Соломон Лурье - Путешествие Демокрита Страница 15

— Не убеждай меня, Демокрит. Я поэт, а все поэты верят в загробную жизнь. Я чувствую, что скоро умру. Исполни мою последнюю волю — я хочу, чтобы перед смертью меня посвятили богине Деметре.

— Что же, если это тебе дает утешение, пусть будет по-твоему, — сказал Демокрит.

Он принес установленные дары и жертвы богине (а также подарки жрецам), и Диагор был введен в пещеру, где после ряда таинственных обрядов был посвящен Деметре-Элевтии.

Жрецы молили богиню очистить Диагора от постигшей его священной болезни, но его вынесли из пещеры в еще более тяжелом состоянии.

Один из жрецов сказал Демокриту, что в Амнисе находится проездом в другие города Крита знаменитый врач Гиппократ, руководитель врачебной школы на острове Коссе, близ Малой Азии.

— Гиппократ? — воскликнул Демокрит. — Ну, кто же в Греции так невежествен, чтобы не слыхать, кто такой Гиппократ? Это, пожалуй, самый известный человек во всей Греции. Скольким людям он спас жизнь! Со всех концов Греции к нему приходят учиться врачебному делу, а еще больше людей приезжают лечиться. А если эпидемия поражает население или заболевает какой‑нибудь выдающийся человек, он и сам приезжает на помощь. Какое счастье, что он в Амнисе!

Ну так иди к нему, — сказал жрец. — Недаром посло–вица говорит: «На бога надейся, а сам не плошай». Почему бы тебе не спросить у него совета? Я думаю, что сама богиня посоветовала бы тебе так поступить.

Демокрит очень обрадовался. В религиозную медицину он никогда не верил и отнес Диагора в храм Элевтии для того, чтобы хоть немного его успокоить. А о Гиппократе он слышал еще в Абдерах и давно мечтал с ним познакомиться.

Демокрит разыскал Гиппократа, рассказал ему о постигшей Диагора беде и о том, что Диагора, по его желанию, посвятили в таинства Элевтии.

Гиппократ усмехнулся:

— Смешно называть болезнь Диагора священной и видеть здесь вмешательство божества. Все болезни одинаково священны, так как они вызываются природными причинами, а природа священна. Эти люди хотят скрыть свое незнание и беспомощность под покровом божественного. Но они не глупы, если послали тебя ко мне. По–моему, он просто отравился испорченной пищей.

Гиппократ очистил желудок Диагора, сделал ему горячую ванну, и наутро Диагор был совершенно здоров и весел. Он остался в убеждении, что богиня Элевтия спасла ему жизнь.

— Боги могут сотворить чудо, когда они хотят, — сказал Диагор Демокриту и пришедшему навестить его Гиппократу.

Те только с улыбкой переглянулись между собой.

_ Все трое отправились осматривать старинный город Кносс, расположенный неподалеку от Амниса.

— Ты говоришь: боги сотворили чудо, — сказал Гиппократ. — О, они творят и не такие еще чудеса! Я был в храме бога медицины Асклёпия в Эпидавре на Пелопоннесе. Там кладут больных на постель в усыпальнице храма. Ночью во сне к ним приходит сам бог Асклепий и чудесным образом вылечивает их. Я с удовольствием прочел об этих исцелениях в надписях на стенах храма.

— Что же ты там прочел? — спросил Диагор.

— А вот например: мальчик Евфан из Эпидавра. Слепой. Он пришел в Эпидавр и лег на постель в усыпальнице храма, ожидая, что бог его вылечит во сне. Ему приснилось, что бог стал около его постели и сказал: «Что ты мне дашь, если я тебя сделаю зрячим?» Мальчик ответил: «Я тебе отдам десять камешков — это мои любимые игрушки». Бог засмеялся и сказал: «Хорошо, я тебя вылечу». На следующий день мальчик ушел из храма зрячим.

— Я говорил же, что боги могут сотворить чудо, когда они хотят… — сказал Диагор.

— Погоди. А вот еще пример. Шел раб–носильщик по дороге недалеко от храма Асклепия, неся в корзине дорогой кувшин, из которого привык пить вино его хозяин. Он споткнулся о камень и упал. Когда он встал и раскрыл корзину, то увидел, что кувшин разбит вдребезги, — остались только черепки. Он очень опечалился, так как боялся наказания. Носильщик пробовал сложить черепки, но ничего не получалось. Какой‑то встречный, заметив это, сказал ему: «Несчастный, зачем ты трудишься без пользы? Ведь вылечить твой кувшин и сделать его целым не смог бы даже бог Асклепий». Раб услышал эти слова и подумал: «А что, если и в самом деле обратиться за помощью к Асклепию?» Он сложил черепки в корзину, пошел в храм и лег в усыпальнице. Ночью во сне к нему явился Асклепий и сказал: «Успокойся. Вера твоя спасла тебя». Наутро носильщик открыл корзину и нашел там совершенно целый кувшин.

— Ну, это уже невозможно и явная неправда, — заметил Диагор.

— Не ты один так думаешь, — смеясь, сказал Гиппократ, — были и афиняне, которые не верили этим надписям. В тех же надписях сказано, как бог их за это покарал.

— Как это было?

— А вот послушай. Афинянка Амвросия была одноглазая. Она пришла к богу с мольбой о помощи. Но, читая надписи, выставленные в святилище, высмеивала некоторые из них, говоря, что невероятно и невозможно, чтобы хромые и слепые становились здоровыми только оттого, что увидели сон. Она возлегла в усыпальнице храма, и ей приснилось, что у ее постели остановился бог и сказал: «Я сделаю тебя здоровой, но вместо платы за лечение ты должна будешь посвятить в храм серебряную свинью как память о твоем неверии и невежестве». Затем он раскрыл ей веко, внутри которого вовсе не было глаза, и налил туда лекарства. Наутро она проснулась зрячая на оба глаза.

Другой афинянин, Эсхин, рассказывал, что жрецы обманывают больных, и, чтобы доказать это, влез на дерево, стоявшее перед окном усыпальницы, подсмотреть, что происходит там ночью. Но он свалился с дерева на колючий кустарник и стал слепым; однако потом пришел просить прощения у Асклепия, лег спать в усыпальнице и проснулся здоровым.

— Ну, в этом случае картина ясна, — сказал Демокрит, — Все это сочинили жрецы, чтобы устрашить тех, кто вздумает сомневаться во всемогуществе Асклепия.

— Погоди еще, — сказал Гиппократ. — Вот что еще интереснее: в Трезёнах есть другой храм Асклепия, который отбивает больных у эпидаврского храма. Вот что рассказывается в одной надписи на стене храма Эпидавра. Аристагора из Трезены — соседний городок с Эпидавром — имела червя в желудке. Она легла спать в усыпальнице трезенского храма Асклепия и увидела сон: ей приснилось, что самого Асклепия не было в Трезене — он был в отлучке в соседнем городе Эпидавре, а к ней явились сыновья Асклепия и отрубили ей голову, чтобы через шею вытащить червя из желудка. Но им не только не удалось это сделать, они даже никак не могли приставить голову к туловищу. Пришлось им послать в Эпидавр за Асклепием. Но Асклепий был занят в Эпидавре и не мог явиться в ту же ночь. На следующую ночь Аристагора опять увидела сон: ей приснилось, что бог Асклепий пришел из Эпидавра и, приставив ей голову к шее, разрезал ей живот, вынул оттуда червя и зашил живот снова. Наутро она проснулась здоровой. Вот насколько сильнее Асклепий в Эпидавре, чем в какой‑то Трезене!

Разговаривая так, они дошли до Кносса.

— Теперь, — сказал Демокрит, — в Кноссе нет ничего интересного, кроме огромных развалин, но говорят, что это развалины дворца знаменитого царя Минбса, который когда-то правил Критом.

— О Миносе говорят, — заметил Гиппократ, — что он господствовал На всем Эгейском море, уверяют еще, что он был любимцем Зевса и после смерти, на том свете, судит покойников. Ну это, конечно, сказки. А что ты еще знаешь о Миносе?

— Сказание о Миносе, — начал Демокрит, — может быть, и недостоверно, но, во всяком случае, это очень красивая сказка. Рассказывают, что Минос покорил Афины и заставил афинян каждые три года посылать в Кносс семь юношей и семь девушек. Этих юношей и девушек Минос запирал в огромном здании со сложными ходами и переходами, которое называлось Лабиринтом. В Лабиринте жило страшное чудовище — не то с телом быка и головой человека, не то с телом человека и головой быка. Оно называлось Минотавр. Юноши и девушки блуждали по Лабиринту, пока не попадались на глаза Минотавру, а он пожирал их. Но когда к афинскому царю Эгёю прибыл из странствования его сын, храбрый Тезёй, он пожелал сам добровольно отправиться в числе семерых юношей, чтобы сразиться с Минотавром. Отец Тезея, Эгей, сговорился с корабельщиками, чтобы они, возвращаясь в Афины, вывесили белый флаг, если Тезей окажется в живых, или черный флаг, если он погибнет. Когда Тезей приплыл в Кносс, Минос только рассмеялся, узнав, что этот мальчик собирается убить Минотавра. Но Тезей показал Миносу, на что он способен: когда Минос бросил в море свой перстень, Тезей нырнул на дно моря, в чертоги морского бога Посейдона, и вынес из моря перстень Миноса. Дочь Миноса, увидя, какой герой Тезей, влюбилась в него. Она тревожилась за Тезея, боясь, что его съест Минотавр или что он заблудится в Лабиринте; поэтому она дала Тезею клубок ниток и сказала ему, чтобы он конец нитки прикрепил ко входу в Лабиринт и шел, разматывая за собой клубок. Тезей встретил Минотавра, сразился с ним и убил его; обратно он и его спутники пошли по Лабиринту, следуя за ниткой клубка, и благополучно вернулись. Но на обратном пути корабелыцики забыли переменить черный флаг на белый. Царь Эгей взошел на высокую гору, чтобы увидеть корабль. Когда он заметил, что флаг был черный, а не белый, то решил, что его сын убит. С горя бросился он в море и утонул. Поэтому море и называется Эгейским.