Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления Страница 37

Повторять не пришлось: слизеринцы ретировались в мгновение ока.

Подошёл Невилл и начал собирать учебники. Он плакал, но совсем чуть-чуть. Возможно, из-за запоздалого шока, а может быть – потому что остальные пуффендуйцы принялись ему помогать.

– Спасибо вам огромное, Гарри Поттер, – сказала ему профессор Спраут. – Семь баллов Когтеврану – по одному за каждого пуффендуйца, которому вы помогли. Это всё.

Гарри моргнул. Он ожидал, что его отчитают за вздорность или за прогул.

Может быть, всё-таки стоило пойти в Пуффендуй? Спраут довольно крута.

– Скорджифай, – очистила Спраут пол от остатков пирога и ушла по коридору к зелёному классу самоподготовки.

— Но как тебе это удалось? – прошептал один из пуффендуйцев, когда она пропала из виду.

– Я могу сделать всё, что угодно, – самодовольно заявил Гарри, – одним щелчком пальцев.

— Правда?! – вытаращил глаза тот.

– Нет. Но когда будешь об этом случае всем рассказывать, не забудь рассказать и Гермионе Грейнджер, первокурснице из Когтеврана – у неё для тебя тоже найдётся забавная история, – он сам ни черта не понимал в произошедшем, но не собирался упускать столь удобный случай ещё поднадуть свою и без того легендарную репутацию. – Да, кстати, что это за бред они несли про Смертельное проклятие?

– Ты и впрямь не знаешь? – странно посмотрел на него мальчик.

– Иначе бы не спрашивал.

– Слова Смертельного проклятия, – мальчишка сглотнул, а потом расставил руки в стороны, словно демонстрируя отсутствие в них волшебной палочки, и продолжил шёпотом, – Авада Кедавра.

Кто бы сомневался.

Гарри добавил этот факт в список того, о чём он никогда-никогда не расскажет своему папе, Майклу Верресу-Эвансу. И так придётся объяснять, что он – единственный во всём мире человек, переживший ужасное Смертельное проклятие, необязательно при этом упоминать, что, оказывается, Смертельное проклятие – это «Абракадабра».

– Понятно, – протянул Гарри. – Что ж, больше я не буду произносить этих слов после щелчка пальцев.

Пусть оно и произвело тактически выгодный эффект.

– Но почему ты тогда…

– Вырос у маглов, а они думают, что это смешная шутка. Серьёзно. Извини, но не напомнишь своё имя?

– Меня зовут Эрни Макмиллан, – сказал пуффендуец и протянул руку. Гарри её пожал. – Для меня честь с тобой познакомиться.

Гарри слегка поклонился.

– Мне тоже приятно с тобой познакомиться – давай отбросим эту ерунду про честь.

Остальные мальчишки окружили его и принялись представляться.

Когда знакомство закончилось, Гарри сглотнул. Для него это будет очень непросто.

– Кхм. Извините меня все, но… я хотел бы кое-что сказать Невиллу…

Когда все взгляды скрестились на последнем, тот испуганно попятился.

– Наверно, – робко начал Невилл, – ты хочешь сказать, что мне надо быть храбрее…

– Да нет, ничего подобного! – быстро перебил Гарри. – Я вообще не о том. Просто мне кое-что сказала Распределяющая шляпа…

Остальные мальчишки внезапно очень заинтересовались, а лицо Невилла сделалось ещё испуганнее.

Гарри хотел покончить с этим неприятным делом как можно скорее, сказать всё быстро и сразу, но слова камнями застревали в горле. Насилу совладав с губами, с трудом выуживая каждый звук, он наконец смог произнести:

– Из-ви-ни ме-ня, – выдох и глубокий вдох, – за то, что я вчера сделал. Не нужно проявлять ко мне снисхождение. Я пойму, если ты меня теперь ненавидишь. Я не пытаюсь строить из себя что-то эдакое, извиняясь перед тобой, и тебе необязательно прощать меня. Я поступил плохо.

Невилл молча прижал книги к груди.

– Почему ты так поступил? – спросил он наконец тонким, нерешительным голосом, смаргивая слёзы и стараясь не расплакаться. – Почему все надо мной издеваются, даже Мальчик-Который-Выжил?

Гарри захотелось провалиться под землю. Так гадко он себя ещё никогда не чувствовал.

– Извини, – повторил Гарри, внезапно охрипнув. – Просто… у тебя был такой испуганный вид, будто у тебя на лбу написано: «жертва». Мне захотелось тебе тогда показать, что не всегда всё заканчивается плохо, что иногда и чудовища раздают шоколадки… И тогда, подумал я, ты поймёшь, что нечего так бояться…

– Но ведь есть чего, – прошептал Невилл. – Сам сегодня видел, есть!

– Они бы ничего серьёзного не сделали при свидетелях. Их главное оружие – страх. Потому-то они и прицепились именно к тебе: они поняли, что ты их боишься. Я хотел помочь тебе побороть этот страх… показать, что на самом деле всё не так плохо… так, во всяком случае, я себе говорил, но Распределяющая шляпа объяснила мне, что это самообман и на самом деле я просто развлекался. Потому я и извиняюсь…

– Мне было больно, – сказал Невилл. – Только что. Когда ты меня схватил и дёрнул, – Невилл указал на руку, за которую его схватил Гарри. – У меня тут теперь будет синяк. Даже толчки слизеринцев не были такими болезненными.

