Блицкриг в Европе, 1939-1940. Польша - Б. Лозовский Страница 21

авиации. Моя оценка: французы не проводят ни дальнейшей мобилизации, ни дальнейших действий и ожидают результатов битвы в Польше»[124]. Становился все более очевидным горький для поляков факт вероломного отказа союзников от выполнения торжественно взятых обязательств. Но польские руководители все еще не могли до конца поверить этому. Они продолжали настаивать и просить. Тогда французские вожди возмутились. «Польский военный атташе продолжает нам надоедать! — писал Гамелен.— Я знал также, что польский посол в Париже проявлял нервозность и даже несправедливость в отношении французской армии и особенно авиации»[125]. Единственным результатом настойчивых действий польского атташе было решение французского правительства послать в Польшу морем из Марселя через Галац и Румынию батальон танков и 5 дивизионов артиллерии с боеприпасами. Однако даже с этим французы безнадежно опоздали. Тем не менее в ноте от 10 сентября, обращенной к Рыдз-Смиглы, Гамелен, не стесняясь, утверждал, будто французская армия и авиация активно помогают полякам. «Большее сделать для меня невозможно», — писал он. Правда, еще 3 сентября было организовано демонстративное французское наступление в секторе Саара. Оно с самого начала не преследовало никаких реальных задач оперативного характера. Согласно приказу Гамелена командующему Северо-Восточным фронтом генералу Жоржу от 4 сентября, цель наступления состояла лишь в том, чтобы установить контакт с линией Зигфрида между Рейном и Мозелем и сковать здесь немцев. Робкая демонстрация не отвлекла с польского фронта ни одного немецкого солдата, ни одного орудия или танка. Уже 12 сентября Гамелен решил приостановить даже это подобие наступления «ввиду быстрого развития событий в Польше». В своей инструкции № 4 он потребовал начать отвод войск из района вблизи линии Зигфрида, который заняли французские войска, а вечером того же дня доложил высшему франко-британскому военному совету о необходимости приостановить атаки, которые не могут больше повлиять на события в Польше. Гамелен заявил: «В настоящее время больше нет необходимости немедленно обеспечить базу атаки против линии Зигфрида... Если осуществится атака противника через Люксембург и особенно через Бельгию, нам не хватит всех наших активных сил, чтобы противостоять ему»[126]. Совет поспешно одобрил решение Гамелена. Французский историк Гутар, автор труда о войне 1940 г., не без остроумия замечает: «Французы и англичане почувствовали облегчение, а так как немцы его тоже почувствовали, то можно оказать, что редко бывало, чтобы какое-нибудь решение вызвало в обоих лагерях такое единодушное облегчение»[127]. Однако, считая для себя невозможным активно помочь Польше, англо-французский военный совет был готов действовать более решительно, в случае если бы германские войска стали угрожать Балканам. В упомянутой инструкции Гамелена от 12 сентября имеется параграф, говорящий, что если главные силы противника будут продолжать наступление в направлении Балкан, то «ничто нам не помешает» действовать активно. Другая инструкция Гамелена, изданная 15 сентября, гласила, что, если немцы начнут наступать в Румынию, то есть опять-таки в направлении Балкан, «мы не будем оставаться полностью пассивными». Таким образом французские и английские руководители раскрывали карты: они не хотели помочь Польше, ссылаясь на отсутствие сил. Но этих сил оказывалось вполне достаточно для активных действий, когда создавалась угроза опорному пункту западного империализма на Балканах.

В Лондоне господствовала та же атмосфера, что и в Париже. В этом очень быстро убедилась польская военная миссия, прибывшая в Англию 3 сентября и тщетно пытавшаяся в течение недели добиться аудиенции у начальника имперского Генерального штаба Айронсайда. Когда же она была принята, то узнала, что может рассчитывать лишь на получение старых винтовок, и то через 5—6 месяцев.

Мистификация, проводимая западными союзниками и очень скоро ставшая предельно ясной для поляков, вызвала с их стороны гневный протест. Уже 12 сентября начальник польской миссии во Франции писал: «Ввиду того что польская армия, сражаясь героически в течение 16 дней, сдерживает одна все моторизованные силы и почти всю бомбардировочную авиацию немцев, вместе со всем польским народом неся огромные потери и жертвы, я имею честь, господин главнокомандующий, поставить вас в известность, что польский посол в Париже получил приказ передать сегодня его сиятельству господину председателю Совета ноту протеста в отношении недостаточных действий бомбардировочной авиации союзников»[128].

Это письмо осталось без ответа. Что же можно было ответить? «Мы вступили в войну,— пишет французский исследователь де Барди, — с целью помочь Польше, но не имея на то ни желания (подчеркнуто нами. — Д.П.), ни средств»[129]. Да, прежде всего именно желания. Не в планах правительств Чемберлена и Даладье было выполнять обеты, данные польскому союзнику. Гораздо лучшим исходом казалось пожертвовать Польшей и позволить гитлеровским армиям выйти к границам Советского Союза. Можно было предполагать — и для этого имелось немало оснований, — что в определенных условиях вермахт уже сейчас пересечет эти границы. Но правда ли, что у Франции не имелось средств для поддержки поляков? Действительно ли союзникам нечем было оказывать помощь? Это немаловажный вопрос, так как и доныне подобное объяснение остается главным в системе оправданий бездействия союзных армий на германской границе в период разгрома Польши.

Осенью Франция отмобилизовывала 110 дивизий. Из них 14 находилось в Северной Африке, 10 — на итальянской границе, 86 предназначалось против Германии. До 1 сентября во Франции было призвано 1550 тыс. резервистов. Всего к моменту начала войны французская армия насчитывала в строю на своей территории 2100 тыс. человек[130]. Всего вооруженные силы Франции имели в строю на 27 августа 2674 тыс. человек. Кроме того, на континент прибывали 4 английские дивизии. Этим силам противостояла очень слабая немецкая группировка — группа армий «Ц» в составе 33 дивизий, в их числе 19 резервных с немногочисленной артиллерией[131]. «Западный вал», вокруг которого фашистская пресса вела пропагандистскую шумиху и которым Гитлер намеревался прикрыть границу, еще не был готов. Резерв главного командования сухопутных сил составляли только 4 резервные дивизии[132].

Ясно, что Франция и Англия в начале сентября после объявления войны имели все возможности выполнить свои союзнические обязательства перед Польшей. Можно предположить, что, если бы в первой декаде сентября 1939 г. союзники перешли в наступление на западе примерно 80 дивизиями против 33 немецких, гитлеровскому командованию для ведения успешной обороны, а затем для перехода к активным действиям потребовалось бы на первых порах увеличить свою группировку на Западном фронте по крайней мере в два раза, то есть перебросить на запад дополнительно примерно 30—35 дивизий, а затем, чтобы превзойти союзников, еще около 25 дивизий. Не имея возможности быстро отмобилизовать новые соединения, гитлеровское руководство, чтобы защитить территорию рейха, вынуждено было бы, помимо