Валерий Замулин - Курский излом Страница 30

Стоявшие же на вооружении германских танков Т-4 50‑мм и 75‑мм пушки обр. 1940 г. на расстоянии 1000 м пробивали броню 78–84 мм, а на дистанции 500 м — 89–96 мм. Стоявшие на Т-3 50‑мм пушка обр. 1939 г. на дистанции 500 и 1000 м пробивала броневой лист толщиной соответственно 67 мм и 52 мм. Не говоря о 88‑мм орудии Т-6, снаряд которого с дистанции 2 км мог проломить 82‑мм броню. Учитывая это обстоятельство, экипажи вражеских машин попросту не допускали на дистанцию эффективного огня наши танки и расстреливали их на безопасном расстоянии в 1000 до 500 м. Во время атак выход для советских танкистов был один — маневрировать и пытаться зайти с флангов или как можно быстрее сблизиться на короткую дистанцию. Поэтому, как правило, все атаки советских танковых подразделений проходили на высоких скоростях, если это позволяла местность.

Поэтому для эффективной борьбы с танками противника был крайне важен большой опыт и слаженность экипажа, прежде всего механика–водителя, и наличие возможности у командира танкового подразделения оперативно управлять подразделением. А это уже вторая основная проблема «тридцатьчетверки».

К лету 1943 г. не на всех средних танках Т-34 стояли полноценные радиостанции, работавшие на передачу и прием. Как правило, ими комплектовались лишь танки командиров рот и выше (да и то не во всех корпусах и армиях, а обычно лишь в гвардейских), на линейных машинах командиров взводов были приборы, рассчитанные только на прием команд. Это существенно ограничивало управление подразделениями в бою, особенно если учесть, что радиостанции и радиоприемники часто выходили из строя даже от попадания снаряда в корпус, а командирские танки с антеннами подвергались обстрелу противником в первую очередь. Таким образом, командиры взводов, рот и батальонов были не в состоянии эффективно координировать действия своих экипажей на поле боя, то есть быстро реагировать на изменение оперативной обстановки, перенацеливать подразделения, концентрировать их огонь по определенным целям. Поэтому в ходе атаки при плохой видимости (задымленность и т. д.) и упорном сопротивлении противника понятие управления в танковых подразделениях было достаточно условным, по сути, каждый экипаж вел бой самостоятельно. [124]

И, наконец, третья нерешенная проблема. В «тридцатьчетверке» из–за тесной башни отсутствовал пятый член экипажа. Командир боевой машины выполнял одновременно функции наводчика орудия, командира танка, а если он к тому же являлся командиром подразделения, то и функции командира взвода, роты и т. д. Качественно выполнять одновременно все перечисленные функциональные обязанности человек был физически не в состоянии, а также не обладал для этого и техническими возможностями. Поэтому в первую очередь страдало управление танком и подразделением, так как главное внимание в бою обычно было нацелено на ведение огня по противнику.

Все перечисленные выше проблемы решающим образом влияли на ход поединков советских и немецких танковых подразделений в пользу неприятеля, в силу того что они были устранены на германских танках. Благодаря наличию полноценной радиосвязи во всех боевых машинах и подготовки личного состава для ее применения, прежде всего командного звена, управление в танковых батальонах и полках германской армии, которые имели в несколько раз больше боевых машин, чем советские подразделения, было налажено на порядок лучше. Зачастую благодаря превосходству в управлении и возможности оперативно координировать действия экипажей командир немецкого танкового подразделения с успехом мог бороться даже с численно превосходящими советскими силами бронетехники. Поэтому, как правило, в открытом танковом бою победителями выходили вражеские экипажи, нанося нашим батальонам и бригадам очень тяжелые потери вплоть до полного их уничтожения.

На вооружении БТ и MB Воронежского фронта, как и всей действующей армии, к началу операции «Цитадель» также стояли ряд легких танков Т-60 и Т-70. В войсках фронта их насчитывалось значительное число — 425 штук, или 22,8 % общего числа. По своим техническим характеристикам они значительно уступали Т-34. Так, к примеру, Т-70, более совершенный, чем Т-60, имел на вооружении 45‑мм пушку, бронирование лобовой части корпуса 45 мм. В силу этого он являлся устаревшей машиной и не мог бороться с бронетехникой противника в открытом бою. В войсках нередко его называли «мотоциклом с пушкой», в том числе из–за того, что экипаж состоял из двух человек, а двигатель был бензиновым. Эффективно Т-70 можно было использовать против германской бронетехники лишь в случае, если зарыть по башню в землю и включить в боекомплект подкалиберные снаряды. Но тогда он превращался из танка в неподвижную артиллерийскую огневую точку. В ряде танковых корпусов и армий, участвовавших в боях на юге Курской [125] дуги, численность Т-70 достигала 30 % и более (в 5‑й гв. ТА, по состоянию на 12 июля 1943 г.). Поэтому командиры соединений были вынуждены использовать «семидесятки» в открытом бою. Из–за слабой бронезащиты танка, а также малого калибра пушки и отсутствия на ней стабилизатора подразделения, укомплектованные Т-70, не могли успешно бороться как с вражескими танками, так и с ПТО. Это приводило к очень высоким потерям, несмотря на все усилия экипажей.

Кроме того, важную роль в обеспечении превосходства германских танковых частей над советскими в Курской битве играла существенная поддержка штурмовых орудий. Помимо того, что перед каждой танковой атакой район, где планировался бой, подвергался обязательной разведке и при обнаружении советских танков или ПТО его обязательно бомбили, реже обстреливала артиллерия, атакующий клин немецкого танкового подразделения, как правило, включал в себя штурмовые орудия непосредственной поддержки. В германской армии их считали достаточно эффективным видом артиллерии. Промышленность выпускала несколько образцов самоходок, что играло в определенной мере и отрицательную роль. К началу операции «Цитадель» ряд танковых и моторизованных дивизий, в частности все дивизии СС, получили по три десятка штурмовых орудий. Они имели достаточно слабое бронирование лобовой части корпуса, но были вооружены 75‑мм орудиями, обладавшими возможностью с дистанции 1000 м пробить 82‑мм броню. Поэтому их эффективность основывалась на том, что батареи двигались за первой линией танков, как бы прикрывшись ими, и при появлении советских танков открывали вместе с другими боевыми машинами клина сильный и эффективный огонь. Если же танковый клин начинала обстреливать советская противотанковая артиллерия, то штурмовые орудия, находясь, как правило, на расстоянии более чем прямой выстрел, засекали огневые точки и концентрировали огонь по ним сразу нескольких орудий, облегчая работу экипажам танков, двигавшихся впереди. Таким образом, самоходки являлись важным компонентом для создания огневого щита как в ходе отражения контратак советских танков, так и для «проламывания» обороны.

Советская самоходная артиллерия появилась как род войск в конце 1942 г. и к началу Курской битвы по–настоящему «на ноги» еще не встала. Во–первых, разработанные СУ‑76, СУ‑122 и СУ‑152 не были доведены, не обладали, за исключением СУ‑152, необходимой пробивной способностью. Во–вторых, и это самое главное, промышленность не смогла наладить достаточное их производство. Так, все советские танковые корпуса должны были иметь по штату один смешанный [126] (9 СУ‑76 и 12 СУ‑122) самоходный артполк. Он должен был оказывать поддержку атакующим бригадам как противотанковым огнем (СУ‑76), так и гаубицами (СУ‑122) при подавлении ПТО опорных пунктов врага. Но, увы, к началу Курской битвы ни один корпус Воронежского фронта, в том числе и 1‑й ТА сапов не получил, они шли в первую очередь в гвардейские армии. А имевшиеся в составе фронта три отдельных полка были переданы 7‑й гв. А и 40‑й А, как противотанковый резерв командующего. Кроме того, в танковые корпуса своевременно не прибыли и положенные по штату отдельные истребительно–противотанковые дивизионы 85‑мм зениток, которые должны были использоваться и как средство ПТО, и как ПВО. Это обстоятельство заметно снизило огневую мощь соединений и ограничило возможности его командира.

Для ясного и правильного понимания хода Курской битвы и оценки ее результатов необходимо учитывать, что советские и немецкие соединения, имевшие одинаковое название — корпус, дивизия и т. д., имели существенную разницу в численности и количестве вооружения. Разница в организационно–штатной структуре советских и германских танковых соединений заключалась в том, что ядром советского танкового корпуса являлись танки, все остальное, в том числе пехота, придавалось для их обеспечения. В германской танковой дивизии ядром являлись мотопехотные полки, и для их успешной деятельности дивизию усиливали большим числом огневых средств: танками, орудиями, минометами, значительно большим числом, чем в советском танковом корпусе. Так, штатная численность советского танкового корпуса с дополнительными подразделениями и частями доходила до 10 000, а только одной немецкой танковой дивизии — 16 932 чел. Соответственно соотношение только по личному составу было 1:0,46 в пользу противника.