Т. Акимова - Музей Виктории и Альберта Лондон Страница 12

Одной из лучших афиш мастера является цветная литография «Японский диван», рекламирующая небольшое парижское кафе-концерт с одноименным названием. Здесь художник выносит на первый план темный силуэт рыжеволосой дамы в узком платье и модной шляпе с пером. Необычная внешность женщины и резкий контраст ее черного наряда с блеклым фоном плаката сразу привлекают внимание зрителя, вовлекая его в действие и заставляя с интересом следить за прихотливым движением извилистой линии, очерчивающей контур сидящего позади мужчины. Фигура стоящей на сцене артистки намеренно отодвинута вглубь картины так, что остаются видны только ее платье и руки в длинных темных перчатках. В результате столь неожиданного приема смотрящий на афишу человек как бы попадает в атмосферу кабаре, где пела звезда Монмартра Иветт Гильбер и танцевала прелестная Жанна Авриль.

Весной 1909 в парижском театре Шатле открылся первый балетный сезон Сергея Дягилева. В отличие от предшествующих лет, когда гастроли посвящались какому-либо одному виду искусства, было решено вынести на суд зрителей невиданные прежде постановки, являвшие собой гармоничный «синтез хореографии, музыки и живописи».

Грандиозная вокально-танцевальная сюита «Половецкие пляски» (второе действие оперы А. П. Бородина «Князь Игорь») стала великолепным примером такого сотрудничества талантливых музыкантов и танцовщиков, художников и хореографов. Спектакль представлял драматический эпизод истории — князь Игорь находится в плену у хана Кончака. Взору ошеломленной публики открывалась картина необъятных степных просторов, где под аккомпанемент полного оркестра пел хор и начинались танцы девушек-невольниц, а затем — неистовая пляска воинов. «Впечатление от этой сцены было столь огромным, что бурные аплодисменты неоднократно прерывали действие, и, когда занавес наконец опустился, ажиотаж был неописуемый», — вспоминал артист балета С. Л. Григорьев.

Для создания декораций к этой постановке был приглашен тонко чувствующий дух восточной культуры Н. К. Рерих. Проникнувшись великой музыкой А. П. Бородина, художник отлично воспроизвел атмосферу «Половецкого стана» и «скифской природы». «Созданный Рерихом „по принципу панорамы“, лишенный боковых кулис фон с его золотисто-алым небом над бесконечной далью степей, с его дымами, столбами, подымающимися из пестрых приземистых кочевых юрт, — это было то, чему здесь надлежало быть! До чрезвычайности были убедительны и костюмы, для которых Дягилев обобрал все восточные магазины Петербурга и которые поражали невиданной цветистостью», — писал художник Александр Бенуа.

Искусство Индии и Дальнего Востока

Эта замечательная миниатюра — правая часть разворота рукописи Бабур-наме (жизнеописание императора Бабура), представляющая императора Великих Моголов Бабура (1483–1530), посещающего Баг-и-Вафа в окрестностях Кабула — первый сад, разбитый по приказу императора в данной местности. Очень любивший свое детище правитель так писал о нем в своих мемуарах: «В 1508-09 я создал Чахан-Баг. Сад называется Баг-и-Вафа и находится на подъеме к югу от крепости Адинапур, выходит на реку, которая течет близ крепости. Сад дает много апельсинов, лимонов и гранатов… сад находится высоко, хорошо снабжен водой, и зимой здесь очень мягкий климат…» Миниатюра показывает властителя в его любимом уголке, о нем Бабур отзывался следующим образом: «В юго-западной сада части находится огромный бассейн с водой, вокруг которого растут апельсины и гранаты, а вокруг них — луговой клевер. Это лучшая часть сада, прекраснее всего в ту пору, когда цветут апельсиновые деревья». На миниатюре можно видеть самого правителя в желтом халате с короткими рукавами и белом тюрбане, дающего указания своим многочисленным усердным садоводам. Императора сопровождает свита из нарядно одетых слуг. В окруженном стеной саду порхают птицы и зреют гранаты. Все части этого маленького рукотворного рая изображены с удивительной каллиграфической точностью, а непрозрачные акварельные краски великолепно передают его цветовое богатство.

