Iris Black - Отрезок пути Страница 35

С тех пор вот так и ходит. Уже десять лет. Я не знаю, что с этим можно сделать. И осуждать не могу. Меня раздражают плюшевые игрушки, я ненавижу сказки и более чем прохладно отношусь к шоколаду. Странно, что смеяться совсем не разучился.

– Я ненадолго, ба, к обеду вернусь, – обещаю я, целуя ее сухую морщинистую щеку, и аппарирую на Диагон-аллею.

*

Кажется, я уже наизусть помню дорогу от гриффиндорской башни до кабинета Снейпа. Интересно, смог бы я дойти с закрытыми глазами? Наверное, да. Я помню каждую ступеньку, каждый поворот, каждую трещинку в стенах, которых иногда касаюсь пальцами. Узнаю голоса волшебников на портретах и даже различаю почти неуловимое изменение запаха. В подземельях воздух влажный и тяжелый, и пахнет он травами, дождем и почему-то – совсем немного – морем. Я закрываю глаза, и запах становится отчетливей.

Смешно – море в подземельях. Я видел его только однажды, в детстве, и мало что сейчас помню. Помню шепот волн и пугающе бесконечную синюю воду. Помню шум прибоя и руки деда, который пытался научить меня плавать. Так и не научил. И запах – его я тоже помню.

Внезапно меня резко обдает холодом – словно кто-то окатил меня ледяной водой. Я распахиваю глаза, стремительно оборачиваюсь и сталкиваюсь с яростным взглядом Кровавого Барона. Ох, ну надо же так…

– П-простите, с-сэр, – бормочу я, запинаясь. – Я не хотел, я п-просто шел, задумался и… и вот… извините…

Несколько секунд он разглядывает меня, словно какое-нибудь неприятное насекомое, затем вдруг совершенно по-снейповски усмехается, поворачивается спиной и величественно уплывает.

Я провожаю его фигуру глазами. Однако ж… Нет, закрывать их в подземельях я больше не буду. Чревато. В следующий раз я столкнусь не с Бароном, а с Малфоем, а драку на слизеринской территории Снейп мне не простит.

Я приглаживаю волосы, которые буквально встали дыбом после столь тесного контакта с призраком, и продолжаю путь. Собственно, я уже почти пришел. Надеюсь, Снейп не слишком занят, а то еще выгонит – обидно будет. Дойдя до его двери, я стучусь.

– Лонгботтом, – изрекает Снейп, оглядывая меня с головы до ног, – благодарю хотя бы за то, что не примчались сюда в день приезда, а выждали сутки.

– Я могу уйти, сэр, если вы заняты, – предлагаю я, отступая.

– Да нет уж, заходите, раз пришли, – он делает приглашающий жест.

В кабинете все по-прежнему – банки со всякой мерзостью, шкаф и стол с загадочными пятнами непонятного происхождения. Приятно, что есть вещи, которые не меняются. До меня вдруг доходит, что зельеварение Снейп больше не преподает, а значит, и его помещения должны были перейти к этому моржу Слагхорну. Н-да, хорошо бы я выглядел, если бы так оно и было!

– Сэр, а почему вы здесь? – спрашиваю я. – Зельевар ведь теперь профессор Слагхорн.

– То есть вы к нему пришли? – осведомляется Снейп, поднимая бровь.

– Нет, сэр, – я мотаю головой. – Просто только сейчас об этом подумал.

– Лонгботтом, к вашему сведению, я живу здесь уже пятнадцать лет, – сухо сообщает он. – Полагаете, я могу так просто отсюда уйти?

– Нет, сэр.

– В таком случае, прошу за мной, – он резко разворачивается так, что полы мантии взметаются, и проходит в лабораторию. Я иду за ним.

В лаборатории тоже все осталось без изменений. Да и с чего бы им быть? Единственное изменение на моей памяти было связано с появлением второго кресла – того самого, на которое я сейчас сажусь. Вроде бы ничего особенного в нем нет, но оно мне нравится. Не слишком мягкое, но и не жесткое, с высокой спинкой и удобными подлокотниками, и с черной обивкой – вполне в духе Снейпа.

На столе передо мной появляется чашка кофе. Надо же, сегодня он даже не спросил, чего я хочу. Или по мне так заметно, что я не выспался?

Снейп тоже опускается в кресло, вот только пьет он не кофе, а огневиски. Делает глоток, смакуя напиток, и барабанит по стеклу тонкими пальцами. Я украдкой наблюдаю за ним. Не нравится мне, как он выглядит. Не то, чтобы в прошлом году я при виде него сразу же начинал пускать слюни, но сейчас явно что-то не так. Лицо еще бледней, чем обычно, круги под глазами и вид какой-то усталый. Словно случилось что-то. Странно, ведь он радоваться должен. Говорили, что этого назначения он много лет добивался, а тут…

– Профессор, – решаюсь спросить я, – а почему вообще…

– Видите ли, Лонгботтом, – говорит он, не давая мне закончить, – в связи с нынешней ситуацией, директор решил, что Хогвартсу в кои-то веки необходим квалифицированный преподаватель защиты от Темных искусств. Профессор Слагхорн, в свою очередь, достаточно квалифицирован для того, чтобы преподавать зельеварение вместо меня. Доступно?

