Не дыши! - Найяд Диана Страница 33

В то время Бонни также разрабатывала программу питания. Она пробовала различные смеси и гели, содержащие электролиты, чтобы добавить их затем в наши емкости с водой. Мне было легче взять в руки трубку от гидратационной системы Camelbak, перевернуться на спину и просто пить воду без всякого труда, а не пытаться удержать чашку и свой вес над водой, стараясь, чтобы соленая вода не попала в напиток. Не стану скрывать: моему желудку в эти дни приходилось несладко. Во время качки меня тошнило по нескольку раз в день. В этом случае Бонни давала мне выпить немного Coca-Cola – мой проверенный эликсир для желудка.

Многие ультраспортсмены утверждают, что их пищеварение в полном порядке. Всем известно: мышцы будут стальными, если для начала сделать стальным рассудок. Но что касается желудка… Чаще всего именно он становится причиной неудачи. На экстремальной высоте, в воде, в пустыне – везде человек после определенного количества времени становится неспособным просто поглощать пищу. Бонни давала мне есть, всегда надеясь, что меня потом не стошнит.

Кроме программы питания, она обдумывала и другие вещи. Например, как организовать сигнальную систему. Днем – команды руками, в темноте – свист. Правильно сказанные слова – в переломные моменты. Я не покоряюсь грубому обращению. Обычно Бонни просто говорит мне, что рядом опасность. И она, если нужно, не раня моих чувств, помогает мне воспрять духом, совершая гребок за гребком и усилие за усилием.

А время, однако, идет: в начале мая я уже не так слаба, как в тот день, когда я потеряла сознание после 12-часового февральского заплыва. Эти первые попытки были моим маленьким адом. Теперь настали более счастливые времена. Мое тело слушалось меня, а я продумывала свою систему отсчета и плей-лист, включавший 85 песен. Моя подруга Эмили Сэльерс из Indigo Girls подсказала, что тактовый размер каждой подобранной мной песни 4/4. Не подозревая ни о чем подобном, я просто выбрала их, потому что они подходили к ритму моих гребков.

Итак, я слышу голос Боба Дилана, каждый его вздох. Я слышу его губную гармошку, улавливаю ритм. На мне нет наушников. Эта песня играет в моей голове. Я взмахиваю левой рукой, делаю гребок, а затем настает очередь правой руки.

(Левая рука, правая рука, левая, правая)

(Левая рука, правая рука, левая, правая)

Второй куплет. И последний. Это помогает мне не только сохранять свой ритм, но и поразительно точно определить, сколько прошло времени. Почему-то некоторые песни словно вводят в транс. Песни Боба Дилана гипнотизируют меня во время марафонов. Мне нужны мелодия и темп, которые смогут проникнуть в мое подсознание и оставаться там несколько часов. Такие песни, причем не обязательно лиричные, околдовывают меня.

Я люблю петь Daniel Элтона Джона в темной, гонящей по моим жилам страх, океанской ночи:

Многое из Beatles. Revolver. Abbey Road. Короткие серии, просто чтобы закончить момент приема пищи, я пою по сто раз:

Затем акустическая гитара, голос Пола Маккартни и моя вдохновленная душа вместе плывем до самого последнего такта.

Хорошие короткие песенки, которые делали меня счастливее в течение многих часов. Norwegian Wood. Polythene Pam. Eleanor Rigby. Get Back. Let It Be. Day Tripper. Иногда я пыталась спеть столько песен ливерпульской четверки, сколько могла вспомнить. Думаю, что к концу заплыва это число приближалось к 160.

А еще Джо Кокер. Я полагалась на The Letter, когда становилось холодно и надо было взбодриться. На закате я пела Дженис Джоплин Me and Bobby McGee. Тяжелые времена требуют отчаянных мер. Три утра, никаких намеков на восход солнца – в такие моменты в моей голове звучал Нил Янг. Люди смеялись надо мной, говоря, что сейчас было бы лучше спеть Hallelujah[37], а не песню про героиноманию в Нью-Йорке. Я переключалась, пела несколько строк, затем Джеймс Тейлор, Грейс Слик и the Everly Brothers и Литл Ива. Но когда я чувствовала, что могу сломаться, а в душе была пустота, обезоруживающий фальцет Нила погружал меня в транс и я успокаивалась.

Особенно на меня действовала песня The Needle and the Damage Done[38]. Это неоднократно спасало меня, когда тело было близко к истощению. В самые критические моменты я переходила к Damage Done. Бывают моменты, когда вы впадаете в детство. Мозг просто не может больше сосредоточиться на каких-то проникновенных лирических песнях типа She loves you… yeah, yeah… Сама того не желая, я возвращаюсь к самым легким, незамысловатым, похожим на военные, песням (I don’t know but I’ve been told…), продолжая скандировать When the streets are paved with gold…), в конце концов я пою песни для детей. The Itsy Bitsy Spider «Крохотный паучок Итси». И Alouette, где я перечисляю все части тела (от головы до кончиков пальцев на ногах). Сначала на французском, затем на испанском языках.

Я пела Old MacDonald на испанском языке и затем на французском. Не то чтобы я была большой поклонницей этой частушки, но так я могла отвлечься и перечислить стольких животных, сколько знаю.

Если латиноамериканцы читают сейчас это, уверена они смеются до слез. Опять французский.

В тот трудный 10-часовой Мексиканский заплыв в 2010 году со мной были Бонни, Тим и его невеста Карен, которая помогала ему со съемкой. Море тогда не на шутку разбушевалось. Вода будто закипала. Судно моталось из стороны в сторону. Мы постоянно рисковали врезаться в рифы. Я мысленно пыталась заставить себя не бояться. В конце концов закат принес нам облегчение. Море живет по своим законам. Когда солнце садилось, мы смогли выдохнуть. Я по-настоящему наслаждалась тем, как золотистый свет разливается по всей водной поверхности. Карен за весь день не сказала ни слова, это был ее первый выезд с нами, и она не хотела вмешиваться. Но почти в самом конце Карен, видя, что я нахожусь в хорошем расположении духа, во время приема пищи задала очень провокационный вопрос: