Iris Black - Отрезок пути Страница 34

Не помешало бы в защитных заклинаниях потренироваться. Но это едва ли осуществимо. На ком мне их отрабатывать? На бабушке? На Минси? Я сдавленно фыркаю и тянусь к кружке с кофе. Тьфу ты! Ну почему к тому времени, как я о нем вспоминаю, он уже успевает остыть? Как будто назло!

А ведь есть и заклинания, для которых соперник не обязателен. Еще один пункт – поработать над Патронусом. Над говорящим Патронусом, если быть точным. Я, конечно, грозился бабушке, что пришлю его, если не получу лицензию, но это была чистой воды бравада. Не умею я таких вызывать. Надо учиться.

Кроме того, нужно изучить целительские заклинания. Сердцем чую, что они нам потребуются. Конечно, это довольно специфический раздел, но нужно хотя бы прикинуть, смогу ли я ими овладеть.

И еще надо почитать о портключах. Изготовление портключа на дому – дело подсудное, но это меня меньше всего беспокоит. Другой вопрос, что силенок едва ли хватит. Тем более за такой короткий срок просто невозможно разобраться со столь сложной областью трансфигурации. Особенно с учетом того, что я чудом получил «удовлетворительно». Но почитать надо.

Ох, как подумаю, сколько времени я потратил впустую, сам себя начинаю ненавидеть! Ладно, от самоуничижения толку мало. Успею еще.

И главный вопрос, который меня сейчас волнует, – связь с Хогвартсом. МакГонагалл, очевидно, написать больше не может, иначе давно бы это сделала. А мне хотелось бы узнать об обстановке в школе прежде, чем я туда поеду. Чтобы хотя бы примерно представлять, чего ожидать от режима. Но что тут можно придумать? Что-то, определенно, можно – безвыходных положений не бывает. И если выход есть, то я его найду. Обязательно найду.

*

Я терпеливо дожидаюсь, пока МакГонагалл закончит разбираться с расписанием Гермионы и дойдет до меня. Нервы шалят. Как представлю, что придется при всех уговаривать ее взять меня в класс, так тошно становится. Надо было вчера вечером к ней забежать и обсудить все с глазу на глаз. Но теперь поздно уже об этом думать.

Она внимательно изучает мою заявку, а затем разворачивает пергамент с результатами СОВ. Поднимает брови. Хмурится. Подносит поближе к глазам. Брови ползут еще выше.

– Гербология – «превосходно», – наконец, говорит она, – с такой оценкой профессор Спраут будет рада продолжить ваше обучение. По защите от Темных искусств «выше ожидаемого» – можете продолжать курс. А вот с трансфигурацией у вас не все ладно. Мне очень жаль, Лонгботтом, но «удовлетворительно» – маловато для занятий на уровне ТРИТОН.

Я тяжело вздыхаю. Так и знал. Сейчас придется ее уговаривать, как я обещал. Бабушка ведь не поленится написать и проверить, проявил ли я достаточно усердия.

– Зачем вам, собственно, продолжать изучение трансфигурации? – интересуется она. – У меня не сложилось впечатления, что этот предмет вам особенно нравится.

– Бабушка хочет, – отвечаю я. Ну, а что тут еще сказать?

МакГонагалл фыркает и заявляет, что бабушке давно пора начать гордиться своим внуком, какой он есть, – особенно после Министерства. Услышав это, я удивленно моргаю. Что это с ней? Ни разу меня не хвалила с того времени, когда я еще только учился самостоятельно есть кашу, – и тут вдруг…

– Почему бы вам не взять на ТРИТОН заклинания? – предлагает она. – С оценкой «выше ожидаемого» вы вполне можете себе это позволить.

– Бабушка считает, что заклинания – для слабаков, – цитирую я.

– Берите курс заклинаний, – говорит МакГонагалл, – а я напишу Августе, напомню ей, что если она в свое время провалила СОВ по заклинаниям, это еще не значит, что сам предмет никуда не годится.

Я тихонько фыркаю. Всегда подозревал что-то подобное. Иначе с чего бы ей постоянно дергать Минси по поводу и без, даже в тех случаях, когда можно обойтись простейшими чарами?

– Ну, и зельеварение, – называет МакГонагалл последний выбранный мной предмет. – Тут, признаюсь, вы меня удивили. Не думала, что ваши дополнительные занятия могут принести такую пользу. Уверена, профессор Слагхорн будет рад принять в свой класс студента, получившего оценку «превосходно», – она едва заметно подмигивает.

Однокурсники синхронно поворачивают головы в мою сторону. У Рона даже челюсть отвисла – наверное, пытается понять, как Гермиона в присутствии экзаменаторов умудрилась мне помочь. Хорошо, что она сама уже убежала, ее бы, наверное, удар хватил. Гарри удивленно моргает. Дин и Симус переглядываются. Парвати и Лаванда тоже выглядят потрясенными. Ну, а я что сделаю? Когда ассистируешь Снейпу при варке зелья, очень сложно потом ошибиться в его приготовлении. Условный рефлекс вырабатывается, как у дрессированной зверушки. Я опускаю глаза и разглядываю свои руки. Как-то не по себе от такого пристального внимания.

