Антуан Лорен - Французская рапсодия Страница 9

– Наверняка у кого-то еще сохранилась эта кассета, – добавил он в надежде получить от Вероники одобрение, а заодно убедить самого себя, что поступил правильно.

Вероника, только что появившаяся из ванной, одетая и безупречно накрашенная, кивнула:

– Конечно, это тебя отвлечет. К кому думаешь наведаться к первому? К своему другу Вогану?

Ален уловил в ее словах оттенок иронии.

– Нет, только не к нему, – ответил он, слегка задетый. – Я послал имейл Фредерику Лежену, но он в Таиланде…

Вероника подняла брови, демонстрируя удивление подобной глупостью.

– Еще один имейл послал Стэну Лепелю, на адрес его галериста, – добавил Ален. – И еще один Пьеру Мазару, брату ЖБМ. Он антиквар.

– А где он живет?

– В Париже.

– Тогда зачем этот имейл? У него свой магазин, возьми да сходи туда. Заодно развеешься, а то ты уже неделю из дома не выползал. Оденешься, побреешься, причешешься… Нельзя же всю жизнь провести в пижаме.

Ален ничего не ответил. Он встал и подошел к кофемашине, чтобы сделать себе еще чашку кофе. И подумал, что Вероника сегодня утром что-то необычайно оживленна.

За дни болезни у него появилось ощущение, что чем меньше ему хотелось шевелиться, тем бодрее выглядела Вероника; она вставала раньше, чем обычно, и лучилась энергией, какой он не замечал за ней уже много месяцев. Он даже задумался, а не завела ли она любовника, но не смог найти среди их общих знакомых никого пригодного для этой роли. В сущности, с точки зрения мужа, которому давно надоела жена, в этом заключалось определенное удобство – пусть ее другой развлекает. Неверные жены возвращаются со свиданий в игривом расположении духа и не ворчат, так что терпеть их рядом гораздо легче. Но и любовник видит женщину исключительно с хорошей стороны: его не касаются повседневные заботы и домашние хлопоты, то есть все то, что постепенно губит любовь. Любовники оставляют тягостное бремя будничной жизни за скобками свидания, чтобы, расставшись, вновь взвалить его на себя. Может, и ему завести любовницу? Ален мысленно перебрал знакомых женщин, прикидывая, кто из них согласился бы закрутить с ним роман. Его кастинг оказался коротким – хватило пальцев одной руки. Но главное, он не внушал оптимизма и сулил больше проблем, чем удовольствий. В конце концов Ален плюнул на эту затею.

Оставшись в квартире один, он снял телефонную трубку и набрал номер магазина «Былые времена», принадлежавшего Пьеру Мазару. После нескольких длинных гудков включился автоответчик, голосом Пьера сообщивший часы работы магазина и предупредивший, что заказы на автоответчик не принимаются. Вероника была права – проще сходить туда самому. Небольшая прогулка ему не повредит. Ален направился в ванную. Болезненно сморщившись, стянул с себя домашний халат и посмотрелся в зеркало. Ничего хорошего он там не увидел: неряшливая недельная щетина, на подбородке явственно белая, очки на носу… Он становился все больше похожим на своего отца. Ален взял бритву и пену для бритья. Полчаса спустя он был безупречно выбрит. Он даже слегка подстриг волосы, позаимствовав у Вероники ножницы, и запустил лапу в упаковку с линзами, срок годности которых еще не истек. Очки без оправы, по словам продавца из «Оптики», его «молодившие», отправились в помойное ведро, присоединившись к ватным тампонам, которыми Вероника снимала макияж. Перед тем Ален с садистским наслаждением скрутил их в бараний рог, некстати вспомнив, что страховка возместила ему лишь малую часть стоимости очков.

