Владимир Шигин - Герой Трафальгара Страница 27

В ту ночь было много храбрецов, однако капитан «Тоннанта» Дюпти Туар дрался с невиданной отвагой. Он вел огонь со своего корабля, пока не были сбиты все мачты, пока у немногих уцелевших орудий не осталось уже живых артиллеристов, способных их заряжать. Но даже и тогда он не сдался, а обрубил канат и вышел из-под огня. К этому времени «Тоннант» был практически полностью разбит и лишь каким-то чудом держался на воде. По свидетельству очевидцев (которым просто страшно верить!), Дюпти Туар потерял в начале боя руку, потом другую, затем ему оторвало обе ноги. Несмотря на это, Дюпти Туар не разрешил, чтобы его унесли вниз. По приказу капитана матросы сделали ему перевязку, а затем поставили истекающий кровью человеческий обрубок в кадку с отрубями. Находясь в таком положении, капитан «Тоннанта» еще некоторое время руководил боем, но вскоре истек кровью и умер. Надо ли говорить, что, видя такой пример отваги и чести своего капитана, матросы сражались как одержимые. Уже умирая, Туар подозвал к себе одного из немногих оставшихся в строю офицеров и прошептал:

— Корабль ни в коем случае не сдавать, при безвыходном положении затопить!

Это были его последние слова…

Ныне Дюпти Туар — национальный герой Франции, на его примере воспитано уже не одно поколение французских моряков. И это справедливо, ибо только самые высокие подвиги способны зажечь огонь самопожертвования в молодых сердцах.

Вскоре прекративший отвечать на огонь англичан «Тоннант» удалился под ветер и занял новое место в строю впереди «Вильгельма Телля». Преследовать его противник не решился.

В полной темноте сражение несколько поутихло, лишь в отдельных местах пальба так и не прекратилась. Однако с первым лучом солнца оно было снова продолжено, причем с еще большим ожесточением В четыре часа утра французы силами четырех кораблей (среди которых был и неутомимый «Тон-нант»!) обрушились на «Александер» и уже порядком избитый «Меджестик». Однако и здесь добиться перевеса французам не удалось. Вскоре к двум британским линкорам подошли «Тезей» и «Голиаф». Дав несколько залпов, спустил флаг французский фрегат «Аретуза». С «Тезея» шлюпкой отправили было на «Артемиз» призовую партию, но французы, съехав на берег, взорвали свой фрегат. Тем временем еще четыре французских линкора и два фрегата, дрейфуя под ветер от английских кораблей, оказались вне досягаемости их пушек.

Около шести часов утра «Зилиео, «Голиаф» и «Тезей» снялись с якоря. Повинуясь сигналу Нельсона, они снова атаковали французские корабли. Вскоре французские линкоры «Эрю» и «Меркурий» выбросились на мель и подняли белые флаги.

В одиннадцать часов утра линейные корабли «Женере», «Вильгельм Телль» и «Тимолеон», фрегаты «Джустик» и «Диана», до этого практически не участвовавшие в сражении, подняли все паруса и устремились к выходу из бухты. Шедший последним линкор «Тимолеон», находясь под ветром, не сумел выйти из бухты и выбросился на берег. Бежавших французов пытался преследовать «Зилиес», однако был возвращен к эскадре приказом Нельсона.

Командующий не желал более рисковать, так как дело и так было сделано, и сделано блестяще. Из тринадцати французских линейных кораблей один был взорван, а восемь захвачены, два линкора и два фрегата бежали, а разбитые линейные корабли «Тимолеон» и храбрый «Тоннант» стояли неподалеку от английской эскадры, не в силах дать ход. На «Тоннанте» матросы, выполняя приказ своего погибшего командира, прибили флаг к мачте гвоздями. Но и у Нельсона уже не было сил атаковать. В таком неопределенном положении противники провели остаток дня и всю ночь.

Лишь утром 23 июля «Тезей» и «Леандр» снялись с якоря и подошли к «Тоннанту». Тот отбиваться уже не мог. Немногие оставшиеся в живых члены французской команды взорвали свой корабль и переправились на берег. С собой они унесли и обезображенное тело мужественного Дюпти Туара.

Вскоре на «Вэнгард» к Нельсону шлюпкой прибыл капитан Джеймс Сомарец. Нельсон встретил его на шканцах. Голова контр-адмирала была забинтована. Сомарецу тоже досталось: он был ранен в бедро и бок. Вначале капитан поздравил Нельсона с победой, и тот заулыбался в ответ. Но затем Сомарец решил сказать и об ошибках Нельсона.

— Очень жаль, что мы не… — только и успел произнести он.

Не желая слушать от подчиненного критику своих действий, Нельсон оборвал Сомареца.

— Слава богу, что мы не находились в желаемом вами порядке!

