Лев Колодный - Тверской бульвар Страница 5

Сюда выводили в свет девушек, здесь заводили аристократы знакомства, заканчивавшиеся подчас венчанием. Лев Толстой в «Войне и мире», описывая первый бал Наташи Ростовой в зале дома Пьера Безухова, помянул популярного в городе учителя танцев Иогеля, проводившего самые веселые балы. «Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки; был, как пух летающий по правилам искусства, расшаркивающийся добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцевать и веселиться, как хотят этого тринадцати – четырнадцатилетние девочки, в первый раз надевающие длинные платья».

На балу Натальи Гончаровой в доме Кологривовых кроме Иогеля хозяйка присутствовала. Она не только наблюдала за танцующими парами, но разделяла всеобщее веселье. Прасковья Юрьевна Гагарина вышла замуж за полковника Кавалергардского полка в отставке богатого помещика Александра Петровича Кологривова. Муж на восемь лет был моложе пятидесятилетней графини, которая и тогда выглядела привлекательной.

Кологривовы происходили от «мужа честна», прибывшего в Москву «из Немец» и поступившего на службу к московскому великому князю. Потомок его в десятом колене Иван Тимофеевич Пушкин получил прозвище Кологрив, ставшее фамилией дворянского рода. Кологривы служили при лошадях у царя или князя, так называли и людей, обросших гривами волос.

Известная всей Москве Прасковья Юрьевна в «Горе от ума» представлена в образе «Татьяны Юрьевны», которой «чиновные и должностные – все ей друзья и все родные». Многие стремились заручиться ее благорасположением.

Как обходительна! добра! мила! проста!Балы дает нельзя богачеОт Рождества и до Поста,И летом праздники на даче.

В молодости красота графини побудила всесильного Григория Потемкина после слов, что «в дамском обществе всякую женщину можно безнаказанно поцеловать» перейти к делу, за что светлейший князь получил пощечину от Прасковьи Гагариной. В молодости поклонником графини слыл Николай Карамзин, посвящавший ей стихи.

Парашу вечно не забуду,Мила мне будет навсегда,К ней всякий вечер ездить буду,А к Селимене никогда.

Характером графиня не походила на Селимену, героиню «Мизантропа» Мольера. Она устраивала в своем доме спектакли итальянской оперы и выступала в роли примадонны. Как пишет о ней в «Русских портретах» великий князь Николай Романов, эта Гагарина обладала «невиданною живостью и веселостью характера… предавалась всем удовольствиям света и была известна как одна из первых львиц московского общества допожарной эпохи».

Прасковья Юрьевна славилась не только балами и влиянием в свете. Она первой из русских женщин в корзине воздушного шара совершила с его изобретателем-французом полет над Москвой, приземлившись в имении князя поэта Петра Вяземского.

Выйдя по взаимной любви за князя Федора Гагарина, следовала Прасковья за мужем в военных походах, беременная попала после гибели мужа в восставшей Варшаве в польский плен. Освободили ее солдаты Суворова. Замуж за полковника Кологривова графиня вышла в 1812 году. После пожара неизвестный архитектор построил для Кологривовых трехэтажный дом в стиле ампир, возвышавшийся над соседними строениями. В залах дома устраивал балы француз Петр Иогель, обучивший танцам поколения маленьких дворян, включая Пушкина.

Как выглядела на балу у Кологривовых в 16 лет Наталья Гончарова, что чувствовала при первой встрече со своей судьбой, дает представление с ее слов запись дочери: «В белом воздушном платье с золотым обручем на голове, она в этот знаменательный вечер поражала всех свой классической царственной красотой. Александр Сергеевич не мог оторвать от нее глаз…

Наталья Николаевна была скромна до болезненности; при первом знакомстве их его знаменитость, властность, присущие гению – не то что сконфузили, а как-то придавили ее. Она стыдливо отвечала на восторженные фразы, но эта врожденная скромность только возвысила ее в глазах поэта».

