Фениксы и сфинксы. Дамы Ренессанса в поэзии, картинах и жизни - Софья Андреевна Багдасарова Страница 42

На совет призывают Маттео Боссо, который признает, что Лаура в науках не блистает. Через некоторое время Лауру выдают замуж за Кристофоро Пеллегрини – состоятельного, молодого и здоровущего. Бьянка при выборе жениха особенно настаивает на двух последних пунктах: у нее быстрый ум и большая наблюдательность, поэтому она отказывает двум другим веронским сеньорам не первой свежести, волнуясь за их здоровье и предчувствуя, что супругу рослой Лауры придется выкладываться ночами по полной, чтобы жена по утрам оставалась добродушной и не заглядывалась на конюхов.

Проходит несколько лет. Сеньор Маттео увольняется: какие-то семейные обстоятельства да вдобавок слабые нервы – у Джиневры и Изотты начинает расти грудь, а он и так с трудом выдержал Лауру. Взамен нанимают Мартино Риццони из падуанского университета. Он тоже веронец; эрудирован, чуть сутулится, обожает устрицы с лимонным соком и не одобряет учение Савонаролы. Бьянке нет дела ни до устриц, ни до Савонаролы – ее заинтересовало то, что молодой человек ходит в учениках у их знаменитого соотечественника Гуарино по прозванию «Веронец».

Новый учитель Мартино Риццони приятно обрадован уровнем подготовки своих учеников: продолжать занятия оставили только троих, умненьких Леонардо, Джиневру и Изотту. Иногда, впрочем, приводят уже подросшую Бартоломмею – мать сама учит ее азбуке, но считает, что ребенку полезно посмотреть на занятия старших. На уроках Бартоломмея, как кошка, крутит головой от звуков незнакомой речи.

Маттео де Пасти. «Портрет Гуарино да Верона». Ок. 1446 г. Национальная галерея искусств (Вашингтон)

ДЛЯ ОБРАЗОВАННОГО ИТАЛЬЯНЦА СЕРЕДИНЫ XV ВЕКА ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАПЕЧАТЛЕТЬ СВОЙ ОБЛИК В ВИДЕ ЧЕКАННОГО ПРОФИЛЯ НА МЕДАЛИ БЫЛА ГОРАЗДО ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЕЙ, ЧЕМ ЖИВОПИСНЫЙ ПОРТРЕТ. ПОСЛЕДНИЙ ПО БОЛЬШЕЙ ЧАСТИ ПОКА ЧТО АССОЦИИРОВАЛСЯ С РАЗЛИЧНЫМИ РЕЛИГИОЗНЫМИ ЦЕРЕМОНИЯМИ, А ТАКЖЕ С БРАКОМ, ПОМОЛВКОЙ И Т. Д. МЕДАЛЬ ЖЕ ИМЕЛА ОТЧЕТЛИВЫЙ ПРИВКУС АНТИЧНОГО ГЕРОИЗМА, ВОСПЕВАНИЯ ИЗОБРАЖЕННОГО ПО ТРАДИЦИЯМ ДРЕВНИХ.

ПЕРВУЮ РЕНЕССАНСНУЮ МЕДАЛЬ В 1438 ГОДУ ОТЧЕКАНИЛ ПИЗАНЕЛЛО, ОНА ИЗОБРАЖАЛА ПРЕДПОСЛЕДНЕГО ВИЗАНТИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА ИОАННА VIII ПАЛЕОЛОГА, ЧЕЙ ВИЗИТ И НЕОБЫЧНЫЙ ОБЛИК ВЕСЬМА ПОРАЗИЛИ ИТАЛЬЯНЦЕВ. СРАЗУ ПОСЛЕ ЭТОГО МОДА ПОРТРЕТИРОВАТЬ СВОИХ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ СОВРЕМЕННИКОВ НА МЕДАЛЯХ СТАЛА ПОВСЕМЕСТНОЙ. А НАЧИНАЯ С 1500-Х ГОДОВ, В ЕВРОПЕ ВОЗРОДИТСЯ АНТИЧНАЯ ТРАДИЦИЯ ЧЕКАНИТЬ ПРОФИЛИ МОНАРХОВ НА МОНЕТАХ – ОНА КАЖЕТСЯ НАМ ТАКОЙ ЕСТЕСТВЕННОЙ, НО НЕ СУЩЕСТВОВАЛА ПОЧТИ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ.