С этими словами он бросился вниз со шканцев и скрылся в своей каюте. Обескураженному Сомарецу не оставалось ничего другого, как отбыть к себе на корабль. Историки считают, что Сомарец решил упрекнуть Нельсона за маневр между французским флотом и берегом, который он считал излишне рискованным и невыгодным. Именно эта стычка на шканцах «Вэнгарда» будет стоить Сомарецу карьеры. Нельсон никогда не мог простить опытнейшего капитана (который был к тому же старше его по возрасту) за попытку критики и даже отказался представить его к награждению по итогам сражения, в котором Сомарец сыграл далеко не последнюю роль!

Итогом Абукирского сражения была потеря французами одиннадцати кораблей и пяти тысяч человек. Потери англичан составили 895 человек. Французского средиземноморского флота больше не существовало!

23 июля на эскадре победителей был отслужен благодарственный молебен, на котором все стояли со слезами на глазах.

Затем Нельсон горячо благодарил своих капитанов. Тогда же офицеры английской эскадры собрали 600 фунтов, чтобы раздать их вдовам и детям погибших матросов.

Через день Нельсон отправил в Лондон 50-пушечный корабль «Леандр» под командой капитана Томпсона с донесением об одержанной победе. Среди трофеев Томпсон вез и шпаги плененных французских капитанов, которые Нельсон презентовал лондонскому лорд-мэру. На «Леандре» в Лондон отправился и капитан флагманского «Вэнгарда» Берри. Однако до Лондона «Леандр» так и не добрался.

Утром 7 августа на траверзе острова Кандия он был перехвачен 74-пушечным французским линейным кораблем «Женере», тем самым, что несколько дней назад чудом вырвался из Абукирской бухты. Капитан Томпсон пытался избежать боя, но противник ему этого не дал. Разъяренные гибелью своих товарищей французские матросы требовали от своих офицеров решительной атаки. Томпсону удавалось несколько раз уклоняться от сближения вплотную. Повреждения Абукира не позволяли отвечать из всех пушек, а ослабленный такелаж избежать непрекращающихся атак. Один за другим были ранены Томпсон и Берри, выбыло из строя более сотни матросов. В 15 часов 30 минут, после шестичасового непрерывного боя, разбитый «Леандр» спустил свой флаг. Французы ликовали. Им удалось если не рассчитаться с англичанами за Абукир, то хотя бы значительно испортить настроение победителям.

Спустя некоторое время «Леандр» снова вернется к англичанам. Сделает это адмирал Федор Ушаков, захвативший «Леандр» при штурме крепости Корфу.

Тем временем в Абукирской бухте Нельсон провел ревизию захваченным французским кораблям. Три из них из-за больших повреждений были сожжены. Остальные шесть под командой Джеймса Сомареца отправлены в Гибралтар в распоряжение командующего британским средиземноморским флотом адмирала Сент-Винсента.

Весть о разгроме французского флота быстро достигла Тулона. Приморские города погрузились в траур. Почти в каждом доме оплакивали отца, сына, брата. Люди проклинали Директорию, однако до уличных беспорядков дело не дошло: еще свежи были воспоминания о якобинском терроре.

Причинами сокрушительного поражения французов при Абукире (в Англии и сегодня принято называть его сражением при Ниле) историки единодушно считают выдающиеся командные качества Нельсона, прекрасную выучку команд на его кораблях, нерешительность адмирала Брюеса и трусость командующего французским авангардом адмирала Вильнёва. Последнее обстоятельство особенно волнует французских историков, которые вот уже более двухсот лет пытаются найти объяснение более чем странному поведению командира французского арьергарда.

В отношении преступного поведения Вильнёва историк французского флота адмирал Жульен де ла Гравьер писал: «Во власти Вильнёва была единственная вероятность склонить перевес на сторону французов, и между тем, удерживаемые какою-то пагубною инерцией, корабли эти так долго оставались спокойными зрителями этой неравной борьбы! Они были под ветром у сражавшихся, но только мертвый штиль мог помешать им преодолеть слабое течение, господствовавшее у этого берега; штиля, однако, не было, и они одним галсом могли бы занять место, более чем приличное. Длина линии не превышала полторы мили, а им достаточно было подняться на несколько кабельтов, чтобы принять участие в деле. Корабли Вильнёва имели в воде по два якоря, но они могли бы обрубить канаты в восемь, в десять вечера, чтобы идти выручать авангард, точно так же, как на другой день, в одиннадцать часов утра, они обрубили их, чтобы избежать поражения. Если бы даже они лишились средства вновь встать на якорь, то они могли бы сражаться под парусами или, наконец, абордировать какой-нибудь из неприятельских кораблей. Словом, что бы они ни сделали, все было бы предпочтительнее, чем их бедственное бездействие…»