Rebecca - Квиддичная Трилогия - 2 Страница 6

…Через некоторое время Драко обнаружил себя сидящим на холодной, влажной от мелкого дождичка мраморной скамье в гойловском саду. Голова казалась большой, как котел, и такой же пустой, тошнило, сильно покалывало в висках. Малфою было настолько хреново, что скрип песка под чьими-то шагами вызвал у него приступ бешенства: он решил, что если это любвеобильный Блейз, то тут-то ему и придет безвременная Авада. Он медленно поднял голову. В футе от него стояла давешняя девица с оттоманки. Девица помялась, потом нерешительно подошла поближе.

- Совсем плохо? - спросила она участливо.

Вот теперь Драко вспомнил ее имя: Астория Гринграсс. Сестрички Гринграсс, старшая из которых приятельствовала с Пэнси, запомнились Малфою по школе только своим прозвищем - тестралы-альбиносы - полученным за высокий рост, худобу и привычку совершенно по-лошадиному встряхивать головой, убирая со лба длинные белокурые челки. Еще он вроде бы помнил, что Дафна, старшая, в прошлом году вышла за какого-то гриффера.

- В общем, нехорошо, - вяло сказал он, откидываясь на спинку скамьи.

Девица Гринграсс сделала еще один шаг вперед, вытащила из бархатного мешочка, висевшего на запястье, палочку, примерилась и направила ее на Драко. Отрезвляющее заклятие лягнуло куда-то в живот подобно гиппогрифьему копыту - и Малфой согнулся пополам, извергая все съеденное и выпитое на зернистый песок дорожки в дюйме от изящных синих туфелек. Туфельки брезгливо дрогнули и отступили.

Когда Драко наконец отплевался и откашлялся, Астория надавила ему на затылок неожиданно сильной рукой, заставляя наклониться еще ниже. Прозвучало «Агуаменти!» - и больную малфоевскую голову окатило струей ледяной воды, окончательно уничтожившей его знаменитую прическу.

- Бл… прекрати!.. Перестань!.. - булькнул Драко, заслоняясь непослушными пальцами.

Экзекуция прекратилась. Гринграсс трансфигурировала из пары опавших листьев большую салфетку и утерла Малфою лицо. Пару секунд Драко приходил в себя, потом вскочил на ноги.

- Ты что, - заорал он, начисто позабыв о правилах куртуазии, - спятила совсем?!

- Извини, - растерянно сказала Астория, - просто мне очень надо поговорить с тобой, а в таком состоянии… это было невозможно.

Малфой взял себя в руки.

- Ну теперь твоими стараниями я в норме, - уже спокойно сказал он. - Слушаю. И постарайся побыстрее, если можно: к сожалению, у меня мало времени.

- Давай присядем.

Они опустились на скамью. Драко не знал, что и думать: девица явно нервничала, кусая губы и нервно отбрасывая волосы с лица. Ему стало не по себе.

- Так в чем, наконец, дело?

- Я… я предлагаю тебе руку и сердце.

Малфой честно решил, что ослышался.

- Прости?

- Давай поженимся?

«Та-а-ак… - мрачно подумал Драко, - еще одна жертва поствоенного психоза».

Вслух он не успел сказать ничего - Астория неожиданно усмехнулась и добавила:

- Впрочем, мне надо рассказать тебе ситуацию с самого начала. Я прекрасно понимаю, что произвожу впечатление полуидиотки. Может, ты согласишься меня выслушать? Это не очень долго, обещаю.

- Говори, - сказал Драко, у которого в следующем семестре как раз должен был быть курс колдопсихиатрии.

И она заговорила.

…Гринграссы были древним и весьма состоятельным (они издавна владели сетью магических аптек) чистокровным семейством. Глава рода, Отто, обладал хорошим нюхом: он умудрился еще до начала войны выехать с женой и дочерьми на континент, где девочки Гринграсс и завершили свое образование, и вернулся только тогда, когда по всей волшебной Англии загремели фанфары победы. Гринграсс рассчитывал на то, что нейтралитет, поддерживаемый им во время Третьей магической, позволит ему и его семейству спокойно жить в «освобожденной из-под темного ига родной стране». Но Отто жестоко просчитался. Когда началась обычная после войны «охота на ведьм», всплыли некие письма, которыми он по молодости и глупости обменивался со старшим Ноттом - в семидесятые годы увлечение идеями Темного Лорда считалось хорошим тоном в среде обеспеченных чистокровных магов. Поскольку один из адресатов уже получил пожизненное без права амнистии, переписка могла дорого обойтись второму. С этим надо было срочно что-то делать. Отто в бешеном темпе озаботился созданием Фонда помощи сиротам войны, учредил в Хогвартсе именную стипендию для талантливых магглорожденных, обеспечил госпиталь Мунго годовым запасом своего знаменитого Кроветворного зелья… Эффект был почти нулевым. Повестки в Аврорат, где с ним проводились долгие беседы, по-прежнему чередовались с внеплановыми проверками Департамента по надзору за качеством медикаментозной продукции.

Гринграсс призадумался. И обратил свой просвещенный взор в сторону повзрослевших дочерей. В голову Отто пришла гениальная идея: девочек требовалось немедленно выдать замуж, причем в супруги им требовалось избрать людей благонадежных, известных своей приверженностью победившей стороне, желательно магглорожденных, ну или хотя бы полукровок - чтобы уж наверняка. Любящий отец прекрасно понимал, что брак чистокровной волшебницы из хорошего рода с магглокровкой станет наилучшим доказательством его лояльности. Некоторое время он наводил справки о неженатых аврорах и в конце концов остановил свой выбор на Кормаке Макклагене, бывшем гриффиндорце и нынешнем рядовом сотруднике лондонского Аврората, полукровке и страстном квиддичном болельщике. Он изловил Макклагена на каком-то матче, обсудил с ним степень дебильности игроков и некомпетентность тренеров, после чего пригласил на файф-о-клок. Макклаген пришел и был принят любовно. Потом последовало приглашение на ужин. Потом - провести уик-энд в загородном доме Гринграссов. Потом… потом Отто напрямую изложил потенциальному зятю суть проблемы и сделал ход конем: озвучил размер приданого старшей дочери. Это решило дело. Кормак, которому частенько приходилось посвистывать в кулак на свое скромное жалование, вцепился в возможность выбраться из нищеты с энтузиазмом гиппогрифа, завидевшего хорьковую тушку. В тот же вечер он сделал Дафне предложение.

Дафна Гринграсс всегда считала себя хорошей дочерью. В ее понимании это означало только одно: слепо повиноваться воле «обожаемого папули». Она без колебаний дала Макклагену свое согласие, и месяц спустя пара была обвенчана в парадной гостиной гринграссовского особняка, после чего молодые переехали в уютный домик в окрестностях Лондона, приобретенный Отто в качестве свадебного подарка. Жизнь юной четы складывалась весьма удачно. Поначалу.

Два месяца спустя Дафна вывалилась из камина в отцовском кабинете и, рыдая, сообщила, что уходит от мужа. Отто, не говоря худого слова, взял дочь под локоток и аппарировал с нею в резиденцию Макклагенов. Там он практически пинками загнал Дафну в ее комнату, после чего взялся за обработку злого, как пикси, зятя. Суть наставлений Гринграсса сводилась к одному: здоровой молодой ведьме из чистокровной семьи нужно найти занятие, чтобы в голову не лезли лишние мысли. Наилучший способ достичь этого - срочно позаботиться об обзаведении наследником. Да и вообще, тянуть с этим не следует: мало ли что может случиться?

- Ты все понял, Кормак? - спросил любящий тесть, неназойливым взмахом палочки убирая со щеки Макклагена кровавые следы ногтей своей старшенькой.

- Ну…да, - буркнул тот, по-прежнему глядя в сторону.

- Вот и отлично, - Гринграсс потрепал зятя по плечу, зачерпнул из вазочки горсть дымолетного и с чувством выполненного долга шагнул в камин.

Кормак Макклаген взялся за выполнение заветов тестя с чисто гриффиндорским энтузиазмом. Через неделю Баггси - домовуха, отданная Дафне в приданое - появилась в особняке Гринграссов и, ритмично постукивая головой об пол, сообщила, что молодая хозяйка умирает. Тори с матерью ринулись в камин. Они обнаружили Дафну лежащей на полу ванной комнаты с зажатым в руке пузырьком из-под зелья Сна-Без-Снов. Спешно вызванный семейный колдомедик промыл молодой миссис Макклаген желудок, влил в нее зелье-антидот и, бормоча что-то о явной демонстративности суицидальной попытки, убрался прочь. Вечером у матери состоялся крайне тяжелый разговор с отцом, во время которого было окончательно заявлено, что молодые должны решать свои проблемы сами.

Кормак был весьма настойчив в своем желании удержать женино приданое, и спустя каких-то три месяца безобразных скандалов, истерик и вынесенных бешеными Алохоморами дверей спальни, Дафна известила родных о своей беременности. Эйдан Макклаген появился на свет в положенный срок, полностью переключил на себя внимание молодой матери, и в семьях наступило относительное затишье, а авторитет Отто в глазах зятя поднялся прямо-таки на недосягаемую высоту.

Астория несколько расслабилась, и, как выяснилось, зря. Отец, желавший окончательно упрочить свое положение в новой магической Британии, не упустил из виду свою младшую. Три дня назад он между делом сообщил ей, что пригласил на ужин одного приятного молодого человека - да ты должна его помнить, детка, он учился в Хогвартсе вместе с тобой - и просит Тори быть вечером дома. «И вот еще что, дорогая, будь с ним полюбезнее, помни, пожалуйста, о своем долге перед семьей…» Вечером в особняке появился некий Дин Томас, авроратский оперативник, при взгляде на которого Асторию чуть не разбил паралич: в своем желании обезопаситься папа явно утратил способность к цветоощущению.