри по играм все эти годы. Сейчас они смотрели на Гарри с некоторой долей уважения — он ведь был уже «взрослый» и учился в Хогвартсе. Джерри до этого оставалось еще полгода, а Лесли — целых три.

До вечера дети успели сходить на ручей, покататься на льду, провалиться, промокнуть, высохнуть, привязать Спайка под единственной на весь дом омелой и съесть у Динки весь заварной крем. Потом взорвали во дворе огромную хлопушку, которую Гарри получил в подарок от братьев Уизли. Из-за взрыва вылетела пара стекол в оранжерее, а от неудачной попытки Гарри применить Reparo — все остальные. Их починка заняла полчаса, хотя дело пошло бы быстрее, если бы не ценные советы Беллы с Джун.

Гарри тем временем то и дело убегал наверх, когда появлялась очередная сова от Малфоев. Но уже к полуночи козырей у Драко не осталось. В конце концов, никакой набор мячей и поездка в Ниццу не сравнятся с метательными звездочками, замерзшим ручьем и зрелищным взрывом, пускай даже и локального масштаба.

В полночь мы разрезали йольский пудинг, по традиции оделив и Динки, которая заодно получила подарок — новое полотенце. Потом, уже поздней ночью, сидели в полутемной гостиной при свете камина, пили вино, ели яблоки, запеченные с сахаром и корицей, и, как полагается в такую ночь, рассказывали всякие истории. Хаски в новом ошейнике разлегся у огня и, казалось, спал, но уши его многозначительно подергивались при каждом громком звуке. Рядом развалился объевшийся Спайк.

Эйвери, как обычно, понесло в местные байки — его семья жила недалеко от нас, в долине Лонгдендейл, известной своими бродячими огоньками и прочей нечистью. Впрочем, особенно лонгдендейлцы гордились историей об охоте на оборотня, которая за долгие годы знакомства с Эйвери надоела мне до чертиков. Но детям она нравилась, и они были готовы слушать ее раз за разом.

— …И тогда король Генрих II, что как раз охотился в тех краях, и его сын принц Генри — а они были из наших, во всяком случае, так говорят, — вскочили на коней и поскакали за оборотнем,— рассказывал Тимоти, выразительно жестикулируя. — Взяли копья и стрелы с серебряными наконечниками. Да только собаки как давай скулить, и отказались брать след. Потом все охотники мало-помалу отстали, один только принц Генри с друзьями не унимались. Они гнали оборотня от Тинтвистла до Холлингворта, от Холлингворта до Моттрама, и через реку Этроу, а оттуда еще дальше. Оборотень уже стер лапы от бега, и они искали его след по каплям черной крови и по клокам шерсти на кустах. А потом у Бродботтома оборотень бросился на принца Генри! Тот попытался ударить его копьем, но оборотень разгрыз копье в щепки, будто это была сухая корка хлеба. Он стащил принца с коня и хотел уже перегрызть ему горло, но тут прискакал барон Эштон и добил зверя. И представьте себе, — Эйвери отхлебнул вина, — едва оборотень издох, как тело его стало меняться, и оказалось, что это один из придворных короля, красивый молодой рыцарь, который сказался в тот день больным и не поехал на охоту. Когда вскрыли ему живот, то нашли там головы трех младенцев, которых оборотень сожрал в предыдущую ночь…

Я пил вино и думал, что в охоте на оборотня есть, наверное, что-то особенное, чего не бывает с другим зверем. И тревожный ночной холодок, и яркий свет полной луны, от которого тени становятся только более обманчивыми, и скулеж перепуганных собак, и гладкость серебряного наконечника стрелы, и щекочущее нервы чувство опасности… Я никогда в жизни не охотился на оборотня, потому что еще учился в школе, когда оборотни стали нашими союзниками и Лорд запретил их трогать. А жаль. Очень жаль.

— …Потом, — Эйвери многозначительно поднял палец, — тело оборотня пробили осиновым колом, свалили в овраг и засыпали листьями. Король запретил брать с трупа даже самую маленькую вещь. Но один из оруженосцев барона Эштона, магл по имени Вилли Бердон, не устоял и снял с оборотня дорогие золотые шпоры. Спрятал их и долго никому не показывал, а потом однажды не выдержал и надел, когда поехал в соседний городок на ярмарку. Явился в таверну, и все девки на него засматривались. Тут вдруг, откуда ни возьмись, входит в таверну какой-то парень в потрепанной одежде и прямиком к Вилли. «Давай, — говорит, — бороться на руках». Тот посмотрел — совсем щуплый парнишка, такого и ветер свалит. «Что поставишь?». «Кошелек с золотом». «Ну, а я поставлю свои шпоры». А незнакомец ему: «Хороши шпоры, жаль только, что не твои». Вилли набычился: «Чьи же?». А парень: «Да того, что в овраге»… Испугался Вилли, но виду не подал. Стали они бороться. Два раза Вилли придавил руку соперника к столу, а два раза — тот его. Но уже на третий раз Вилли победил. Парень бросил кошелек на стол и выскочил из таверны, словно в воздухе растворился. Жутковато стало Вилли, ну да ладно. Поставил всем выпивку, до рассвета досидел и поехал себе домой.

Тимоти сделал театральную паузу.

— Но вот только до дома он не добрался… Нашли его утром на берегу реки, с перегрызенным горлом. А золотые шпоры пропали, будто их и не было.

Дети слушали Эйвери, раскрыв рты. В камине оглушительно треснуло полено. Хаски чуть вздрогнул во сне, но даже глаз не открыл.

***

Эйвери, довольный собой, отрезал большой кусок мясного пирога и стал требовать, чтоб теперь я рассказывал, пока он отдохнет. Я отделался старой историей о Бузинной матушке — нечисти, что когда-то жила в развалюхе на краю нашего леса, ловила и поедала магловских детей, пока мой прадед ее не выгнал. Однажды мы с Гарри ходили смотреть на ее хижину, но, кроме развалившейся печи, старого котла и зарослей крапивы, ничего там не нашли.

Пересказав скороговоркой пару душераздирающих историй о Бузинной матушке, я уже собрался было пойти покурить, как ко мне пристала Белла:

— А другую историю?

— Какую еще?

— Ну, про ланнанши*.

— Да там ничего интересного…

— У вас тут есть ланнанши? — заинтересовалась Джун.

— Ну да, на Дервенте, — уклончиво ответил я. — Потом. Вот пойдем покурить…

— Я-то все равно не пойду. Ну вас, смолокуры! Давай сейчас.

— Не при детях, — прошипел я.

— Дети! — торжественно сказал Эйвери, отодвигая тарелку с пирогом. — Заткните уши!

Те неохотно подчинились. Белла смотрела на меня с провокационной улыбкой. Ладно, я ей припомню…

— Ланнанши, — принялся рассказывать я, косясь на Гарри, — живут чуть ниже по течению, на водохранилище. Появляются обычно в полнолуние. Так вот, один раз приезжал ко мне Розье — это было, кажется, после третьего курса, — и мы с ним решили пойти на них посмотреть. Дождались полнолуния, и вперед. Туда далековато, но бешеной собаке семь миль не крюк… Пришли — никаких ланнанши, и вообще никого в поле зрения. Светло, почти как днем. Луна огромная, висит над водохранилищем, а вода теплая-теплая. Мы полезли в воду — а тут идут берегом девчонки. Мы решили, что это туристки, летом их здесь много. Они нас увидели и уселись, заразы такие, прямо рядом с нашей одеждой…

— А вы нагишом, что ли, купались? — догадалась Джун.

— А ты думала! — заржал Эйвери. Он-то эту историю уже слышал.

— Ну да. Не было же никого… Так и попали в переплет. Ни на берег вылезти, ни одежду к себе призвать — палочки-то тоже там. И эти, как специально, сидят и хихикают…

Гарри спросил:

— Можно, я ототкну ухо? Я только яблоко возьму.

Я помотал головой. Он недовольно фыркнул.

— Потом нам надоело,— продолжал я в темпе новостной радиопередачи, — да и холодно стало, и мы все-таки вылезли. Одевались со скоростью молнии, а девки, бессовестные, нас рассматривали и смеялись. При луне-то все отлично видно…

У Джун тоже начался приступ хохота.

— Потом мы собрались уходить, и тут они давай звать: «Мальчики, идите к нам, выпьем пива, поболтаем». Розье говорит: «Пошли. Может, чего и выгорит».

— И вы ни о чем не догадались?! — изумилась Джун.

— Знаешь, когда тебе четырнадцать лет, а взрослые девчонки зовут в компанию, то соображалка напрочь отключается. В общем, так мы сидели, пили пиво, потом стали играть в бутылочку…

Гарри наклонился вперед и попытался ухватить яблоко зубами.

— Потом луна поднялась выше, — зачастил я, — и стало видно, что девчонки эти слегка прозрачные. Тут-то до нас и дошло, что пора бы честь знать. Я стал отговариваться, дескать, нам домой пора. Но они же настырные. Одна принялась стаскивать с меня штаны…