Более чем, профессор. Я киваю.

– Это, наверное, хорошо, сэр, – говорю я задумчиво, – а то у нас и учителей нормальных не было, кроме профессора Люпина… – я прикусываю язык, но слишком поздно – Снейп брезгливо кривит губы. Следовало бы мне вспомнить о том, что именно он сделал всеобщим достоянием тот факт, что Люпин – оборотень. Интересно, за что он его так? Спрашивать, конечно, не решаюсь. Впрочем, если учесть то, как Люпин обошелся с моим боггартом, неудивительно, что Снейп разозлился. Только не слишком ли это суровая месть? Наверняка там что-то еще было, просто мне об этом ничего не известно.

– С преподавателями защиты от Темных искусств и во время моей учебы было сложно, – замечает он, решив, к счастью, не развивать эту тему.

– Правда, сэр? – удивленно спрашиваю я.

– А вы думали, Лонгботтом, что только вам так везет? – он усмехается. – Нет, они и тогда менялись ежегодно. И все годы, что я преподаю, – тоже.

От этих слов мне почему-то становится не по себе. Если за все это время учителя задерживались только на год, чем преподавание закончится для него? Я вспоминаю, что сказал Гарри вчера, когда директор объявил об этом назначении, и чувствую страх. Сердце словно сжимает невидимая рука, сжимает сильно, до боли. Ощущение странное, непривычное. Особенно по отношению к Снейпу. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Незамеченным мое состояние не остается.

– Что это с вами, Лонгботтом? – интересуется он. – Вы словно дементора увидели.

– Ничего, сэр, – отвечаю я. Мой голос звучит ровно, но его не проведешь.

– Ничего? Поэтому у вас такой перепуганный вид?

– Просто я… я подумал… вы ведь не уйдете из школы, сэр? – ну да, звучит глупо, я знаю. А еще я могу сказать? Вы не умрете? Не попадете в Сент-Мунго с расстройством памяти? Не окажетесь преданным слугой Волдеморта? Я настороженно поглядываю на него, ожидая насмешки.

Несколько секунд он просто смотрит на меня. Или не на меня, а на что-то за моей спиной. Во всяком случае, лицо его абсолютно непроницаемо, а взгляд ничего не выражает.

– Лонгботтом, я прекрасно понимаю, как вам не терпится от меня избавиться, – наконец, изрекает он в своей привычной язвительной манере. – Вынужден разочаровать – я никуда не собираюсь. А вот профессор Слагхорн едва ли задержится надолго. Хогвартс ему давно надоел.

Рука разжимается. Надеюсь, что вздох облегчения, который мне не удается сдержать, получается не слишком громким. Значит, Снейп, как и предполагал Рон, просто вернется на прежнюю должность. Зато за этот год мы наверняка многому научимся.

– Довольно мечтать о несбыточном, Лонгботтом, – ухмыляется он, прерывая молчание. – Лучше скажите, что у вас с результатами СОВ.

– Вот, – я достаю из кармана пергамент, который специально захватил с собой на случай, если он заинтересуется, и протягиваю ему.

Снейп аккуратно его разворачивает и внимательно изучает.

– Ну что ж, – произносит он, – полагаю вас можно поздравить.

– Спасибо, сэр. Бабушка сказала, что это не так плохо, как могло бы быть, – говорю я. – Кроме трансфигурации.

– Не так плохо, – повторяет Снейп, скривившись. – Вам никогда не приходило в голову, что она слишком многого от вас хочет?

Я только плечами пожимаю. Это же бабушка. Привык.

– Одиннадцать СОВ, – продолжает он. – Уверен, далеко не все ваши однокурсники могут похвастаться подобным результатом. И очень немногим удается получить «превосходно» по таким предметам, как арифмантика, история магии и, – он усмехается, – зельеварение.

– Зато по трансфигурации «удовлетворительно»…

– Да далась она вам, эта трансфигурация! – морщится Снейп. – Я, допустим, в свое время получил «выше ожидаемого». Не скажу, что это мешает мне жить. Возможно, у меня просто недостает воображения, чтобы представить себе ситуацию, в которой потребовалось бы превращать сову в театральный бинокль.

Я громко фыркаю в кулак. По правде говоря, моему понимаю подобные вещи тоже недоступны. Хотя для человека, интересующегося предметом, это, должно быть, безумно увлекательно.

– Знаете, сэр, – говорю я, все еще улыбаясь, – честно говоря, я не думал, что получу «превосходно» по зельеварению. Если бы не ваша помощь…