Любовь Отраднева - Озма Страница 7

— Без него мне незачем будет жить!

Там, в больнице, преждевременно родилась Озма и при известных обстоятельствах исчезла, мать в это время была в беспамятстве. Ананд, справившись о здоровье своей старой знакомой, решил:

— Хватит уже смертей! Отдайте ей моего ребёнка, и пусть она ничего не знает!

Принцесса выздоровела и пять лет воспитывала Кишана как родного сына. Ананд уехал в далёкую страну, потом вернулся, встретил случайно Ишоду с Кишаном и стал их навещать. Но хранил тайну, не желая отнимать у одинокой вдовы последнюю радость.

И тут нашлась Деваки. Она, оказывается, не погибла. Только потеряла память и жила у цыган, пока случайно не увидела подобную катастрофу и не вспомнила всё. Тогда она вернулась к мужу и, увидев Кишана, догадалась, что это её ребёнок. Врачи сказали ей, что у неё больше не может быть детей, и она стала требовать Кишана через суд. Разобравшись в деле, постановили отдать мальчика родной матери. Так и сделали. И Кишан, и Ишода страшно переживали, ничего не ели… Деваки решила уехать из Бомбея, чтобы сын забыл Ишоду. Но мальчик убежал с вокзала, стал пробираться домой. Его увидела принцесса, она тоже его искала, побежала через улицу — и её сбила машина. Ишода долго лежала в больнице, Кишан день и ночь молился об её выздоровлении. И Деваки поняла, что была неправа.

— Пусть ребёнок живёт с той, которая его вырастила! — так она решила. И вскоре у неё родилась дочка (ошиблись, видно, врачи).

— Вот почему, — закончила свой рассказ Ишода, — я никогда не отберу дочку у Пруденции!

После общего долгого молчания высказалась Джуна:

— Я так и знала, что Озма из моего народа! Моя мама тоже была родом из Индии…

Праздник

Уже всё в Волшебной стране вернулось на круги своя. Уже мирно спали в подземной пещере бусунумщики, чтобы через десять лет проснуться к новой жизни. Уже Ишода получила от настоящих родителей Кишана согласие на его предстоящий брак с Озмой. И было решено устроить на поляне возле дома Урфина Джюса большой вечер с танцами. Праздновали общую победу, свадьбу и обручение. Вот когда пригодился магнитофон, прихваченный Кишаном из дому, и кассеты, на которые он сам записал свои любимые песни — правда, детские, но весёлые и добрые, угодившие всем…

…На поляне не зажгли костра — её освещали освобождённые волны, прицепившись к окрестным деревьям. Это был прощальный подарок перед отлётом волн на далёкую родную звезду…

Всем было весело. В первый раз за десять лет тихо смеялась Пруденция, когда Длиннобородый Солдат Дин Гиор приглашал её на танец. Кишан, несказанно гордый своей невестой и своей музыкой, танцевал с Озмой в первой паре. Маленькие Хондучиха и Жмика лихо отплясывали на ладони Дровосека. Славик и Смелый Лев по очереди катали по кругу маленького Искандера Джюса. Страшила пригласил красавицу Пакуку, а Фарамант — ещё более прекрасную Джуну. Правда, поймав суровый взгляд Урфина, в следующем туре Страж Ворот предпочёл сменить Дровосека на посту танцплощадки для малышек. Правители Фиолетовой страны закружились вместе, а Страшила пригласил Озму и полушутя, полусерьёзно предлагал, что отречётся в её пользу от престола, принадлежащего ей по праву, как законной наследнице короля Пастории. Озма, смеясь, отказалась:

— Всё равно не смогу править так, как Трижды Премудрый!

Польщённый, Страшила всё же сделал в следующем туре то же предложение Ишоде. И получил тот же ответ.

Расщепей сначала объявил, что из-за своего больного сердца танцевать не рискнёт. Но когда началась его любимая «Песня о звёздах», не выдержал и вытащил молодую жену в круг. И глаза его весело блестели, когда звучали слова:

Ни дождика, ни снега,Ни пасмурного ветраВ полночный безоблачный час…

Распахивает небоСверкающие недраДля зорких и радостных глаз…

Однако на ночное небо астроном Расщепей глаз не подымал — смотрел всё больше на жену…

Гвоздём программы явилась последняя песня — «Колокола» из «Электроника». Как только она зазвучала, Озма и Тилли-Вилли привели в исполнение давно задуманный план. Девочка встала на огромную ладонь Железного Рыцаря, и тот поднял её на страшную высоту. Озма кружилась свободно, как танцевала бы на столе, и сама была похожа в своём жёлтом платье на золотой колокол. Все любовались ею. А Кишан чувствовал, что любит её ещё сильнее, чем раньше, и готов был сравнить её с солнцем, поднявшимся на небеса…

Бой часов, как ключик золотой,Двери утра весело открой,Окна утра настежь распахни,Сумрак ночи с улиц прогони!

