Павел Буркин - Обречённые. Том 1 Страница 46

Похоже, всё. Детишки скучились за спиной, но все, конечно, не поместились, да и не могли их прикрыть широко расставленные ноги. По крайней мере, всех. Тяжёлые пули раскидывали их, как кегли, отрывали крохотные ручки и ножки, прошивали навылет сразу нескольких, превращая единственных по-настоящему дорогих Хрякве существ в окровавленные, изодранные груды мяса. Детские головки от попаданий взрывались, как никогда Хряквой не виденные, брошенные на камни арбузы…

Из глотки Хряквы вырвался по-настоящему жуткий рёв, пробирающий тех, кто мог слышать, до костей. На чёрных губах выступила безобразная бурая пена. Хряква оттолкнулась от чавкнувшей земли — и взвилась в длинном прыжке. Очередь из броневика ударила мимо, вновь кромсая уже мёртвые тела.

Падение, перекат — и снова прыжок. Автоматная очередь прочертила кровавый пунктир поперек груди, пули пробивали слой свалявшейся шерсти и шкуру — но глубоко войти в тело не могли. Парочка пуль угодила в голову, но толку от этого вообще не было — видимо, слишком прочным был череп Грязноухой. Единственной, голову резко тряхнуло, но даже полутонного удара автоматной пули не хватило, чтобы сломать ей шею.

Зато успел огнемётчик. Сгусток огня вырвался из толстой трубки, выстрел молниеносно одолел разделявшее их расстояние, огненное чудовище мгновенно выросло за спиной, подсекая прыжок, роняя на землю. Хрякве показалось, что её засунули головой в печь, да ещё проехали по спине раскалённым катком. Шкура чадно вспыхнула, пламя охватило почти всё тело, только ноги, покрытые толстым слоем грязи, оказались недоступны для пламени. Взрыв сбил её с ног, опрокинул в пламя. Автоматы чужаков трещали не переставая, уже не отдельные пули, а десятки, если не сотни, рвали её шкуру. Одна-две, увы, попали прямо в предыдущие раны, они глубоко проникали в тело, и это было по-настоящему больно. А самое страшное, пулемётчик в броневике, наконец, взял верный прицел: теперь Хряква была не размытой тенью, а яркой кляксой на фоне абсолютного мрака.

Это было гораздо, гораздо хуже: свинцовый ливень сбивал с ног, большие пули с лёгкостью пробивали шкуру, дробили рёбра, добирались до внутренностей. Если бы хоть одна попала в голову, всё бы тем и кончилось — но пулемётчик предпочитал гарантированную цель.

Одна из пуль чиркнула по шее. Видимо, она разорвала какую-то артерию: кровь фонтаном брызнула на плечо, на время сбивая пламя. Хряква опустилась на колени, потом очередь сбила её с ног. Лежать оказалось лучше: так хотя бы часть тела прикрывало от пуль и огня.

Она полностью оглохла, но если бы могла слышать, и притом слышать закрытую связь, она бы услышала, что победители обмениваются комментариями:

— Вот это тварь мы завалили, прикинь, Анджей! Смотри, какие когти!

— Точно! А эту башку вообще отрезать и заспиртовать надо!

— Ну, так и отрежь, раз умный такой! Только это чем же резать надо?

— А электропила на что? Роберт, посмотри в «Хамви», там, под сидением… Ага!

Включённая пила громко и противно зажужжала, быстро несущиеся по кругу зубцы образовали сплошной размытый круг. Осторожно, держа перед собой пилу, чужак двинулся к обездвиженной туше. Первоначально ярко вспыхнувшая шкура почти погасла и лишь смрадно чадила палёным волосом. Туша лежала неподвижно. Остальные шестеро страховали приятеля автоматами, не сводил прицела с Хряквы и пулемёт броневика.

— Проверьте, сдохло оно, нет? — распорядился мужчина в броневике. Командира отделения не устраивала эта мальчишеская забава, когда надо идти дальше в село — но посёлок ведь взяли в кольцо, мутанты никуда не денутся, а сопротивляться, как показывает эта тварь, не могут. Пара минут роли не играют, пусть поразвлекутся, поиграют в мясников.

Шесть автоматных очередей хлестнули в упор, новые десятки пуль впились теперь уже в спину, туша вздрогнула от попаданий, но никаких признаков жизни, вроде бы, не проявляла. Мужчина с пилой осмелел, шагнул вперёд, даже пнул огромную, обугленную, распростёршуюся в грязи лапу со страшными когтями.

— Сперва лапу отпили, дурак! — посоветовал Анджей.

В этот миг лапа ожила. Будто летящее бревно, оно подсекло ноги — и хруст явственно услышали все. Пила сверкнула в свете пламени, всё ещё не погасшего на спине и голове, сделала в воздухе сальто и упала. Упала удачно — прямо на Анджея, зубья заскребли по кевларовому панцирю. Панцирь был прочнейшим, уязвимый только для автоматной пули в упор. Но и пила не простая: зубья прочностью далеко превышали алмаз, а скорость их вращения не оставляли шансов никакому другому материалу. Тонкий, яростный взвизг — и броня на плече распалась, пила вошла в широкий пропил, заработала уже в теле, с лёгкостью кромсая мясо, жилы, кости. Наконец — по людскому счёту прошло не больше секунды — пила вывалилась из раны и волчком завертелась на земле, разбрызгивая грязь и кромсая, как подтаявшее масло, бетонное крошево. К тому моменту рука, держащая автомат, была почти отделена от тела и повисла на нескольких жилах и клочке кожи. Кровь шла потоком, заливая панцирь. Поляк повернул голову, скосив глаза на рану — и без сознания рухнул в грязь.

Но Хряква не обращала на него внимания. Когти с маху ударили в панцирь на животе упавшего, и случилось ещё одно чудо: броня поддалась не разогнанным до скорости пули, но острым и прочным когтям, когти пробили броню и глубоко вошли в тело, распарывая живот. А потом ещё, ещё и ещё… Грязноухая видела перед собой безумные от боли и страха глаза несостоявшегося вивисектора — и это было самым приятным в её жизни зрелищем… Потом глаза под бронестеклом и вовсе закатились, начали стекленеть. Бросив растерзанный труп, Хряква прыгнула прямо на броневик. Опрокинуть, разбить проклятую машину, с остальными можно разделаться после…

…Очередь наотмашь хлестнула её поперёк груди, на этот раз били практически в упор, а калибр пуль не оставлял шансов даже кевларовой броне. Они насквозь прошивали тело, вылетая кровавыми ошмётками из спины. Сила их ударов подсекла прыжок, отшвырнула Хрякву наземь, опрокинула, но следующим прыжком она достигла броневика, удар огромной лапы пригнул к броне, лишив возможности стрелять, пулемёт. Теперь надо смять, а лучше порвать броню…

Броневик с завидной быстротой сдал назад — похоже, у тех, кто внутри, сдали нервы. Автоматчиков как ветром сдуло ещё раньше, только последний, самый нерасторопный, мелькнул и скрылся в развалинах.

Невзирая на боль в многочисленных ранах, заливающую обугленную шкуру кровь, Хряква бросилась в погоню за броневиком. Она слишком поздно заметила, как расселась стена рухнувшего дома — и ещё более страшный монстр плюнул огромным огненным болидом. Рвануло так, что чуть не опрокинуло броневик. Шкура загорелась вновь, крупные осколки, наконец, прошибли её насквозь. Один попал точно в огромный глаз, и сознание Хряквы погасло навсегда. Механик-водитель танка дал полный газ, и машина долго елозила гусеницами, превращая огромное тело в кровавое месиво. Наконец, люк открылся, и наружу высунулся один из танкистов.

— Доложите обстановку, — донеслось из динамиков внутренней связи.

— Смешали с дерьмом монстра и целый выводок ублюдков, — начал было отвечать танкист, но не выдержал, выругался. — Сука, оно Альберта порвало и Анджея покалечило… Срочно сюда — медиков, иначе дуба врежет!

— Ясно. Помощь скоро придёт. Продолжайте движение, в ближний бой не ввязываться, расстреливать издали!

Ярцефф прибыл в разгар неожиданного сражения. И облегчённо вздохнул: какие бы придурки не затеяли эту самодеятельность, их тут не больше отделения. Значит, остальные на позиции и готовы к бою. Задача теперь — заставить этих сунуться толпой в капкан. Будь тут рота Корпуса специальных операций, не стоило бы и пытаться, но КСО, исключая больных и раненых, далеко. В трёхстах с лишним тысячах километров отсюда. На том светиле, что в самые ясные ночи мелькает в разрывах смога.

Похоже, их выдавило из окопов пси-излучение: на простых людей, не прошедших генной корректировки, эта дрянь действует куда сильнее. Мутанты Подкуполья чуть поустойчивее, но именно «чуть». Самое же гнусное, что и земля, и камень, и металл отчасти экранируют излучение: в тесном, но открытом для излучения помещении оно воздействует стократ сильнее. Пси-излучение выдавливает бойцов из окопов, крепостных казематов, дотов, боевых рубок гравипланов и звездолётов адской болью в голове, глазах и во всём теле. Будь ты хоть трижды героем, выдержать нереально. Сам выпрыгнешь на открытое пространство — под пули, снаряды и ракеты. А не сможешь — помрёшь: остановится от болевого шока сердце, полопаются сосуды глаз, потом и сами глаза вытекут мерзкой белёсой жижей, будто выдавленные невидимым прессом. Бывает и так, что хуже всего приходится лёгким — вплоть до пневмоторакса.

Эта опасность пока миновала — генератор с расчётом догорает в луже синтетической солярки. Новый подвезут завтра, не раньше. Значит, главное — не покидать превращённый в крепость завод…