А будущий муж свои переживания в тот вечер выразил в письме матери невесты: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение, ваш ответ, при всей его неопределенности, на мгновенье свел меня с ума…»

Все, кто видел Наталью Гончарову перед женитьбой, поражались. «Наташа была действительно прекрасна, – писала одна из ее знакомых. – Воспитание в деревне на чистом свежем воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц… Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо ее воли, покоряли ей всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо… Все было comme il faut (соответствовало правилам светского приличия. – Л.К.) – без всякой фальши».

Два года после первой встречи на балу ждал венчания Пушкин, женившийся на прекрасной и знатной невесте, но, в сущности, бесприданнице. В день долгожданной женитьбы теща заявила зятю, что денег на приданое дочери нет. До обручения, состоявшегося в Большом Вознесении у Тверского бульвара, Пушкин написал сонет, сравнив невесту с Мадонной:

Исполнились мои желания. ТворецТебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,Чистейшей прелести чистейший образец.

В письме другу признался: «Я женат и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь».

Приезжая в Москву после женитьбы и переезда в Петербург, Пушкин останавливался в доме родителей жены вблизи Тверского бульвара. Все эти жизненные обстоятельства и дали основание Обществу любителей русской словесности при Императорском Московском университете в 1899 году установить первый памятник Пушкину именно на этом бульваре, откуда его при советской власти передвинули на вершину Тверского холма.

Пушкин с женой на придворном балу. Художник Н.П. Ульянов

С тех пор создано много памятников в честь «солнца русской поэзии». В Петербурге их два, они есть в Одессе, бывшем Екатеринославе – Днепропетровске, бывшем Тифлисе – Тбилиси, в городах и странах, где не видели поэта. Памятник Пушкину Зураба Церетели ждут в Эфиопии, откуда родом арап Петра Великого, генерал-аншеф Абрам Петрович Ганнибал, прадед Александра Сергеевича по материнской линии, крещенный Петром.

«Лицом настоящая обезьяна» – называл себя Пушкин в юношеском стихотворении на французском языке. На русском языке в послании лейб-улану Юрьеву, славившемся красотой, на эту же тему есть другой пассаж:

А я, повеса вечно праздный,Потомок негров безобразный,Взращенный в дикой простоте,Любви не ведая страданий,Я нравлюсь юной красотеБесстыдным бешенством желаний.

– Вижу Пушкина очень красивым, – сказал мне Зураб Церетели. – Давно написал портрет Пушкина. Меня попросили сделать для Эфиопии, я сделаю ему памятник.

В чем можно не сомневаться. Пушкин через два года после свадьбы приехал в родной город и не узнал ни Москву, ни Тверской бульвар, хотя все деревья остались на своем месте. «Однако, скучна Москва, пуста Москва, бедна Москва, – писал жене, – Даже извозчиков мало на ее скучных улицах. На Тверском бульваре попадаются две-три салопницы, да какой-нибудь студент в очках и в фуражке, да кн. Шаликов…»

Известный московский журналист и литератор грузинский князь Петр Иванович Шаликов завидно долго, 23 года, редактировал старейшую газету «Московские ведомости», параллельно с этим издавал популярный не только у женщин «Дамский журнал» и другие издания. Сочинял сентиментальные стихи, путевые очерки, написал воспоминания «Историческое известие о пребывании в Москве французов в 1812 году».

У Тверского бульвара в сохранившемся доме в конце Большой Дмитровки на углу с Леонтьевским переулком помещалась редакция и квартира редактора под одной крышей дома, куда наведывались многие авторы, бывшие с князем в добрых отношениях, что не мешало им посвящать ему нелицеприятные эпиграммы. Петр Вяземский называл Шаликова за неисправимый сентиментализм, вышедший из моды, «Вздыхаловым».

С собачкой, с посохом, с лорнеткой,С миртовою от мошек веткой,На шее с розовым платком,В кармане с парой мадригаловИ с чуть звенящим кошельком,По свету белому ВздыхаловПустился странствовать пешком.

«Странствовать пешком» князю приходилось по бедности: нуждаясь и даже голодая, он не служил, занимался беззаветно литературой. В сентябре 1812 года не смог нанять подводу и остался в горящем городе. В первом издании «Разговора книгопродавца с поэтом» Пушкин, не желая воспевать «женские сердца», ответил «Книгопродавцу»: