Александр Великий. Армия, походы, враги - Шеппард Рут Страница 44

правители преимущественно предпочитали покориться Александру в надежде сохранить власть, нежели оставаться верными Дарию. В отличие от них государи удаленной от берега сирийской территории выказывали больше склонности держаться законного персидского царя, и мы находим немало таких господ в окружении бывшего их сатрапа, Мазея, в рядах войска, вышедшего в 331 г. помериться силами с Александром у Гавгамел.

ТИР

Тогда как северные финикийские города капитулировали при известиях о приближении Александра, Тир отказал царю в просьбе принести жертвы Гераклу (Мелькарту) внутри города. Невинное на вид желание представлялось, разумеется, плохо замаскированной уловкой и прозрачным намеком на оккупацию Тира. Но тирийцы чувствовали себя в силах оставить за собой последнее слово, по крайней мере, у них имелись на то немалые основания, поскольку Тир и македонское войско разделяли добрые три четверти километра морской поверхности. В общем, отцы города выразили готовность потрафить желанию Александра, если только тот будет приносить жертвы Гераклу в Палетире, или Старом Тире, стоявшем как раз на континентальной земле. Кроме того, они питали надежды — тщетные, как показало будущее — на помощь из их североафриканской колонии Карфагена. Однако как задачи великой стратегии, так и заработанная Александром репутация не позволяли царю оставить такой важный город незанятым. Главная цель данного этапа кампании состояла для Александра в ликвидации всех возможных персидских баз у себя в тылу до того, как он вновь не двинется на Восток и возобновит враждебные действия по отношению к Дарию. Делать исключения он не мог, особенно в случае такого могущественного морского центра, как Тир. Оборонительные сооружения города казались неприступными, но Александр, похоже, уже окончательно уверился в собственной непобедимости, и следовавшие за ним воины, конечно же, тоже считали его таковым.

Александр осознавал, каким нелегким делом будет борьба за островной город, как понимал и то, что продолжительная осада предоставит дополнительный выигрыш во времени его противнику. Поэтому он послал в город представителей, дабы те уговорили тирийцев сложить оружие. Но дипломатические средства потерпели фиаско, более того, послов схватили, казнили и тела выбросили в море.

Итак, утратив надежды на мирный исход, завоеватель решил построить через узкий пролив мол, соединивший бы континентальную территорию с островом. Поначалу сооружение дамбы шло у Александра довольно споро. Глубина у берега была маленькой, дно илистым, тогда как недостатка в строительных материалах вроде камня и дерева он не испытывал. Скоро в ил вколотили сваи и начали бросать в воду валуны, прочно застревавшие в вязком дне. Но по мере отдаления от береговой полосы глубина моря заметно менялась, а вблизи острова она достигала не менее 5 м. Так, задачи строителей сделались более сложными и опасными. Проблемы им создавала не только глубина, но и расстояние до противника — рабочие находились теперь на дистанции «огня» от защитников на городских стенах. Кроме того, ничто не мешало тирийцам подходить к работавшим на галерах и обстреливать их с моря, делая продолжение строительства едва ли не невозможным.

Когда брандер вылетел на мол и, согласно плану, вызвал возгорания, повлекшие за собой, как следствие, пожар на башнях, прежде буксировавшие баржу триремы приблизились к молу и обрушили на пожарных Александра град метательных снарядов. Как только запылали башни, другие тирийцы сделали вылазку из города на лодках и, подпалив все еще не тронутые огнем машины на насыпи, выдернули многие колья, укреплявшие их с боков.

На избранную врагом тактику Александр отозвался строительством на молу двух башен, деревянные каркасы которых покрыли шкурами для защиты солдат на них от метательного оружия и самой структуры от возгорания при обстреле зажигательными снарядами. Александр велел установить на башнях катапульты и смог таким образом дать отпор неприятельским кораблям путем обстрела их тяжелыми стрелами. Тирийцы быстро осознали необходимость любым способом уничтожить башни и решили применить брандер. Они взяли довольно крупное судно, служившее прежде для транспортировки лошадей, набили его деревом, стружкой, щепками, хворостом, смолой, серой и любыми тому подобными горючими материалами, которые только нашлись у них под рукой. К мачтам прикрепили двойные нок-реи, повесив на них котлы с маслянистой субстанцией, способной служить дополнительной пищей огню. С кормы брандер специально нагрузили балластом, дабы повыше поднять нос, чтобы весь корабль как можно дальше выдвинулся на сушу, оказавшись поближе к башням. И вот брандер двинулся к цели, буксируемый триремами, когда же объект оказался рядом, моряки команды разожгли огонь и попрыгали в воду.

Результат получился вполне предсказуемым — башни запылали как свечки. Прочие тирские галеры курсировали поблизости от пожара и поливали стрелами людей Александра, пытавшихся приблизиться к башням и потушить пламя. Кроме того, жители города устроили вылазку на челноках, высадились на молу и разметали оборонительные палисады. Дерзкие и отважные храбрецы подпалили уцелевшие от огня брандера катапульты.

Все произошедшее, совершенно очевидно, правомочно расценивать как крупную неудачу Александра, но как стратег он обладал неистощимым терпением, что явно контрастировало с его неугомонной порывистостью тактика в сражениях. По его приказу строительные работы продолжились, хотя в вопросе этом данные древних источников расходятся, а потому не вполне ясно, начал ли Александр сооружение нового мола, направленного к городу под несколько иным углом, или же просто велел расширить уже имевшийся. Представляется более вероятным все же второе — расширение мола и установка на нем еще большего количества башен. Пока все эти работы кипели на молу, сам завоеватель взял отряд гипаспистов и легковооруженных агрианских воинов и отправился к дружественным финикийцам в Сидон, где ранее оставил свои триремы. Александру требовался флот, поскольку взять Тир без установления господства на море не представлялось возможным.

К Александру присоединились морские командиры из Арада и Библоса, как и десять трирем с Родоса, 13 кораблей из городов на ликийском и киликийском берегу; пришла и одна 50-весельная галера из самой Македонии. Массовое дезертирство из персидского лагеря финикийцев с их 80 судами громким эхом отозвалось на Кипре, ибо тамошние цари забеспокоились, опасаясь оказаться на стороне проигравшего. Объединенная кипрская флотилия из 120 кораблей вскоре прибыла в Сидон и послужила веской добавкой для растущей эскадры Александра. Такое своевременное и желанное подспорье на море следует считать большой удачей, хотя, разумеется, готовность помогать завоевателю со стороны городов объяснялась важной победой Александра под Иссом. В любом случае он не мог не радоваться изменению настроений среди прежде враждебных элементов, ставших теперь — и столь своевременно — его новыми союзниками.

Морские операции

Пока рабочие и мастера трудились над восстановлением парка «артиллерии», Александр предпринял рейд на аравийскую территорию далее от побережья и в результате десятидневного спектакля —демонстрации силы, в каковой он задействовал несколько кавалерийских эскадронов наряду с гипаспистами и агрианами, — добился подчинения населения региона. Возможно, он проводил эту операцию в рамках повышения качества военной подготовки солдат как своего рода учения, но в любом случае действия его вписывались в рамки генеральной стратегической линии, направленной на устранение любого потенциально способного вредить ему в тылу противника.

По завершении экспедиции Александр нашел в лагере Клеандра, сына Поле-мократа, которого отправлял в Грецию для вербовки наемников. Тот, как оказалось, ездил не зря и привел государю 4000 воинов с Пелопоннеса. Следовательно, македоняне вполне подготовились к следующему акту противостояния с тирийцами, и, что касается морской силы, козыри теперь находились на руках у Александра. До самого того момента, когда он стал выводить войска на исходные позиции для битвы, тирийцы даже и не знали, сколь значительно вырос его флот с прибытием в македонский стан финикийского и кипрского контингентов.