Дезертирство в Красной армии в годы Гражданской войны (по материалам Северо-Запада России) - Константин Викторович Левшин Страница 13

волостные комдезертир (ВКД) «при условии, что никаких дополнительных денежных отпусков на сей предмет не будет»[218]. Уже 17 февраля состоялось первое собрание-совещание председателей РКД Петрограда. С начала мая 1919 г., со сведением петроградских военкоматов в три районных, соответствующим образом были объединены и РКД в комдезертир 1, 2 и 3-го городских районов[219]. Территориально они размещались следующим образом: 1-я РКД в д. 18 по 7-й роте, 2-я – в д. 5 по Звенигородской ул., 3-я – в д. 3 по 4-й линии Васильевского острова[220]. Организованная в пригороде Петрограда в промышленном городе Колпине РКД бездействовала и носила «чисто формальный и случайный характер», в общегубернских сводках она даже не отражалась. Экстремальная фронтовая обстановка октября 1919 г. вызвала ее реорганизацию, после чего работа Колпинской РКД наладилась, что привело к стабильному выявлению порядка ста дезертиров в месяц[221].

Из «Отчета о деятельности комиссии по борьбе с дезертирством Петроградского уезда со дня основания до 16 февраля 1920 г.» следует, что днем образования данной комиссии (по-видимому, все же формально) было 5 февраля 1919 г., а уже 6 марта датирована организация ВКД в уезде[222]. Последнее примем с оговоркой: создание ВКД в губернии затянулось на месяцы, а столь оперативное устроение дел в пограничном, неоднородном в этническом отношении уезде выглядит сомнительно. В упомянутом отчете было отмечено, что «о деятельности комиссий за период от образования до 1 апреля 1919 г. сведений в делах… практически никаких не имеется». Количество облав за год (30) и организованных антидезертирских митингов (87) было учтено начиная лишь с середины 1919 г.[223]

По приказу военного комиссара Козловского всех отставших от своих частей и задержанных дезертиров направляли в 1-й Петроградский запасной полк (ул. Халтурина, д. 2) с указанием причины задержания и «отбыл ли наказание или таковому подлежит»[224]. Комендант города А. Я. Клявс-Клявин указывал районным комендантам на необходимость «ежедневно производить по нескольку обысков в домах района и задерживать всех лиц мобилизационного возраста, не зачисленных на службу в войсковых частях. Попутно конфисковывать оружие, военное имущество и спиртные напитки»[225]. О результатах надлежало докладывать ежедневно. Решено было использовать силу печатного слова: самым активным образом рассказывать о вреде и позорности уклонения от призывов и бегства из рядов Красной армии – дезертирстве – в газетах, а также приступить к изданию ряда брошюр на эту тему. При вокзалах организовывались постоянные «заставы» для поимки дезертиров под руководством комендантов вокзалов. По сведениям комендатуры Петрограда, «с момента начала борьбы с дезертирством сократилось число гуляющих по гор<о>ду красноармейцев», а ГВК отметил «необычайный наплыв регистрирующихся в районный Учетный отдел»[226]. Служащих советских учреждений, задержанных при обходах патрулями без необходимых документов, после записи их данных и подтверждения личности ответственными советскими работниками или «за поручительством» членов РКП(б) надлежало освобождать немедленно[227].

Отдельные мероприятия первых недель частично отражены в «Докладе о работах Петроградской Губкомдезертир» от 20 февраля 1919 г. Из этого документа становится ясно, что ничего более эффективного и новаторского, чем проверка документов в узловых точках города и местах скопления населения, в деятельности Петроградской ГКД в этот период не было. В докладе указаны, в частности, следующие акции: 15 февраля – проверка документов в Малом театре, Театре чудес, гостинице «Москва», задержаны 67 человек; 17 февраля – проверка поезда на Белоостров на Финляндском вокзале, задержано «около 25 человек»[228]. Интересно, что уменьшающиеся цифры задержанных были истолкованы как факт обретения опыта и, как следствие, лучшей фильтрации. И действительно, задержка 67 человек не означает, что пойманы 67 дезертиров. Этот доклад был явно приурочен к окончанию срока, данного постановлением СРКО для становления работы комдезертир и общей организации дела. Он вполне мог носить характер отписки, хотя деятельность, несомненно, велась и гауптвахта была переполнена дезертирами[229]. Одновременно доставлять их туда, минуя систему комдезертир, на практике могли самые разнообразные органы.

Освоение нового дела проходило непросто, что на первых порах встречало понимание. На общем собрании Петросовета 6 марта 1919 г. был затронут вопрос о неправомерных действиях одного из патрулей, проверявшего документы у лиц, заподозренных в дезертирстве, на Воронежской улице. По этому пункту слово взял некто Шукет, который призвал не драматизировать ситуацию, а действовать осторожно, ведь ГКД – «это молодая организация, и на первых порах была ошибка»[230].

Петроградская ГКД, по оценке ее сотрудников, «фактически с первых дней своей работы в силу чисто местных условий пользовалась правами Революционных Трибуналов»[231]. Этими «условиями» были колоссальная значимость Петрограда во всех смыслах (идеологически-символическом, военном, экономическом, политическом, транспортном), его пограничное положение. Тем не менее 31 марта 1919 г. было получено разъяснение Петроградского ОВК о том, что впредь, до учреждения при ГКД революционного трибунала (сроки не оговаривались), ей в отношении, например, уклонявшихся от регистрации, были даны полномочия подвергать их лишь тюремному заключению на срок до одного месяца. Для понимания места ГКД в ряду органов административных[232] любопытна приписка о том, что и такие приговоры нужно воспринимать как меры «репрессивного воздействия», а не наказания[233]. Постановление СРКО от 29 марта 1919 г. предоставило всем ГКД права судебного рассмотрения дел о дезертирстве. До того они могли только разделять дезертиров на злостных и незлостных: последних по своему усмотрению возвращать в части, а первых – передавать трибуналам[234].

Несмотря на весьма большой объем бумажной работы, первоначально ГКД не имели своих форменных бланков, печатей, пользуясь печатями ГВК. Через них шло и финансирование комиссий, в том числе и единичные переводы. Например, на «текущие расходы по печатанью объявлений и мелкие канцелярские расходы Губернской и уездным комдезертир переводится в распоряжение губвоенкома для выдачи Вам сорок тысяч»[235]. Чрезмерная и явно мешающая делу зависимость комдезертир от военкоматов в технических и делопроизводственных вопросах быстро стала очевидной. Обладая ограниченными, даже скудными силами и средствами, военкоматы не желали тащить на себе еще дополнительную нелегкую «ношу» в виде отдельных органов – комдезертир.

Каждый член ГКД имел при себе удостоверение с фотографией и мандатом, гласившим, что его владелец «имеет право проводить облавы, проверять документы и арестовывать виновных граждан, подозреваемых в дезертирстве». Их компетенция, естественно, была ограничена территорией города Петрограда и Петроградской губернией. На самоотдаче сотрудников комдезертир серьезно сказывалась загруженность по месту их основной деятельности. Необходимо помнить, что члены комиссий вовсе не освобождались от выполнения обязанностей в своих учреждениях, руководители которых должны были предоставлять им «возможность работать в Комиссии»[236]. Проблема материального содержания сотрудников комдезертир также ложилась на организации, направившие их в состав комиссии. Приказом Петроградского ГВК № 327 от 8 мая 1919 г.