Горы дышат огнем - Веселин Андреев Страница 38

— Наш отряд имеет в своем составе уже две четы. Большой отряд, о котором мы мечтали. Это победа.

Цветан был прав. Но достаточно ли этого?

Он говорил медленно, вспоминал путь, пройденный отрядом и им самим. Жалобы некоторых партизан на невзгоды заставили его вспомнить еще большие трудности в прошлом. Огромный район от Искыра до Свиштиплаза, от Среднегорья до Врачанских гор! Бесчисленное множество раз пересекли они его вдоль и поперек! Поднимались по отвесным скалам, выбирались из таких ущелий, откуда, казалось, не было выхода, переходили вброд студеные горные реки, шли сквозь убийственные ливни, по волчьим тропам, сквозь кромешную тьму. Незаметная, серая работа, без блеска. Может ли современный человек почувствовать, какие усилия, воля и героизм нужны были для этого? Партийные и ремсистские организации в селах представляли собой очаги, разбросанные далеко друг от друга. Нужно было бывать везде, поддерживать огонь. Ведь если человек не в подполье, он может потерять вкус к борьбе, увлечься мирной жизнью, оказаться скованным страхом. Те, кто твердо стал на путь революционной вооруженной борьбы, зажигали своей отвагой и других, вовремя приходили на помощь сомневающимся или отчаявшимся. Иногда они слышали даже от своих горькие слова: «Вам-то легко!» — и вскипали. Однако, поразмыслив, должны были признать, что в этих словах есть известная истина: страшен путь подпольщика, но это самый надежный путь.

Всякое бывало. Иногда старые коммунисты отказывали им в помощи, прикрывая свой страх мудрыми рассуждениями. Тогда они решали, что закон вооруженной борьбы дает им право поприжать таких. И прижимали. Другие открыто, испуганно и с надеждой спрашивали: «Что делали наши эти двадцать лет? Гитлер появился на арене борьбы в 1934 году. Как его допустили до самого Кавказа? Ведь Красная Армия должна была бить врага на чужой территории?» Что скажешь такому? У тебя нет никаких аргументов, но ты твердо веришь: «Мы победим!» Вера — только тогда сильный аргумент, когда она запала в сердце. Иначе она — ничто...

— Огромная сеть партийных и молодежных организаций, беспартийных ятаков — тоже наша победа. Теперь она будет нашей опорой... — говорит Цветан.

И это тоже верно. Тогда мы и в самом деле не могли оценить размаха проделанной работы, плоды которой должны были вскоре сказаться.

Но достаточно ли этого?

Много было и неудач, так много, что даже несуеверные люди имели все основания обвинять судьбу в злом умысле. Бойцы обычно бывают склонны возлагать ответственность за неудачи на руководство и на самих себя, отвергая объективные причины.

— А разве во всех этих случаях — с грузовиком, с Мало Бучиным, туннелем — вина ложится только на нас? — спрашивает командир. — А окружение, в котором мы находились почти два месяца? Против нас были брошены софийский и ботевградский гарнизоны, полиция из Новосельцев, Ботевграда, Софии, даже из Враца. Мы отвлекли на себя крупные силы противника, создали еще один внутренний фронт, а сами ушли в Этропольские горы и спасли людей...

И это было верно. Однако рассуждения об успехах в тот момент, когда отряд находился в трудном положении, послужили для некоторых поводом отпустить язвительные замечания. Меня удивляло спокойствие бай Цветана. Может, он и говорил, стоя во весь рост, но я его запомнил сидящим у костра. Вот он поджал под себя одну ногу. Его крупный карабин кажется совсем маленьким на широкой спине. Мужественное смуглое лицо, пышные усы, живые глаза под густыми бровями и черные как смоль волосы. Изо всех сил Цветан старался не реагировать на колкие замечания, лишь иногда поднимал тяжелую ладонь: «Подожди, пойдет речь и об этом...»

...Как ни сложен человек, но иногда его точно может охарактеризовать меткое прозвище. В разгар одной из забастовок какой-то фабрикант пытался узнать, как его зовут. Цветан бросил тогда: «Меня зовут Стачечник!» Он и в самом деле был стачечником.

Окончив прогимназию, Цветан уехал из Столника в Софию. Здесь начался его путь рабочего текстильной фабрики, комсомольского, профсоюзного, партийного организатора. Он прошел школу в Сливене: секретарь райкома комсомола, секретарь окружного комитета комсомола, член окружного комитета партии. Организовывал забастовки или работал в подполье... На второй нелегальной конференции комсомола его избирают членом ЦК, ответственным за работу в профсоюзах. Работает в Габрово по восстановлению там разгромленной организации. И везде он — Стачечник... Даже в кабинете начальника полиции, когда с презрением бросает деньги, которые предложил ему один фабрикант, чтобы он уговорил бастующих.

В 1932 году уезжает в Советский Союз. Четыре года напряженной учебы. По возвращении — секретарь районного и окружного комитетов РМС. Затем — сливенская тюрьма. Секретарь райкома партии. Концлагерь Эникёй, из которого бежит вместе с Митре.

Деревенский парень стал специалистом с высшим образованием. Он знал силу товарищеских рук, поднимавших его на трибуны. Не каждому бы удалось несколькими словами убедить людей заложить дом и внести залог для освобождения арестованных, а он это сделал. Он прошел немалый жизненный путь, но время казалось бессильным перед ним — он оставался молод душою. Делчо рассказывал о его смелости: «Он мог средь бела дня отправиться в село, а увидев полицейского, не только не испугаться, но и отпустить в его адрес шутку».

— До сих пор мы собирали силы. Может, это продолжалось и дольше, чем требовалось... Важно, что мы начинаем действовать. Начало положено! — восклицает он.

...Он рассказывал интересно, и все же мне трудно было представить, что наступит день, когда для меня таким же привычным делом станут «визиты» в села.

...Этой операции предшествовало неблагоприятное предзнаменование — предательство. Правда, все обошлось благополучно. А случилось вот что. Один угольщик из Бунова встретил в горах пять наших бойцов. Они задержали ого. Тогда еще мы страдали своеобразным бедняколюбием («бедняк, ясное дело, будет нашим товарищем») и не стали особенно за ним приглядывать. А этот бедняк, действительно последний бедняк (черт бы его побрал!), убежал и прямым путем отправился к старосте. Полицейские начали прочесывать местность. Наши устроили было им засаду, но полицейские случайно избежали ее.

Неужели и эта операция будет отменена? Еще одна неудача? Но сколько можно так?

Штаб принимает решение — действовать!

5 октября 1943 года партизаны по долинам, оврагам и холмам незаметно приближаются к селу. Дело происходит днем, в пять часов. Группы действуют быстро и точно: одни перерезают телефонные провода, другие ставят заслоны на шоссе, ведущем к Софии и Миркову. Лазар и Караджа берут с собой одного крестьянина в качестве проводника и