Часть третья. Юбилейный фильм 

Я нашёл Хуану Вальеху!

Эту зиму супруги Расщепей, Кишан, Озма и Пруденция проводили в Индии. Вообще они собирались жить все вместе в Волшебной стране. Но Озме хотелось посмотреть, как празднуют Новый год. Ведь в стране вечного лета это довольно скучный праздник, без ёлки и без Деда Мороза…

…В один из бесконечных зимних вечеров, недели за две до Нового года, вся семья сидела вокруг стола, кто с книгой, кто с рукоделием. Было тихо, спокойно, всем казалось, что приключения и волнения позади. Но вдруг Расщепей, словно поражённый внезапной мыслью, поднял голову от книги, которую читал, и надолго засмотрелся в лицо сидевшей напротив Озмы.

— Да, — наконец сказал он, — я её нашёл, и мы спасены! Олеся, — он не признавал её странного имени «Озма» и звал её то Олесей, то Алькой, а иногда даже Александрой, — Олеся, ты будешь героиней, ты спасёшь меня и возложишь мне на голову корону! Если, конечно, подойдёшь. Но — гром и молния! — ты должна подойти!

— Ой, можно понятнее? — взмолилась Озма.

— Алька, милая, всё просто как дважды два: я приглашаю тебя в свою картину про испанскую революцию…

— Ламанчскую, — механически поправила Ишода. — Скоро полгода живёшь на Найде и всё не можешь привыкнуть!

— Ну пусть даже так. Двадцать восьмого февраля будущего года исполняется двести лет со дня этой самой революции, и испанцы собираются снять юбилейный фильм. Наша индийская киностудия будет им помогать, потому что их собственный главный режиссёр исчез при весьма странных обстоятельствах. Меня впутали в эту историю в первый же день моего пребывания на Найде. Сюжет замечательный, героический, и мы могли бы уже отснять половину. Но до сих пор не было никого на роль Хуаны Вальехи, одной из главных героинь. Вообще-то она появляется только во второй половине фильма, но испанцы суеверны до невозможности и не хотят начинать, пока её не найдут. Теперь я нашёл её, и ею будешь ты, Олеся! Согласна?

У Озмы голова шла кругом. Она не ответила ни «да», ни «нет», а только сказала как-то жалобно:

— Осталось два месяца… Вы не успеете…

— Для человека нет ничего невозможного, — возразил Расщепей. — Мы всё успеем. С твоей помощью, милая, — успеем.

Озма поняла, что это так и будет. И вспомнила, как читала там, далеко, на берегу пруда роман великого де Секретереса о ламанчской революции. Как стучало её сердце и слёзы туманили глаза. Как она не слышала ничего вокруг и забывала обедать… Да, после этого она долго воображала себя чернокудрой Хуаной и только жалела, что не может, как та, спасти народного вождя. С тех пор прошло несколько лет. Озма пережила свои собственные невероятные приключения, но там всё было всерьёз, было страшно, трудно… А здесь… неужели сбывается детская мечта? И когда Расщепей снова спросил её согласия, Озма могла только молча кивнуть.

— Ну, Олеся, ну, Хуана, — обрадовался режиссёр, — завтра после школы — на киностудию. Будем пробоваться!

Испанская революция

Второе название события — мятеж Алехандро-с-мышью. Настоящая фамилия его неизвестна. Он был младшим сыном одного ламанчского дворянина, и после смерти отца всё получил его брат. У Алехандро ничего не было, кроме гитары и шпаги, да ещё брат в насмешку подарил ему белую мышку. Вдвоём они бродили по Ламанче и зарабатывали на жизнь тем, что Алехандро играл на гитаре и пел, а мышь танцевала. Десять лет прожил молодой дворянин среди простого народа, научился понимать его и сочувствовать его страданиям.

А страдать было от чего. Ламанчей в то время правил злой-презлой король Фернандо Крокодилос Шестнадцатый, бравший непосильные налоги как со своих, так и с чужих крестьян. «Чужим», то есть крепостным, приходилось ещё хуже, потому что их собственные хозяева не отставали от короля в грабеже и, конечно, заставляли на себя работать. Вносила свою лепту и католическая церковь — старая лиса архиепископ был правой рукой короля. А левой был страшный Людоед, главный сборщик податей. Он внушал ламанчцам такой ужас, что у них язык не поворачивался сказать: «У нас нет денег», — и они безропотно отдавали в казну скот и домашнюю утварь.