– Уверены, что не хотите взять что-нибудь еще? – уточняет МакГонагалл, кивая на пергамент с оценками.

– Нет, профессор, – отвечаю я, мысленно умоляя ее не озвучивать все мои результаты. – Этого, пожалуй, достаточно.

– Ну, как угодно, – соглашается она, касаясь палочкой чистого бланка, и вручает мне заполненное расписание.

Я поспешно выхожу из Большого зала, стараясь ни на кого не смотреть.

*

Я в последний раз провожу расческой по волосам и откладываю ее в сторону. Кажется, все в порядке. В относительном, конечно. Я подхожу к зеркалу вплотную и внимательно вглядываюсь в свое лицо. Ничего хорошего, как и следовало ожидать, не вижу. Под глазами залегли тени, а сами глаза не слишком отличаются по цвету от задницы бабуина. Еще и бледный, к тому же. Обычно на летних каникулах я бóльшую часть времени провожу в саду, поэтому к середине августа уже успеваю неплохо загореть. А в этом году я весь июль безвылазно проторчал в доме, и ни о каком загаре, естественно, не может быть и речи. В общем, красавец – сил нет.

– Кошмар, – подводит итог зеркало.

– Тебя не спросили, – отмахиваюсь я и отворачиваюсь.

Ладно, плевать, в сущности, как я выгляжу. Тем более внешность никогда особенно меня не волновала. Не нравится, пусть не смотрят. Я уже собираюсь аппарировать, когда в гостиной появляется бабушка.

– Куда это ты собрался? – холодно осведомляется она.

– Нужно кое-что купить на Диагон-аллее.

– А почему не предупредил меня, что уходишь? Слишком взрослый для этого? – в ее голосе я различаю горечь.

– Нет, – отвечаю я, пожимая плечами. – Просто подумал, что ты еще спишь и не хотел будить.

– А о том, что, проснувшись и обнаружив твое отсутствие, я бы начала волноваться, ты не подумал?

– Ты бы не начала волноваться, – я снова пожимаю плечами. – Когда я тебе нужен, ты зовешь Минси, а ее я предупредил о том, что отлучусь.

На это бабушке возразить нечего. Но отступать просто так она не желает.

– В Лондоне сейчас небезопасно, – замечает она.

– Не вижу причин для беспокойства, – возражаю я. – Такие Пожиратели смерти, как Беллатрикс Лестрейндж, по улицам не разгуливают, а остальным едва ли есть дело до чистокровного волшебника.

Контраргументов она вновь не находит и некоторое время просто хмуро молчит.

– Ладно, – наконец, нехотя произносит бабушка и придирчиво меня оглядывает, не упуская из виду ни темно-синюю строгую мантию, ни начищенные до блеска ботинки, ни белоснежный ворот рубашки. – По крайней мере, одет ты прилично, – заключает она, удовлетворенно кивая.

Я подавляю вздох. Да, я прилично одет. В отличие от нее. Помню, когда я был помладше, меня одновременно удивляла и смешила эта ее странная привычка изо дня в день, из года в год носить одно и то же. Потом, конечно, разобрался, в чем дело. Теперь уже не смешно. Грустно, скорее.

Я помню день, когда умер дед. В тот вечер я, как обычно, незадолго до отхода ко сну пришел к нему в кабинет, чтобы послушать очередную забавную историю. Я сидел в кресле, которое тогда казалось мне огромным, пил горячий шоколад, одной рукой обнимая плюшевого грифона, и слушал, затаив дыхание, звучный баритон деда, рассказывающего мне собственную (надо заметить, значительно более увлекательную) версию небезызвестного «Фонтана феи Фортуны». Он любил переделывать сказки. А если учесть еще и то, что повествования он всегда обыгрывал в лицах, подражая голосам, то нет ничего удивительного в том, что я каждый раз хохотал до колик. В тот вечер тоже.

Пока он вдруг не упал, схватившись за сердце. Я ужасно испугался, пытался растормошить его, но ничего не получалось. И тогда я заплакал. А потом в кабинет вбежала бабушка. Не знаю, что именно она услышала – звук падения или мои всхлипы, но момент ее появления я помню четко. На ней было длинное зеленое платье, тогда еще совсем новое – изумрудная ткань была яркой и очень нежной на ощупь, а не выцветшей от времени, как сейчас, а лисий мех был густым и блестящим. И шляпа – эта смешная шляпа с чучелом ястреба. Ее бабушке подарил дед. Сказал, что она очень на нее похожа. Такой подарок был вполне в его духе. Несколько дней после этого бабушка с ним не разговаривала, но потом успокоилась и шляпу даже стала носить. Иногда. Чтобы деда порадовать.