Ричард Старк - Дамочка, что надо Страница 5

Говорливый парень покачал головой и сказал:

– Ты очень забавный человек. Я бы подержал тебя при себе, чтобы ты веселил меня, когда мне грустно. Ты способен идти на своих двоих?

– Недалеко, – признался Грофилд. – Скажем, до горшка и обратно.

– Скажем, к лифту и наверх. Одевайся.

Один из двух других, до сих пор молчавший, сказал:

– Может, грохнем его? Так гораздо проще. Болтун страдальчески посмотрел на него и покачал головой.

– Чтобы гостиница кишела легавыми? – возразил он. – Очень умно.

– Он может выпасть из окна. Больной, голова закружилась, да мало ли что.

– Это у тебя кружится голова. Мертвый – он и есть мертвый, все равно сюда понабегут легавые. Парень – лежачий больной, что ему делать у окна?

Грофилд сказал:

– Вот именно. Втолкуйте ему. Я на вашей стороне. Болтун посмотрел на него.

– Тогда почему же ты не одеваешься? Девушка предложила:

– Мне отвернуться?

– Да уж, пожалуй. А то я весь в синяках.

Она скорчила гримасу и отвернулась.

Грофилд медленно выбрался из постели, он чувствовал себя хоть и слабым, но все же способным передвигаться. Онемение, наступавшее после сна, уже проходило, но сил по-прежнему не было. Брюки его весили целую тонну, а пальцы казались толстыми, вялыми и дрожали.

– Что-то ты очень медленно, парень, – сказал Болтун. – Я уже начинаю жалеть, что не согласился на окно.

– Я давно не практиковался, – сказал ему Грофилд. Он чувствовал, как на лбу выступает испарина и пот стекает по спине и по груди. Дрожь распространилась от пальцев на руки, от натуги у Грофилда закружилась голова.

– Позвольте мне помочь ему, – вызвалась девушка.

– Валяйте.

Она застегнула ему сорочку, надела туфли и завязала шнурки, сунула руки в рукава пиджака и набросила галстук на шею.

– Ну вот, – сказала она. – Вы красавчик.

– Но в полночь я должен покинуть бал, так? Иначе вся эта одежда превратится в горностаевый мех и шелк. – Он испытывал необыкновенную легкость, будто накачавшийся наркотиками правитель какого-то карпатского герцогства. В голове звучала музыка, какая-то немыслимая смесь Берга и Дебюсси. Одежда казалась увесистой и вполне могла сойти за облачение принца с пристегнутой к поясу шпагой.

– Идем, – сказал Болтун и взял Грофилда под локоть, причем довольно грубо.

Грофилд глубоко сожалел о своем состоянии. Он попал в переплет, ужасный переплет, ни причин, ни смысла которого понять не мог. Сейчас бы ему быть здоровым и начеку, но вместо этого он в полуобморочном состоянии и ничего не соображает, балансируя на краю могилы в окружении горилл, которые в любое время могут столкнуть его туда, стоит им только захотеть. Теперь, когда Грофилд стоял стоймя, шел, шевелился, он гораздо острее отдавал себе отчет в собственной слабости и уязвимости, чем когда удобно лежал в постели.

Сейчас его вели к двери, и вдруг одна мысль четко и ясно прорезалась в голове, и он сказал:

– Мой чемодан.

Грофилд повернулся было к нему, но его по-прежнему тащили прочь.

– Он тебе не понадобится. Ты сможешь за ним вернуться.

Вон он, лежит в изножье кровати. Он был закрыт, но не заперт.

Грофилд услышал, как девушка сказала:

– Я могу понести его.

Это ему понравилось, но тут Болтун сказал:

– Я ведь говорил: чемодан ему не пригодится. Он останется тут, чтобы горничная видела, что жилец не съехал. В субботу он сможет за ним вернуться.

– Ты подонок, – сказала девушка, и даже в полуобморочном состоянии Грофилд понял, что ее ужалило слово «суббота» и что его произнесли именно для того, чтобы уязвить девушку. Стало быть, как он и предполагал, в пятницу ей и впрямь надо где-то быть. В Акапулько? Возможно.

Болтун бубнил у него над ухом:

– Ну на кой он тебе, а? Твою зубную щетку мы уже взяли из ванной, а ты все равно будешь лежать, в постели, так не все ли тебе равно?

Грофилду достало ума кивнуть.

– Это не имеет значения, – сказал он, и его вывели из комнаты, а чемодан остался.

ЧАСТЬ II

Глава 1

Простите, – сказала она.

– Простите? – удивился он. – За что? В чем вы раскаиваетесь?

– Вы сердитесь на меня, – сказала она.

– Дайте еще сигарету, – попросил Грофилд. Свои «Деликадос» он оставил внизу.