Отражение в зеркале все еще мало напоминало Алена – гитариста группы «Голограммы», но все же чуточку к нему приблизилось. Он достал из шкафа черный костюм и белую сорочку, потянулся было к красным носкам, купленным в Риме, в лавочке, якобы снабжавшей Ватикан и лично папу, но вовремя одумался и сделал выбор в пользу черных носков и мокасин. Теперь он выглядел шикарно, но строго. В передней его взгляд упал на трость, стоявшую вместе с зонтами. Этот предмет, очевидно доставшийся в наследство от кого-то из предков, хранился в доме давно и не был лишен элегантности, но плохо соответствовал его профессии, да еще и наводил на мысли о болезни или старости. Ален вернул трость на место, налил себе стакан воды и принял две таблетки дафальгана по 500 мг каждая.

Вероника

Ну разумеется, я ему изменяю. Вчера вечером он спросил меня об этом. Я была в ванной, чистила зубы. Уверена, что он с середины дня собирался с духом, чтобы задать мне этот вопрос. Я посмотрела на его отражение в зеркале – он был в пижаме, – и мне захотелось рассмеяться. Но я сдержалась. Меня так и подмывало ему ответить: «Да, я тебе изменяю, ну и что?» Просто чтобы поглядеть на его физиономию. Но и этого я не сделала. Я лишь подняла глаза к потолку, прополоскала рот и раздраженно сказала: «Умнее ничего не придумал?» Ален полностью этим удовлетворился и пошел лег в постель с грелкой. Люди часто довольствуются малым – их в основном устраивает то, что они хотят услышать. Скажи им это, и они от тебя отстанут. Я изменяю ему потому, что мне скучно, потому что после двадцати пяти лет брака и двух прекрасно воспитанных детей я, в отличие от других, все еще чувствую себя живой. Я изменяю ему потому, что не всегда была женой доктора Масулье. Вот сейчас он зациклился на кассете с записью рок-музыки времен его молодости – замечу кстати, что мне это кажется диким пафосом, – но и я помню свою молодость. У меня были любовники, я нравилась мужчинам, они провожали меня до дома, и с одними я прощалась у дверей, а других приглашала зайти. Я помню, что летала на самолете на свидание с мужчиной в Италию и в Швейцарию. Я помню, что эти же мужчины – или другие, не важно, – тоже летали на самолете или ехали на поезде на свидание со мной.

Я не жалею, что вышла замуж за Алена; для нас обоих тогда настал подходящий момент. Потом я заснула на долгие годы. Это была легкая жизнь; дети росли, не создавая особых проблем – в школе случались двойки, в переходном возрасте у нас бывали стычки, но в целом ничего из ряда вон выходящего. Нам не пришлось столкнуться с подростковой наркоманией, наши дети не водили дурную компанию, и мы не бегали посреди ночи в полицию их выручать. С работой у меня тоже все было в порядке, никакой нервотрепки и очень приличная зарплата. Я занималась пятью парижскими магазинами в люксовом сегменте и предлагала им оформление витрин в соответствии с временем года. Естественно, перед Рождеством все мы стояли на ушах. Но в последние годы дела пошли неважно, и помимо люкса я начала сотрудничать с другими брендами, ближе к средней ценовой категории. Появились китайцы, готовые выполнять ту же работу за полцены. У меня осталось всего два верных клиента, и, хоть я никогда ни в чем не соглашаюсь с Аленом, я не хуже его понимаю, что мое благополучие рано или поздно накроется. Найдутся люди помоложе и поэнергичней, они разработают дизайн, который покорит рынок. У Алена подобных проблем нет и не предвидится – на его век хватит гастроэнтеритов, приступов аллергии, насморков и бронхитов. Люди всегда будут болеть. Года через три-четыре я останусь без работы, но я не отчаиваюсь. Все равно ничего не поделаешь. Я старалась как могла, а больше от меня не зависит. Нельзя все время выигрывать; рано или поздно ты проигрываешь и вынужден вставать из-за стола. Кроме того, я знаю, что через несколько лет, когда я вплотную подойду к шестидесяти, мужчины, мягко выражаясь, будут обращать на меня значительно меньше внимания.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Буря. Пер. М. Донского.

2

Больше чем телохранитель! Аврора Дельфер – личная ассистентка французского экономиста и бизнесмена Жан-Бернара Мазара, известного также как ЖБМ. По всей вероятности, самая скромная… (англ.)