Любовь Отраднева - Озма Страница 8

…Невероятно холодным зимним вечером Алехандро-с-мышью попросился на ночлег в один замок. Им владела красавица Тереса Гарсиа, наследница огромного состояния. Она радушно приняла гостя, и войдя в замок, он увидел престранную картину. За господским столом сидели самые простые крестьяне и ели сытный и вкусный обед!

Алехандро был поражён. Хозяйка объяснила ему:

— Мне просто стыдно, что я так богата, а они так бедны.

Мать Тересы была француженка, родилась уже в счастливой республике и внушила дочери, что все люди равны. И та, вступив во владение поместьем, старалась как могла облегчить жизнь своих крестьян.

Тереса поведала Алехандро и о самом большом своём огорчении. К ней сватается ужасный Людоед и вот-вот явится за ответом!

Не успела девушка вымолвить эти слова, как чудовище уже ввалилось в замок. Получив решительный отказ, Людоед хотел съесть Тересу. Но Алехандро вызвал его на поединок. И был бы убит, если бы в решительный момент мышь не укусила чудище за пятку. Людоед тут же упал замертво — оказывается, мыши были единственным его страхом.

Девушка не знала, как и благодарить своих спасителей. Но тут же нагрянула новая беда. Потеряв Людоеда, король увеличил налоги вдвое.

— За своих-то я заплачу, — говорила хозяйка замка, — но что будет с остальными?

Судьба «остальных» давно уже не давала ей покоя, но Тереса не видела никакого способа им помочь. Алехандро этот способ видел. И первым произнёс заветное слово «революция».

Всё дальнейшее произошло очень быстро. Мышь поговорила с другими мышами. Те рассыпались по стране и начали агитацию. Вскоре народная армия собралась в лесу у замка Тересы. Последняя добыла для повстанцев оружие. Пошла к начальнику оружейных мастерских и предлагала ему большие деньги за все наличные мечи, копья и луки. Денег оружейник не взял, а потребовал другую награду: один поцелуй красавицы…

…Уже был назначен день штурма дворца. Но утром этого дня Алехандро, будучи всё-таки добрым католиком, решил исповедаться и («Вот дурак! Вот болван!» — говорил по этому поводу Расщепей) всё рассказал архиепископу. Тайна исповеди, как известно, свята, но не для этой старой лисы, верного слуги Фернандо Крокодилоса. Не успел Алехандро отойти от церкви и на двадцать шагов, как был схвачен и брошен в подземелье. Вскоре в соседней камере оказалась Тереса. Оба были приговорены к смертной казни через повешение. Жить им оставалось чуть меньше суток, и перед лицом смерти они признались друг другу в любви.

Вечером к заключённым заявился тюремщик, он же палач, с дочерью, из которой хотел вырастить чудовище, такое же, как сам. Для этого он водил её по подземельям и заставлял присутствовать на всех казнях. Но сердце Хуаны Вальехи не ожесточилось. Вот и сейчас Тереса прочла в глазах девушки горячее сочувствие…

И под покровом ночи Алехандро послал свою мышь к Хуане. Девушка немедленно пришла на помощь. Взяла потихоньку ключи и выпустила заключённых. К сожалению, им не удалось уйти незамеченными: хлопнула железная дверь и разбудила стражу. Но Хуана знала все переходы и закоулки подземелья и вывела Алехандро с Тересой на вольный воздух. А стража заблудилась в каменном лабиринте.

От Хуаны беглецы узнали, что народ ропщет. Арест своих вождей ламанчцы сочли знаком того, что Богу не угодна революция… Тогда мышь позвала других мышей, и они вырыли яму под помостом с виселицей. Утром палач, который ещё не знал о побеге, ступил на помост в ожидании осуждённых и… провалился в преисподнюю! Вожди революции тут же вышли из укрытия. Алехандро спросил толпу:

— Ну что, теперь вы видите, что Бог за нас и с нами?

Ответом ему было троекратное «ура!» Королевский дворец, на площади перед которым всё это происходило, был взят в пять минут. Ламанчцы тут же провозгласили Алехандро королём. Он не стал отказываться, понимая, что это бесполезно, только сказал:

— Вы будете помогать мне править. Ведь неизвестно, какими будут мои преемники! Нам нужны законы, чтобы их не смел нарушить ни один король, и Государственный совет, чтобы в трудную минуту вы, сыны и дочери Ламанчи, могли сами за себя постоять. Я же буду в этом Совете только равноправным членом.

Так и сделали. Тереса, конечно, стала королевой. Фернандо Крокодилос, архиепископ и тюремщик получили по заслугам. Хуана уехала учиться в более просвещённые страны и впоследствии прославилась своими пламенными выступлениями против католической церкви.

Мерзявка Адальжиза и другие

— Украл ты у меня дочку, Александр, — укоряла режиссёра Ишода, когда он и Озма садились в машину с надписью «Киносъёмочная».

