Сайидгюсин Курбанов - Партизанская война в 1812 г. Страница 22

Французы повернули назад, и Белый был спасен от сожжения. Нередко проводники, «притворяясь готовыми к оказанию услуг французам, заводили чужеземцев в места, не обозначенные на военных картах… и сверкающие ножи, секиры и рогатины были первым вступлением к страшной судьбе, их ожидавшей»{67}.

К середине августа в ряде уездов Смоленской губернии, примыкавших к району действий французских войск, уже насчитывалось несколько довольно больших крестьянских отрядов, которые защищали свои родные места от проникновения французских войск.

В Сычевском районе действовали три партизанских отряда. Первый из них, состоявший главным образом из жителей г. Сычевка, возглавил городничий П. Корженковский. Этот отряд неоднократно отражал попытки польских улан разорить села вокруг города. Второй отряд во главе с С. Емельяновым, боевым суворовским солдатом, заслужившим во время похода в Италию офицерский чин и вышедшим к 1812 г. в отставку в чине майора, насчитывал 400 человек. Отряд провел 15 боев, уничтожил 572 французских солдат и взял в плен 325 человек. Активно действовал и отряд исправника Сычевского уезда Е. Богуславского. По рапорту предводителя сычевского дворянства Н. Нахимова, этот отряд нанес существенный урон противнику: с 14 августа по 30 октября он уничтожил 1760 человек неприятеля и захватил в плен 1009 солдат и офицеров{68}. Надо особо отметить, что среди народных героев было немало и женщин. До сих пор, хотя прошло много лет с той войны, живет в нас память о знаменитой старостихе хутора Горшкова, Сычевского уезда, Василисе Кожиной, отряд которой брал в плен и истреблял французов повсюду. Известна нам также «кружевница Прасковья», крестьянка из деревни Соколово Смоленской губернии — вместе со своими односельчанами она смело вела борьбу с захватчиками. Однажды при приближении отряда фуражиров отважная партизанка, «подпустив к себе ближе злодеев, вдруг она вонзила в бок командиру отряда железные вилы, а потом стремительно бросилась на других, из которых еще двое остались на месте сражения, а остальные от страха разбежались кто куда»{69}. В Гжатском уезде широкую известность получили действия двух отрядов — Ермолая Васильевича Четвертака (Четвертова) и Федора Потапова (Самуся). Ермолай Четвертак, рядовой Киевского драгунского полка, был ранен в бою под Царево-Займищем и взят в плен французами, но ему удалось бежать из плена. В районе Гжатска, в деревне Басманы, он организовал партизанский отряд. Его отряд насчитывали около 300 человек. Вооружение и лошадей крестьяне-партизаны добивали в боях с противником. Четвертак велел крестьянам обучаться к стрельбе из ружей. «Латы они вешали на деревья, в которых стреляли мужики, чтобы научиться прицельной стрельбе». Этот отряд вел дозорную службу. Кроме того, из отряда выделялись партии в 60—100 человек, которые действовали в районе Колоцкого монастыря, Гжатской пристани, и даже в Медыни. Отряд отважного Четвертака вел успешные бои у селений Антоновка, Купсова, Цветкова, Михайловка, Драчево и Семеновка. Современники отмечали, что «на пространстве 35 верст от Гжатской пристани страна не была разорена врагом, между тем как кругом все окрестные деревни лежали в развалинах». Жители этой округи называли Четвертака «спасителем страны»{70}. Федор Потапов, гусар Елизаветградского полка, был ранен в бою под Валутиной горой и подобран крестьянами. По выздоровлении он тотчас принялся за организацию партизанского отряда. Потапов сам себя называл Самусем, очевидно, в честь одного из крестьянских полководцев во времена восстания Палея. Отряд Самуся насчитывал до трех тысяч человек, но его ударную силу составляла конная группа в 200 человек, вооруженных и одетых в латы французских кирасир. В одном из боев участникам этого отряда удалось захватить даже пушку. Самусь проявил на самом деле незаурядные способности в организации и руководстве действиями партизан. «Благоразумный Самусь ввел удивительный во всех подчиненных ему деревнях порядок. У него все исполнялось по знакам, которые часть подавались посредством колокольного звона и других условных примет. Часто с приближением врага в превосходных силах по первому знаку все деревни делались пусты, другой знак вызывал поселян из лесов в свои дома. Различные маяки и звон медного колокола разной величины возвещали, когда и в каком количестве, на лошадях или пешими идти в бой на врага. Любыми средствами, причиняя величайший вред врагу, всегда бодрый неустрашимый и всегда бескорыстный Самусь сохранил почти все имущество храбрых своих крестьян, которые любили его как родного отца, и боялись как самого строгого начальника»{71}.