Они находились в номере прямо над его прежней комнатой. Головорезы сняли «люкс» из трех спален, и эта комната располагалась посередине. Дверь в коридор запиралась на два замка, и ключа не было, поэтому они могли ходить только по смежным комнатам.

Разумеется, оставалась возможность выбраться в окно, но громилы забрали все постельное белье и ремень Грофилда и даже сняли шторы. А больше веревки не из чего было связать, так что и путешествий из окна впредь не предвиделось.

Сейчас Грофилд и Эллен Мэри были одни. Грофилд полулежал на голом матраце, девушка в нервном возбуждении мерила шагами комнату. Их привели сюда пять минут назад и оставили одних, и до сих пор они не обменялись ни единым словом. Учитывая состояние Грофилда, молчание могло продолжаться вечно.

Но девушке непременно надо было что-нибудь сказать. Например, такие приятные и полезные слова, как «простите». Ей хотелось как-то загладить свою вину: когда Грофилд попросил у нее сигарету, она прикурила ее сама, прежде чем протянуть ему. На фильтре остался легкий след от помады. Она остановилась у кровати, прикурила вторую сигарету для себя и сказала:

– Мне жаль, что… ( Грофилд быстро перебил ее:

– Насколько я понимаю, единственная причина, по которой ваши дружки оставили нас одних, заключается в их желании послушать, о чем мы будем говорить.

Она вытаращила глаза и посмотрела на одну из боковых дверей.

– Вы думаете? Но зачем?

– Чтобы выяснить, каким боком я тут замешан, были ли мы знакомы прежде. Теперь вы готовы рассказать мне правду?

Девушка заколебалась, кусая нижнюю губу. Наконец она сказала:

– Нет, не могу. Жаль, я ведь ваша должница, но…

– И еще какая должница, золотко.

– Я знаю. Поверьте мне, я даже не могу выразить, как мне жаль.

– Вы не можете рассказать мне ничего полезного, так?

– Нет. Я просто не могу, вот и все. Грофилд сказал:

– Но ведь есть место, где вам надо быть до пятницы. Или в пятницу.

– Да. В пятницу, да.

– И это то самое место, которое вы назвали прежде?

– Акапулько – да. – Она увидела, как он бросил взгляд на дверь, и сказала:

– О-о, они об этом знают. Потому-то и держат. Они выпустят нас обоих в субботу, я уверена, что выпустят.

– Не знаю, могу ли я ждать, – возразил Грофилд.

– А я знаю, что не могу ждать. Но что поделаешь? – И она снова принялась вышагивать по комнате, сделав бешеные глаза.

Грофилд погрузился в безмолвие. По нескольким причинам. Во-первых, он боялся, что она в любую минуту допустит промашку и ляпнет что-нибудь о деньгах. Во-вторых, ему нужно было время, чтобы как следует обмозговать, куда он угодил и что нужно сделать, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте.

Сейчас ему были ненавистны слабость собственного тела, его оцепенение и неуклюжесть. Он сроду не болел, он всегда пребывал в отличной форме, поскольку актерская работа требовала навыков фехтовальщика, акробата, наездника и исполнителя бальных танцев, так что он в любое время мог сыграть какую-нибудь роль в «Пленнике Зенды». В любое время, но только не сейчас, хотя именно сейчас охотнее всего и сделал бы это.

Вдобавок ко всему, как будто рана сама по себе уже не была достаточным препятствием, он еще и оказался на чужом поле. Прежде он никогда не бывал в Мексике, у него не было туристической визы, он не владел языком. Кроме той одежды, что была на нем, и набитого деньгами чемодана, у него не было никакого багажа, ему совсем нечего было надеть. Он не имел ни оружия, ни связей, ни друзей среди местных и не мог обратиться ни в мексиканскую полицию, ни в американское посольство.

Чем больше он об этом думал, тем сильнее склонялся к мысли, что без помощи этой девушки ему не обойтись. Она втянула его в переделку, из которой ему в одиночку не выпутаться, так пусть теперь порадеет за него и вытащит из этого дерьма.

Она все расхаживала по комнате, вид у нее был испуганный и сосредоточенный. Грофилд сказал:

– Подойдите сюда.

Она остановилась, испугавшись на мгновение, потом сообразила и подошла к нему, но не слишком близко. Он раздраженно взмахнул рукой, веля ей сесть рядом на кровать. На лице у нее появилось выражение недоверия, но Грофилд окинул ее неприязненным взглядом, давая понять, что она неверно толкует его намерения.

Она сказала: «Что?..» – но Грофилд оборвал ее резким жестом, который, очевидно, означал: «Заткнись».

Когда она наконец села, рука об руку с ним, и вытянула ноги на голом матраце, последовав примеру Грофилда, он прошептал:

– Вот так мы можем поговорить о своем. Поняли?

– Простите, – прошептала она в ответ. – Я не сразу сообразила, я подумала о другом.