Любовь Отраднева - Озма Страница 6

— Ну, знаешь! Если так рассуждать, то сейчас судьба от нас отвернулась и мы должны ждать, пока она соизволит снова нам улыбнуться.

— Может, и так. Но мне кажется, что это будет очень-очень скоро.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что мне очень хорошо.

— Сейчас, когда мы потерпели поражение?

— Я же сказал: очень скоро мы победим.

Они оба замолчали. Не хотелось разговорами о печальном нарушать очарование этой ночи. Потом Кишан спросил:

— Знаешь, кто ты?

Озма засмеялась:

— По-моему, я ученица десятого класса Озма Лэйк.

— Ничего похожего. Ты королева красоты!

— Ой, да не выдумывай! — отмахнулась она, покраснев от радости.

— Да, королева красоты. И вообще ты лучше всех на свете!

— Будешь говорить глупости… — притворно сердито начала Озма.

— Буду! — решительно сказал Кишан. — Я люблю тебя, Озма!

Она молчала так долго, что он решил: всё, обиделась. Но наконец она ответила:

— Когда кончился срок траура по отцу, мама сказала: «Я никогда не сниму чёрного платья, а ты сними. Моё сердце разбито, а у тебя будет ещё в жизни любовь…» И я теперь вижу, что она была права.

— Озма! Неужели?

— Да. И я, пожалуй, готова поверить в судьбу.

Глазки да лапки

В это же время лунные лучи разбудили Расщепея и Ишоду.

— Как вы себя чувствуете? — спросила принцесса.

— Спасибо, отлично. Мне почему-то так хорошо… — лицо его было странно спокойным, только глаза весело поблёскивали, отражая лунные лучи.

— Хорошо? Сейчас, когда я так всё испортила?

— Вы ничего не испортили, Ишода Пасторьевна! Вы, наоборот, открыли нам прямую дорогу к победе! — Расщепей говорил это без тени улыбки на лице, и принцесса не знала, как его понимать. — Я не шучу. Если бы я вас не послушался и мы вошли бы в город — ну как бы мы там боролись с этими бусунумщиками? А когда их волны швырнули меня на дорогу, я видел у них глазки и лапки. И глазки были очень грустные.

— Александр Дмитриевич, вы бредите! У вас жар! — встревожилась Ишода и положила свою изящную руку на лоб Расщепею. Жара не было.

— Я не брежу, — твёрдо сказал он. — Но руку не убирайте, пожалуйста: очень уж хорошо. Так вот, грустные глазки. Гром и молния! Вы думаете, им приятно служить бусунумщикам? Стоит сказать им два слова — и они решатся бросить злодеев! И тогда те в наших руках!

— Почему же никто, кроме вас, не видел, что волны живые?

— Потому что я их видел очень близко. А может, не такая уж чушь то, что болтают о моих глазах.

— Значит, моя Родина спасена?

— Да. И вы, вы спасли её, как и предсказывала волшебная книга. Если бы не вы, меня бы не схватили и я бы не прочёл тоски в глазах волн. До победы один шаг!

— И его сделаете вы, как и прочла в своей книге Виллина! Только вы, с вашими волшебными глазами, можете понять волны, и только вы сумеете поднять их на борьбу!

— Я ничего ещё не сделал. А вот вы… Вы залечили мою рану!

— За это благодарите Джуну и её травы…

— Да нет. Я говорю о сердечной ране. Когда я попал на Найду и понял, что навсегда потерял свою жену, Ирину, я почувствовал, что мир опустел. Но стоило мне войти в вашу квартиру, как это чувство исчезло. Вы сразу заняли место в моём сердце и постепенно вытеснили тоску по Ирине!

— И мне показалось, что дом стал светлее, когда вы в него вошли! Я думала, что… не смогу никого полюбить… после гибели мужа… Но, видимо, камни славы не только видят невидимое, не только побеждают злые чары, но и сами привораживают!

— Ишода! — он схватил её руку и прижал к губам. — Будьте моей женой!

Она склонилась над ним и молвила:

— Я согласна, Александр!

Бунт волн

На следующее утро Расщепей и Ишода, только вдвоём, отправились в Изумрудный город. Правда, и Джуна, и сама принцесса уверяли, что надо бы режиссёру полежать ещё дня три до полного выздоровления. Но сам Расщепей по этому поводу выразился весьма энергично:

— Гром и молния! Что, по-вашему, дороже — жизнь целой страны или здоровье одного старого дурака?!

…Увидев подходивших к столице отрицателей бусунума, волны, как всегда, бросились на них. Но Расщепей поднял руку, призывая к вниманию:

— Волны! Неужели вам нравится служить злу? Неужели не хочется стать свободными, как вы, наверное, были когда-то? Разве вы рабы волшебной шкатулки? Нет, вы рабы своего собственного бессилия. Уходите от сектантов и не слушайте больше ничьих жестоких приказаний!