— Ничего, — говорила будущая Хуана Вальеха, — мы будем каждый день звонить!

…В Мадрид они приехали через пару часов — на Найде Индия граничит с Ламанчей. Первым делом Расщепей представил Озме киногруппу.

— Ну, прежде всего, — начал он, — первая моя приятельница — мышь. Будьте знакомы: Олеся Расщепей — Флоренс Недомби. Из старинной киношной семьи, родилась за грудой декораций, и сорок поколений её предков играли в кино. Но для Флоренс наш фильм будет дебютом.

Мышка была прехорошенькой. Белая, как снег, с розовым носиком, лапками и хвостом, с красными глазками-бусинками. Озме она сразу очень понравилась.

— Теперь, — продолжал Расщепей, — наша Тереса.

И указал на совершенно пустой стол. Лишь очень пристально всмотревшись, Озма увидела какую-то точку.

— Это мерзявка Адальжиза, — пояснил режиссёр.

— А за что вы её так ругаете?

— И не думаю. Просто сеньора принадлежит к лилипутскому племени, именующему себя мерзявками. Да увеличьтесь же, сеньора!

Точка начала быстро расти и превратилась в женщину небольшого роста, даже ниже Расщепея. Сколько ей лет, сказать было трудно, настолько она была накрашена. Озму она разочаровала: разве такой должна быть красавица Тереса?

Адальжиза поймала взгляд девушки и сказала ледяным тоном:

— Здравствуйте, сеньорита, и не смотрите на меня дикими глазами. Я сейчас сделаю из себя Тересу, и вы увидите, что я гожусь на эту роль.

С этими словами она убежала.

— Ты знаешь, Олеся, — обратился Расщепей к падчерице, — многие смогли бы лучше сыграть Тересу. Но этой Адальжизе я обязан тем, что вообще ставлю эту картину и играю в ней главную роль. Правда, и в моей смерти прошу винить Адальжизу Ш…

— Как это?

— Очень просто. Ещё когда я жил на Земле, она раз ночью заявилась ко мне домой и стала просить, чтобы я взял её в кино. И предложила сюжет для картины — вот эту самую революцию. Она — Тереса, я — Алехандро, народная борьба, а в последнем кадре мы с ней целуемся. Но я отказался.

— Почему? — Озма была поражена.

— Да потому, что я тогда ещё ничего не знал про Найду и решил, что мерзявка морочит мне голову. Хотя мог бы задуматься: а каким образом Адальжиза попала в мою комнату сквозь запертую дверь? Но тогда я только и сказал: «Вы не знаете истории!» — а она вызвала своего приятеля Идолище Поганое — вот оно, кстати, оно у нас играет Людоеда. Идолище, познакомьтесь: Олеся Расщепей — наша Хуана Вальеха.

— Очень приятно, — басом сказало Идолище, протягивая Озме огромную лапу, покрытую коричневой и синей шерстью. Девушка пожала лапу с удовольствием и без страха. Идолище оказалось хоть и огромным, и лохматым, но совсем не поганым, а очень даже симпатичным.

— Так вот, — продолжал Расщепей, — Адальжиза стала кричать на Идолище, и оно вынуждено было посадить меня на люстру.

— Но ты, мой повелитель, — перебило Идолище, — ты только дунул на меня, и я вылетело в окно с рамой на шее! С пятого этажа! О, ты велик и могуч, мой господин!

— Нет, люди добрые, вы только посмотрите на него! Я уже полгода не устаю перед ним извиняться. Я ведь не знал тогда, какое славное наше Идолище. А оно только что на коленях не ползает. Я и не думал, что так получится, и не виноват, что в своём доме и стены помогают! Так вот, после этого Адальжиза не рискнула больше спорить и ушла. А я так хохотал, что в буквальном смысле слова умер со смеху! Шутка ли — сидеть в два часа ночи на люстре и беседовать с такой странной компанией!

— Не знаю, — пискнула Флоренс Недомби, — вам, сеньор Расчепео, может быть, и смешно, а мне на вашем месте было бы обидно.

— Бедное маленькое создание! Так вот, я умер со смеху. Точнее, я думал, что я умер, а на самом деле попал на Найду. И в первый же день своего там пребывания встречаю я на улице… кого бы ты думала? — Адальжизу и Идолище! Но что же это я, старый дурак? Пойдёмте ко всем!

И Озма познакомилась со всей остальной киногруппой. Далеко, конечно, не такой живописной, как первые трое. Это были обыкновенные славные ламанчцы, ещё скорбевшие о прежнем режиссёре, но уже готовые подчиняться новому.

Под конец знакомства вернулась Адальжиза. И Озма даже не сразу её узнала. Мерзявка и впрямь хорошо потрудилась над собой и буквально нарисовала на себе красавицу Тересу…