Отряд Самуся нанес значительный ущерб наполеоновской армии. После освобождения Смоленской губернии от французов генерал Ф.В. Остен-Сакен прислал для проверки деятельности партизан специальных людей, насчитавших здесь 3 тысячи убитых врагов{72}. В Гжатском уезде действовал отряд рядового Таврического гренадерского полка С. Еремеенко. Он захватывал обозы и уничтожал команды французских фуражиров. За успешные действия отряда и «отличное мужество и храбрость» Еремеенко был произведен в унтер-офицеры и награжден Военным орденом. Отмечая успехи смолян, Кутузов писал в одном из обращений: «Достойные смоленские жители, любезнейшие соотечественники! С живейшим восторгом извещаюсь я отовсюду о беспримерных опытах в верности и преданности вашей к любезнейшему отечеству. В самых лютейших бедствиях своих показываете вы непоколебимость своего духа. Вы исторгнуты из жилищ ваших, но верою и верностью твердые сердца ваши связаны с нами священными, крепчайшими узами единоверия, родства и единого племени. Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущества, наложить на вас тяжкие оковы, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших. Таковы Россияне! Царств Российское издревле была едина душой и телом».

— Скажи-ка, дядя, ведь не даромМосква, спаленная пожаром,Французам отдана?Ведь были ж схватки боевые,Да, говорят, еще какие!Недаром помнит вся РоссияПро день Бородина! —Да, были люди в наше времяНе то, что нынешнее племя:Богатыри — не вы!..

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 1.

Вступление Наполеона в Москву

Между тем неприятельская армия стремилась к столице России Москве. Несчетное число обозов, парков, конвоев и шаек мародеров следовало за нею по обеим сторонам дороги, на пространстве тридцати или сорока верст. Вся эта сволочь, пользуясь безначалием, преступала все меры насилия и неистовства.

Наполеон подвигался к Москве медленно, осторожно, заставляя осматривать впереди себя все леса и овраги, взбираться на вершины холмов, чтобы открыть неприятельскую армию. 2 сентября, в понедельник, в 2 часа дня Наполеон достиг Поклонной горы. Проехав дубовую рощу, в те годы покрывавшую верхушку горы, он остановился, пораженный величественным зрелищем. Прекрасный город, утопая в зелени, расстилался перед ним, освещенный ярким солнцем. Блестели золотые купола церквей, белели колонны дворцов, башни Кремля вырисовывались на фоне голубого неба. Наполеон приказал войскам для вступления в город надеть парадную форму.

Перед ним раскинулся во всей своей красе один из красивейших городов мира. Наполеон долго смотрел на Москву через подзорную трубу. Затем он спустился с горы к Дорогомиловской заставе в ожидании депутации русской знати с ключами от города Москвы и предложением мира. Но депутация не явилась к императору Наполеону Он тотчас приказал графу Дарю привести к нему немедля «московских бояр». Может быть, продолжал он, русские градоначальники «не знают, как сдаваться, все здесь ново и для них, и для нас»{73}.

Но вскоре Дарю доложил Наполеону, что русская столица Москва пуста, нет в ней ни души. Такая весть поразила императора. Как же так? Вся Европа его встречала как триумфатора, как победителя, а здесь, в сердце России, царило гробовое молчание.

Наполеон долго не мог поверить такому событию. Прошло более часа, прежде чем он дал приказ войскам вступить в Москву. Французы вступали в Москву тремя колоннами. «Поскакали мы Благовещенью на бережки, — пишет очевидец С.Н. Глинка. — С высоты их увидели Наполеоновы полки, шедшие тремя колоннами.

Первая: перешла Москву-реку у Воробьевых гор.

Вторая: перешла ту же реку на Филях, тянулась в Тверскую заставу.

Третья или средняя вступала в Москву через Драгомиловский мост».

По приказу императора французы шли с музыкой барабанным боем.

3 сентября в 2 часа дня Наполеон въехал в Москву под звуки военной музыки.

Галопом промчалась по московскому Арбату кавалерия Мюрата, быстрым маршем двинулась пехота.