Горы дышат огнем - Веселин Андреев Страница 33

— До тех пор пока мы не создадим в горах (веточка теперь дымит, как кадило!) запасы муки и фасоли, нельзя предпринимать никаких действий! Прежде чем действовать, мы должны создать запасы! По крайней мере, две тысячи кило муки.

— Мало! — прерывает его Станко. — Две тысячи тонн.

— Правильно говорит человек! — повторяет бай Димо. — Мы пришли сюда не для того, чтобы голодать!

— А чтобы лакомиться жирными барашками, да? — подхватывает Велко.

— А где они? — поднимается Милчо и делает вид, будто собирается ловить ягнят.

— Когда мы развернем свои действия и зададим трепку фашистам, будут у нас ягнята! — спокойно, убежденно говорит Маке.

Стойко молчит с видом человека, которого обидели или не поняли.

Бойцы все настойчивее говорят: нужно захватить оружие у врага!

Оружие!

У трех первых чавдарцев была всего одна граната и дамский пистолет с двумя патронами. (Увидев в горах лису, они спорили: стрелять или не стрелять. Потом вполне разумно решили отказаться от добычи: ведь выстрелишь — и половины боеприпасов как не бывало.) Но, даже будучи фактически безоружными, они понимали правоту ленинских слов: «Отряды должны вооружаться сами, кто чем может... Даже и без оружия отряды могут сыграть серьезнейшую роль... Ни в каком случае не следует отказываться от образования отряда или откладывать его образование под предлогом отсутствия оружия»[44]. Конечно, первые чавдарцы на себе испытали, как плохо без оружия. Бай Станьо любил повторять: «Скудный запас мяса на пятерых — куда ни шло, но одна берданка — никуда не годится!» Поиски оружия велись буквально по всей стране, в каждом ее уголке. Трудно было найти даже какой-нибудь музейный черногорский пистолет. Каких усилий стоило раздобыть каждый пистолет, каждое ружье, каждую сохранившуюся еще со времен Балканской войны гранату, хотя никто не мог сказать, взорвется она или нет! Я не хочу принижать замечательные успехи других народов, но скажу, что на территории Югославии в горах и реках нетрудно было отыскать совершенно новую винтовку или другое оружие, брошенное разгромленной в боях армией. В Болгарии же молодежь шла издалека к разрушенной греческой линии Метаксаса, чтобы попытаться в этих развалинах найти какую-нибудь гранату. С неба для нашего отряда оружие также не падало, хотя кое-где такие парашютные чудеса случались.

Оружие...

Бай Стояну[45] нет еще и тридцати, но все называют его «бай», и это кажется естественным. Низкого роста, с покатыми плечами и широким лицом, он казался полным рядом с изможденными бойцами... У него светлые глаза и нездоровый цвет лица — следствие вредных испарений, наполнявших помещение цинкографии, где он проработал почти с детских лет. Кто его хорошо не знает, может подумать, что он наивен. Так, например, решил и полицейский, которому поручили арестовать его за участие в подпольной работе в армии. Бай Стоян сказал полицейскому, что речь наверняка идет о бриджах, которые он не сдал и которые он сейчас принесет, чтобы потом господину старшине не пришлось за ними ходить самому... У него добрая душа и миролюбивый вид: даже не подумаешь, что он вершил такие дела. Говорит тихо, необычно тонким голосом, рассказ его звучит буднично и спокойно.

...Июльская ночь. Воздушная тревога. София будто вымерла. Из ворот инженерной мастерской выезжает тяжело нагруженный грузовик. Русский памятник... Площадь Святой Недели... Дондуков... Ботевградское шоссе... Не зажигая фар, шофер гонит грохочущий «опель-блиц».

Бай Стоян, начальник штаба отряда, раскачиваясь в ритм движению, устремил взгляд через стекло. Знакомое шоссе возвращает его к действительности. Переполняет безграничная радость: все кажется сном. Столько оружия! Ребята обалдеют. Столько оружия! Теперь эти гады узнают... Цано Вылчев сжимает руль так, что пальцы его побелели; он прижимается лбом к стеклу. Его открытое деревенское лицо то и дело хмурится. «Слишком быстро он гонит», — думает бай Стоян и просит Цано сбавить скорость. Но парень весь напрягся и, кажется, ничего не слышит.

Унтер-офицер Атанас Хаджиянчев выставил над задним бортом грузовика ствол ручного пулемета. Конечно, он сейчас об этом не думает, но проводимая операция как бы подводит итог всей деятельности сына бедного дегтяря из Якоруда. Когда-то учитель поручал ему проводить за себя уроки. Затем Атанас стал металлистом. В армию вступил для выполнения партийного задания. Его группа, выполняя партийное поручение, в решающий момент сработала, как точный, безукоризненно действующий механизм. Атанас не оборачивается... Он и так может себе представить лица своих товарищей в этот момент. Вот сжимает винтовку солдат Васил Костов, невысокий, круглолицый, черноглазый. Его переполняет радость от этого невероятного успеха; он заранее знает, как будут обнимать и целовать их партизаны... Сияют счастьем глаза Бончо Радованова; он также держит в своих руках винтовку. (Бончо родом из того далекого, глухого Ястребино, которое вскоре станет всем известно как уничтоженное, но неистребимое Ястребино...) Присела на рулон материи, ухватившись руками за навес, Санка Хаджиянчева, по-спортивному стройная, с пышными волосами. Она вся подалась вперед, к окошку кабины.

Грохочут колеса, проезжая по мосту через Искыр. Цано включает фары, и побеленные известью тополя колоннами встают по обеим сторонам дороги. София позади. Это несколько успокаивает. Счастливого пути! Между прочим, этот путь ведет и в родную для Цано Крушовицу в Плевенском крае. Неожиданно послышался гул самолета. Бай Стоян делает знак рукой, и фары гаснут.

Хаджиянчев не снимает пальца со спускового крючка, но в силу своей привычки все проверять и обдумывать он все еще там, в инженерной мастерской... В десять часов он впустил бай Стояна и спрятал его в одном из грузовиков. В одиннадцать — свою сестру. В полночь все солдаты-отпускники пошли спать. Двор опустел. Цано подогнал грузовик к складу. Все уже было заранее упаковано и положено в условленное место. Васил и Бончо подавали, бай Стоян принимал, Санка укладывала. Атанасу казалось, что все делалось очень медленно, однако он понимал, что это происходит от напряжения, и несколько раз подходил и говорил: «Спокойно! Все в порядке!» Да, все было продумано до малейших деталей, но тысяча случайностей могла все испортить в один миг. На пяти постах должны стоять свои люди, а если будут не свои, то их необходимо обмануть. Правда, сегодня он обладал властью — дежурный по части. Только было тронулись, как Цано задел грузовиком за ворота! Какой из него шофер! Ведь этот парень служил в охранных войсках, водить машину учился сам и за руль садился лишь от случая к случаю. «Все пропало!» — ахнул Хаджиянчев,