Мартино Риццони разглядывает подростков. С Леонардо они мгновенно находят общий язык: он сам несколько лет назад был таким же – юным и алчущим, наслаждающимся красотой, которую можно отыскать в «Метаморфозах» и «Золотом осле». Через пару годков, думает Мартино, если задержусь на этой должности, можно будет брать мальчика с собой в академию.

С его сестрами труднее. Мартино, разумеется, в первую очередь увидел в них женщин. Обе они скоро станут красавицами. Джиневра тонкая, с белоснежной кожей и голубыми, как Адриатическое море, глазами. Русые волосы уложены в корону из кос, под их тяжестью хрупкая шея сгибается лебедем. Бирюзовое платье, вышитое серебром, облегает формирующуюся фигуру. Характер у Джиневры легкий и смешливый; любовь к знаниям – огромная, и стихи на латыни она складывает приятные. Спокойная Изотта рифмами не балуется. «Чувства у меня получаются ненастоящие», – объясняет она новому педагогу. Зато у нее лучше память и больше усидчивости. Она пониже ростом, хоть и постарше возрастом. Решительный подбородок делает ее лицо похожей на мраморных домин императорского Рима. И ее юная кожа, совсем как белоснежный мрамор, лучится на солнце.

Мартино, окинув ее взглядом знатока (хотя пока в этом молодчике больше позы, чем настоящего жизненного опыта), предсказывает про себя, что когда Изотта войдет в пору девичества и тело ее округлится, то эти округлости начнут сводить с ума всех представителей мужского пола в квартале. (Это у них семейное: замужняя Лаура – точно такая же). Изотта, впрочем, при этом очень замкнута, застенчива и любит читать по ночам, тайком зажигая свечу. У нее изумительной формы губы – в очертаниях купидонова лука, и на щеках – ямочки. Терракотовое платье идет к ее сдержанности.

Мартино никогда не встречал женщин, которые любили бы науки так же сильно, как сестры Ногарола, и которые владели бы ими так же глубоко. Вполне естественно, что он начинает относиться к своим ученицам как к нормальным людям (то есть как к мальчикам) и давать им науки точно так же, как он дает их брату Леонардо.

Вечером Мартино Риццони, размахивая кубком с подогретым вином со специями, рассказывает новой хозяйке о своем мастере:

– О, как велик Гуарино Веронец! Он первый из итальянских ученых, выучивших древнегреческий! Чтобы сделать это, он отплыл в далекий Константинополь и оставался в городе даже во время осады турками, питаясь собаками и подошвами сапог – лишь бы не прерывать изучения наук. А затем, – рисовал умопомрачительные картины красноречивый Мартино, – он повез в Верону множество античных рукописей и вдобавок грека-учителя Мануила Хризолора. Но тут налетела буря! Треснув по швам, галера начала разваливаться. К счастью, он сумел спасти свои свитки. Но один из них, весьма ценный, все же пропал, и Гуарино поседел всего за одну ночь!

Нянюшка охает.

– Это потому, что он «гуманист», – объясняет Мартино ученикам. – Это значит, что он положил все свои силы и всю свою энергию на изучение studia humanitatis, то есть на познание античной учености и всех тех классических наук, которые делают человека лучше и умнее. Государи Италии смотрят Гуарино в рот и ловят, что он скажет, – так велико в эти дни уважение к тем, кто владеет античной ученостью. Рассказывают, например, что недавно папа Пий был избран нашим новым понтификом лишь потому, что произнес на похоронах своего предшественника великолепную импровизированную латинскую речь – и этим всех поразил.

– Изотта, – спрашивает мать, – а ты можешь разговаривать на латыни так же легко, как на итальянском?

– Да, конечно, – отвечает та, – на уроках мы только на ней и говорим. А по четвергам и пятницам – на греческом, но это гораздо труднее.

Теперь подростки Ногарола читают не только классиков. Мартино приносит им труды современных гуманистов: речи, диалоги, эпистолы. Вчера они зачитывали «Послание Гвидо Сетте, архиепископу Генуэзскому, о том, как меняются времена» сеньора Петрарки – оно написано элегантным слогом и, как и все эпистолы Ренессанса, предназначено не для одного адресата, а для всей читающей публики. (Сам Петрарка, как это было принято, отсылая письмо, снимал 20–30 копий и передавал своим друзьям).

В 1434 году Изотте исполняется шестнадцать лет. В солнечной Флоренции монах, прозванный Анжелико, золотыми красками с лазурью рисует «Коронование Мадонны», а император