– Невилл! – прошипел Эрни. – Он же тебя спасал!

– Извини, – прошептал Гарри. – Просто, когда я тебя увидел, я… очень-очень разозлился…

Невилл спокойно на него посмотрел:

– И потому ты так сильно дёрнул меня, встал на моё место и сказал: «Привет, я Мальчик-Который-Выжил».

Гарри кивнул.

– Мне кажется, однажды ты станешь очень крут, – сказал Невилл. – Но сейчас я бы так про тебя не сказал.

Гарри сглотнул ком в горле и пошёл прочь. После развилки он свернул налево и потопал куда глаза глядят.

Ну и что ему оставалось делать? Никогда не злиться? Но кто знает, что бы случилось с Невиллом и его книгами, если бы Гарри не разозлился? Да и если верить фэнтэзийным романам, всё равно с этой злостью поделать ничего нельзя. Если попытаться её закупорить, ничего не выйдет: она будет прорываться снова и снова. И после долгого путешествия по тропе самопознания он обнаружит, что злость – это его неотъемлемая часть, и, лишь смирившись с этим, он научится с умом её использовать. Только во вселенной «Звёздных войн» ответом и впрямь было полное отсечение негативных эмоций, но Йода всегда производил на Гарри впечатление маленького зелёного недоумка.

Таким образом, чтобы не тратить время зря, лучше все самокопания пропустить и сразу признаться, что злость можно контролировать только тогда, когда не пытаешься её полностью задавить.

Но вот в чём загвоздка: от злости он никогда не терял самообладания. Когда разум застилала холодная ярость, он полностью осознавал все свои поступки. И только потом оказывалось, что вообще весь эпизод пошёл как-то… вкривь и вкось.

Интересно, а что по этому поводу думает Ведущий игры? Сколько он заработал или потерял баллов? Самому Гарри показалось, что он прилично проштрафился. А пожилая женщина из картины, конечно, сказала бы, что только его собственное мнение на этот счёт и стоит учитывать.

И ещё… уж не Ведущий ли подослал профессора Спраут? Ведь записка предупреждала, что будет извещено руководство игры – и вот она тут как тут. А может, она и есть Ведущий игры? Ведь главу факультета Пуффендуй никто никогда не заподозрит, а значит, она в самом верху списка подозреваемых. Да, Гарри и детективы читал. Целых два.

– Ну и как мои успехи в игре? – спросил он вслух.

Через голову перелетела записка, словно кто-то её бросил из-за спины – Гарри развернулся посмотреть, но коридор был пуст. Он подобрал осевшую на пол бумажку.

В ней говорилось вот что:

БАЛЛЫ ЗА СТИЛЬ: 10

БАЛЛЫ ЗА БЛАГОРАЗУМИЕ: −3 000 000

БОНУС ЗА БАЛЛЫ КОГТЕВРАНУ: 70

ТЕКУЩИЕ БАЛЛЫ: −2 999 871

ОСТАЛОСЬ ХОДОВ: 2

– Минус три миллиона баллов? – возмутился Гарри. – По-моему, чересчур! Хочу подать руководству игры апелляцию! Да и как прикажете наверстать три миллиона баллов за два хода?

Ещё одна записка перелетела через голову.

АПЕЛЛЯЦИЯ: ОТКЛОНЕНА

НЕПРАВИЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ: −1 000 000 000 000 БАЛЛОВ

ТЕКУЩИЕ БАЛЛЫ: −1 000 002 999 871

ОСТАЛОСЬ ХОДОВ: 1

Гарри мысленно махнул рукой. Раз остался последний ход, придётся выдать свою лучшую догадку, хоть она и не очень хороша.

– Мне кажется, игра олицетворяет собой жизнь.

Последний клочок бумаги вылетел из-за спины:

ПОПЫТКА ПРОВАЛЕНА

ПРОВАЛЕНА ПРОВАЛЕНА ПРОВАЛЕНА

АЙ-АЙ-АЙ-АЙ-А-А-А-А-А-А-А-А-АЙ

ТЕКУЩИЕ БАЛЛЫ: МИНУС БЕСКОНЕЧНОСТЬ

ТЫ ПРОИГРАЛ

ПОСЛЕДНЯЯ ИНСТРУКЦИЯ:

иди в кабинет профессора МакГонагалл

Последняя строчка была написана его собственным почерком.

Гарри некоторое время её рассматривал, а потом пожал плечами. Кабинет профессора МакГонагалл, так кабинет профессора МакГонагалл. Если это она – Ведущий Игры, тогда…

Честно говоря, Гарри даже не знал, что тогда. Его разум отказывался что-либо предполагать. Для него это было в буквальном смысле невероятным.

Через два портрета – путь от класса трансфигурации был недалёкий, во всяком случае, по понедельникам нечётных лет – Гарри остановился перед её кабинетом.