При первых же словах волны остановились, словно налетев на невидимую стену. А когда Расщепей высказал всё, что о них думал, в наступившей тишине раздались тонкие, звенящие голоса, слышные только ему:

— Камни славы!

— Наконец-то!

— Злые чары разрушены!

— Нас заколдовала злая Брыпсенда, которая пятьсот лет назад угнетала всю Найду!

— У неё были камни славы вместо глаз, и она сказала, что её заклятие снимет только человек с такими же глазами!

— Спасибо тебе, наконец-то ты пришёл, чтобы освободить нас!

— Ну и понятия у вас — просто гроб и свечи! — рассердился Расщепей. — Пятьсот лет ждали избавителя — а сами разве без головы?!

Волнам нечего было возразить, и они, собравшись в огромный сверкающий сноп, до земли склонились перед своим освободителем. Правда, уже в следующую минуту они снова разлетелись. Режиссёр и принцесса просили их принести к стенам столицы тех, кто остался в доме Урфина. По дороге волны оповещали о случившемся всех своих сестёр, охранявших города и деревни Волшебной страны… Больше и больше становилась сверкающая стая. Власть бусунумщиков рушилась.

Показания бусунумщиков

Вскоре Озма, Кишан, Урфин, Джуна с маленьким Искандером и Славик уже стояли у стен Изумрудного города. Ещё минут через двадцать прилетела Кагги-Карр, чьё крыло уже давно зажило. Она надумала состязаться с волнами в быстроте и, конечно, проиграла. Из-за этого она очень сердилась, но недолго. Распахнулась дверь башни-тюрьмы, и правители Волшебной страны, а с ними Страж Ворот, Длиннобородый Солдат, железный рыцарь Тилли-Вилли (даже его одолели волны!) и Пруденция вышли на свободу. Потом волны притащили жалких, совсем не страшных бусунумщиков из Фиолетовой и Голубой стран, из долины Марранов и Большого леса. Ниманда, Узуфрукта и троих идиотов приговорили к усыплению чудесной водой подземных рудокопов сроком на десять лет.

Но приведение приговора в исполнение было отложено…

…Когда старые и новые друзья Озмы перезнакомились, Ишода долго нахваливала Пруденции её дочку.

— Спасибо, — говорила приёмная мать Озмы, — я её хоть и не родила, но растила с младенчества…

— А не знаете случайно… — сердце Ишоды бешено стучало. — Кто её настоящие родители?

— Не знаю, давно когда-то пыталась расспросить бусунумщиков, они же принесли мне дочку! Но они развредничались и не сказали, а я и забыла про это потом…

Ишода попросила Страшилу отложить усыпление и пошла в тюрьму к сектантам. Они долго скрипели, шипели и ругались, а потом Узуфрукт вспомнил. Телепорталка, притащив девочку, высветила на экране: «Дочь Ишоды и Викаса, Индия».

Ишода осыпала бусунумщиков благодарностями и ушла, повторяя про себя: «Я знала это! Я всегда это знала!» В открывшуюся тайну принцесса посвятила саму девочку и Пруденцию. Последнюю она заверила:

— Я и в мыслях не держу отбирать у вас нежно любимую приёмную дочь! Я сама поселюсь рядом с вашим домом!

В первую минуту Озма просто ошалела от радости:

— У меня теперь две мамы! И обе замечательные!

Но потом девочку пронзила одна мысль: Кишан! Господи, какой кошмар!

Озма разыскала парня и очень бессвязно рассказала ему о случившемся. Кишан отнёсся к этому на удивление спокойно:

— Озма, милая, здесь не из-за чего переживать! Ты просто НЕ МОЖЕШЬ быть моей сестрой. Посуди сама: мне исполнилось пятнадцать первого октября, а тебе, кажется, одиннадцатого. Да мало этого: когда я был маленький, со мной произошла очень странная история. Какие-то люди пытались забрать меня к себе, доказывая, что я их сын…

…На следующее утро Ишода собрала всех друзей и объявила:

— Озма — моя дочь по крови! И мне бы очень хотелось, если только никто не против, обручить её с моим приёмным сыном Кишаном.

Парочка обменялась быстрыми взглядами: «А я что говорил?» — «Ты был прав, слава Богу…» Остальные смотрели на принцессу широкими глазами. И она решила поведать миру давнюю семейную историю.[4]

Викас, муж Ишоды, погиб, когда на узком мосту столкнулись два поезда. В одном ехали Викас и Ишода, которая тогда ждала ребёнка, а в другом — их друзья Деваки и Ананд с новорождённым сыном Кишаном. Викас погиб, Деваки пропала без вести, Ананд и Кишан не пострадали, Ишода в тяжёлом состоянии была доставлена в больницу. Туда же Ананд принёс сына на осмотр, увидел, как несут на носилках Ишоду, и услышал, как она молила Бога сохранить ей ребёнка: