Петр Столпянский - Путеводитель по Кронштадту: Исторические очерки Страница 14

В 1872 году выстроили вновь помещение для ресторана на берегу гавани – этот ресторан был известен среди кронштадцев под именем «Бекеши».

Посреди главной аллеи Петровского парка, лицом к гаваням, возвышается памятник Петру I, открытый 27 мая 1841 года. Памятник этот работы малоизвестного у нас скульптора Жако очень любопытен: Петр изображен после полтавской победы. После постановки этого памятника площадь, а потом и парк получили название Петровских.

Пристань, находящаяся в Петровском парке, предназначалась для приезда высокопоставленных лиц. С нее можно очень хорошо обозреть находящиеся здесь гавани Кронштадта.

В 1710 году значительное число пленных шведов назначено было собирать камень для будущей гавани, а в 1712 году началась ее постройка по первоначальному плану, который в 1715 году был заменен новым, впоследствии выполненным и существующим до сегодняшнего дня.

Нужно прежде всего подчеркнуть следующие особенности при построении гавани: 1) незначительность количества людей, 2) невозможные условия жизни и обстановки рабочих людей и 3) недостаток материалов и средств.

Если следить по указам, помещенным в полном собрании законов, то число рабочих было более чем достаточное. Так, в декабре 1715 года последовало распоряжение «отослать на Котлин для открытия гаваней Московской, Архангелогородской, Казанской, Нижегородской и Азовской 31 486 человек». Но если от указов обратиться к табелям рабочих, которые велись на Котлине, то мы увидим, что большинство указов не выполнялось и число рабочих было более чем незначительно.

Затем обратим внимание и на такое обстоятельство. 28 ноября 1717 года Петр выговаривает главному строителю гаваней: «Понеже я слышал, что при Гаваной работе посоха (т. е. присланные из губернии рабочие люди) так без призрения и особливо больные, что по улице мертвые валялись, а от больных и ныне остаток вижу, милостыни просят». Мертвые рабочие валялись около работ в гавани и, очевидно, это были не единственные случаи, а многочисленные, так что это обстоятельство дошло и до Петра. На недостаток материалов и средств указания делаются подрядчиками чуть ли не ежедневно, и самым характерным подтверждением служит указ Петра, чтобы ломались на доски приходившие в Петербург суда – доски шли на гаванное строение.

Гавань делалась, конечно, деревянным строением – забивались два ряда шпунтовых свай на расстоянии друг от друга, равном ширине будущей стенки, вода выкачивалась и пространство между сваями заполнялось камнем, глиной, фашинами. Стенка возвышалась над уровнем моря настолько, чтобы она не заливалась. На стенке делались соответственные расширения для укрепления, для постановки орудий. Стенку эту неоднократно ремонтировали. В 1859 году, после крымского поражения обратили серьезное внимание на кронштадтские гавани и по далекому промеру оказалось, что на водной площади внутри тогдашних деревянных стенок гавани глубина колебалась от наибольшей в 22 фута до наименьшей в 4 фута. Работы по углублению гаваней до 28 футов были сданы подрядчику Бенардаки за 2475101 рубль и произведены им в течение 10 лет, причем за все это время было вынуто 196 678 пудов. В том же 1859 году была начата по частям постройка превосходных гранитных набережных и стенок, равных которым по прочности и массивности нет ни в Англии, ни в Германии. Постройка стенок была закончена в 1882 году и обошлась в 4 300 ООО рублей.

Стоя на пристани, легко указать на Лесную гавань (33), самую отдаленную, затем угол Военной гавани (34) – место сосредоточения наших военных судов, и Среднюю (35), самую обширную часть гавани, в этой Средней надо отметить ворота, через которые проходят суда.

Она началась постройкой в 1842 году и продолжалась до 1850 года, в каком году было произведено ее вооружение. Эта казематированная башня предназначалась для главной защиты Средней и Военной гаваней, но с изобретением дальнобойных орудий, конечно, значение ее как укрепления пропало, и последнее время она была превращена в морскую тюрьму и как таковая была подожжена во время февральских событий.

Отделяется от Средней гавани выводной частью Петровского док-канала. По стенке этого канала доходим почти до конца Средней гавани, здесь имеется так называемый понтонный разводной мост, пройдя который попадаем на наружную стенку гавани и можем дойти до вышеуказанной башни Меншикова. Она названа не в честь петровского Меншикова, а его потомка, морского министра при Николае I, который отличался острословием, причем не щадил и самого себя. От этой башни представляется дивный вид на Кронштадт. Для прохода к этой башне надо иметь специальное разрешение.

Так как в настоящее время Коммерческий порт окончательно переведен в Петербург, то Купеческая гавань представляет из себя интерес только исторический, она – воспоминание о той блестящей поре Кронштадта, когда в этой гавани стояли в несколько линий громадные пароходы (максимум, который мог поместиться в гавани, – 36 пароходов), когда на рейде ожидало своей очереди до 20 пароходов и когда часть Купеческой гавани, наиболее мелкая и носившая название «каботажной», была вся битком забита барками, плашкоутами с лесом, когда в гаванях была такая теснота, что трудно было подвести к пароходу литер – так называются неглубоко сидящие судна, на которые перегружали груз с океанского парохода, чтобы доставить его в Петербург.

В 1910 году экспорт, т. е. вывозка леса из Кронштадта, выразился в сумме 10 518 555 рублей, а импорт угля в Кронштадт – в сумме 124 254 634 рублей и во время навигации пришло 794 парохода.

Мы считаем здесь нужным более подробно подчеркнуть существовавшую аномалию Купеческой гавани, о которой мы уже вскользь заметили при справке о Морском канале. Эта аномалия очень характерна для былой дореволюционной России.

Самостоятельного кронштадтского коммерческого порта юридически не существовало, так как в общем списке торговых портов он не значился, не имея портового управления и присутствия по портовым делам; в действительности же, как показывала сама жизнь, он не только существовал, но и занимал выдающееся, чуть ли не первое место среди других портов России по своей обширной торговой деятельности; но при этом он был в печальном состоянии необорудованности, имел малые размеры гаваней и был административно неблагоустроен.

За неимением портового управления и начальника порта функции последнего были возложены на командира внутренней брандвахты, который хотя и являлся почти во всех случаях начальником, но прав никаких не имел. В отношении технического оборудования порта встречаются также немалые затруднения. Во время, например, штормовых погод брандвахта за неимением парохода, обладающего хорошими морскими качествами, бывала положительно в критическом положении, не имея возможности оказать помощь даже судам, терпящим аварию. Надо было иметь плавучие средства вроде больших баркасов, чтобы во всякую погоду выходить на рейд как для соблюдения портовых формальностей, так и для оказания помощи в случае аварии с судами. Необходимо было иметь также паровой коллектор для подъема барок, лодок, якорей или вообще всего того, что затонет на фарватере, в гавани или в воротах. Затем были необходимы водолазы, которые были бы в постоянной готовности; в особенности это было важно в таких случаях, когда, например, рабочий упадет во время работы в воду. Кроме того, порт должен был иметь ледокол и пожарно-спасательный пароход.

Министерство торговли и промышленности, ввиду того что кронштадтский коммерческий порт находился в ведении Морского министерства, не имело законных данных для снабжения порта всеми необходимыми средствами; Морское же министерство, не заинтересованное в коммерческой деятельности, все же давало личный состав для брандвахты, помещение, плавучие средства. В содержании несуществующего юридического коммерческого порта, таким образом, участвовало два министерства!

Дом Миниха, так же как и дом главного командира порта, является одним из губернских домов. Когда Миних взял главенство в военно-морских делах России и должен был по службе наезжать в Кронштадт, то, конечно, он не мог останавливаться где-нибудь, ведь у Меншикова, бывшего главы Ингерманландии, был в Кронштадте свой собственный дворец, носивший название «Итальянский дом», и один из губернских домов на так называемой скобе и переделали для Миниха. В последнее время здесь помещалось портовое управление. С этим домом связана кронштадтская легенда, что в подвалах его находили цепи и скелеты замурованных людей.

Для нее было отведено помещение во дворе бывшего Миниховского дома, выход со двора на нынешнюю Коммунистическую, былую Княжескую улицу. Она была открыта 23 октября 1862 года.