Это другая сторона разворота рукописи Бабур-наме, изображающая въезд в сад Баг-и-Вафа. На ней запечатлен момент, когда свита императора уже приблизилась к воротам и спешилась с коней, а сам правитель еще не прибыл. Здесь можно видеть не только сад с работающими садовниками, сановников, стоящих у дверей возле высокой стены, но и фрагмент дикой природы — скалы и прячущегося среди них благородного оленя, а также местных жителей, пришедших посмотреть на въезд императора.

Баг-и-Вафа — традиционный персидский Чахан-баг, что значит «четыре сада». Такой сад состоял из нескольких квадратов, каждый из которых в свою очередь делился на четыре квадрата поменьше. Сеть дорожек также представляла собой сочетание линий, которые, соединяясь, образовывали квадраты с водоемом или фонтаном посередине. Центром всей композиции являлся бассейн, расположенный в точке пересечения главных садовых аллей. Считается, что подобное разделение территории в Чахан-баг происходит из-за черного камня, расположенного в Мекке, который впаян в стену священного здания кубической формы. В честь этого места сады начали членить на четыре квадрата, что символизирует благословение Аллаха и его присутствие в доме владельца сада. Прекрасные насаждения и водоемы должны были напоминать и о блаженстве, ожидающем праведников на небесах. Чахан-баг — символ райского сада, где в центре бьет источник жизни, из которого в разные стороны вытекают четыре реки. В одной течет молоко, в другой — вода, в третьей — вино, а в четвертой — мед.

Представленное изображение журавлей, как предполагают исследователи, могло быть создано одним из ведущих художников при дворе Великих Моголов — Устадом (мастером) Мансуром в начале XVII века, во времена правления императора Джахангира (около 1605–1627). Сын Акбара и внук Бабура имел особое влечение к природе, внимательно изучал растительный и животный мир. Джахангир был первым могольским правителем, надевавшим кольца на птиц и рыб, чтобы вести за ними наблюдение. Однажды он застрелил огромного льва и после его вскрытия сделал такую запись в своих мемуарах: «В отличие от других животных, у которых желчный пузырь находится за пределами печени, у этого льва желчный пузырь был внутри печени. Мне думается, что этим-то и объясняется его бесстрашие».

Известен удивительный факт биографии императора: он нашел и выходил пару птенцов журавлей, которые жили у него на протяжении пяти лет. Джахангир так полюбил своих пернатых питомцев, что, не желая с ними расставаться, даже брал их с собой в путешествия. Император делал описания привычек и повадок журавлей, перемежая их зарисовками нравов своих чиновников и придворных (сравнение не всегда было в пользу последних).

Видимо, эти две ручные птицы Джахангира и представлены на картине Мансура, которому за необыкновенное мастерство император присвоил титул «Надир аль-аср» («Чудо века»). Восхищение правителя вполне оправдано. Белогрудые красавцы написаны в мягкой и тонкой манере. Их позы естественны, а облик передан на редкость верно. Журавли сказочно прекрасны и горделивы, неудивительно — ведь они любимцы всемогущего императора Моголов.

Данная картина с изображением неизвестного европейца, вероятно, была написана в первой половине царствования императора Джахангира (1605–1627). Камзол, шпага и шляпа героя соответствуют моде западных стран конца XVI столетия. Предполагают, что индийский художник при создании акварели опирался на какой-то европейский портрет, но, безусловно, работал и непосредственно с моделью. Видны реальные элементы одежды того времени: свободные, объемные брюки из легкой яркоокрашенной материи, стянутые у щиколоток, — элемент наряда местных жителей, который, пытаясь адаптироваться к жаркому и влажному климату, заимствовали приезжие иноземцы.

При приобретении музеем в 1913 этой работы она считалась «Портретом сэра Томаса Роу». И хотя сейчас многие исследователи склонны сомневаться в верности названия, оно представляется вполне вероятным. Господин в европейском бархатном берете и распахнутом красном камзоле дан вполоборота на фоне красивого гористого пейзажа с видом на крепость и святилище. Он вооружен длинной шпагой с золоченым эфесом, на герое дорогая рубашка с фламандскими кружевами. Ландшафт похож на вид одного из самых живописных мест Индии — крепость Манду, которая находится на гребне гор Виндхья. Эта ныне опустевшая цитадель была когда-то столицей края. После его завоевания город начал приходить в упадок. Могольские правители останавливались здесь только на пути в Декан.