О. Гончаренко - От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед Страница 49

После Лейпцигского сражения союзные армии продолжали свое движение в направлении Франции.

Чтобы дать возможность австрийскому императору вступить во Франкфурт раньше императора Александра, Шварценберг изменил распределение и маршруты русских войск. Однако Александр I разгадал скрытую причину такого несуразного перемещения русских войск: с правого фланга на левый. Он отдал приказ Барклаю немедленно отправить усиленными переходами гвардейскую кавалерию и все кирасирские дивизии с их артиллерией к Франкфурту, никому об этом не донося.

«О прибытии нашей кавалерии к Франкфурту не объявляйте, ибо Его Величеству угодно прибыть туда с войсками не позже австрийцев».

24 октября весь кавалерийский корпус в полной парадной форме свалился как снег на голову австрийцам и подошел к Франкфурту. Государь, в первый раз за войну, в кавалергардском мундире вступил в город во главе своих войск за сутки до императора Франца.

Ноябрь и декабрь прошли в сосредоточении армий для предстоящего перехода французской границы и были использованы полком для перековки лошадей на зимние подковы и для обучения и спайки полученного пополнения.

Из прошлого кавалергардов. Поход 1814 года

1 января утром кавалергарды перешли Рейн и стали на бивак во французской деревне Мефферен.

Рознь между союзниками, уже появившаяся сразу после разгрома Наполеона в России, постепенно усилилась. Начала сказываться разница в интересах между Россией, Австрией, Англией и в меньшей степени — с Пруссией. Единственно, что их еще связывало, — это был страх перед Наполеоном. Этим страхом отчасти объясняются все неисчислимые марши и контрмарши, наступления и отступления, которые были вынуждены переносить войска.

В один из таких переходов цесаревич Константин нагнал полк. Увидав, что командующий полком В.И. Каблуков едет в строю не в каске, как это требовал устав, а в фуражке, цесаревич подскакал к Каблукову, наговорил ему кучу резкостей, сорвал с него фуражку и ускакал. На первом же ночлеге Каблуков собрал всех офицеров и передал им свое решение немедленно подать в отставку. Возможно, что цесаревич не знал или забыл, что Каблуков был ранен в голову и поэтому имел право ехать на переходах в фуражке. Еще в марте 1808 года полковой врач штаб-лекарь Флеров доносил, что «господин ротмистр Каблуков, вследствие полученных им ран в голову и грудь, имеет в сих частях тела сильную ломоту и на голове не может носить каски». Но все же это не могло оправдать тех резких выражений, которые были допущены Константином Павловичем в отношении Каблукова и самого полка: «Бархат-ники, якобинцы, вольтерьянцы!»

Офицеры единодушно одобрили решение своего старшего полковника и все также подали в отставку. В этом они были поддержаны и генералом Депрерадовичем и шефом полка генералом Уваровым, тоже подавшим в отставку. Решения Каблукова, офицеров полка, Депрерадовича и Уварова получили молчаливое одобрение государя. На первой же дневке в полк приехал цесаревич и произвел полку смотр. После смотра он собрал всех офицеров и в их присутствии извинился в тех обидных и незаслуженных словах, которые были им сказаны в отношении «храброго полковника и кавалера Каблукова и сверх доблестного полка». «А если, — добавил великий князь, — господа кавалергарды не удовлетворены его извинениями, то он готов каждому в отдельности дать сатисфакцию».

Конечно, Каблуков от имени полка сказал, что кавалергарды вполне удовлетворены словами великого князя, но тут из задних рядов выступил 19-летний корнет М. Лунин и сказал, что «честь, предложенная вашим высочеством, так велика, что я не вправе от нее отказаться». Каблуков его прервал, и на этом инцидент был окончен, но с этого момента цесаревич искренне привязался к Лунину, взял его впоследствии к себе в адъютанты и, когда Лунин был замешан в Декабрьском восстании, всячески старался облегчить его участь.

В ночь на 11 марта партизанскими отрядами кавалергарда Чернышева и Тетенборна были перехвачены неприятельские курьеры с депешами. Депеши были исключительно важного содержания и оказали непосредственное влияние на коренное изменение стратегического плана союзников.

В одной из них министр полиции доносил Наполеону о положении во Франции: «Les caisses publiques, les arsenaux et les magasins sont vides. On est entierement a bout de ressources. La population est decouragee et mecontente. Elle veut la paix a tout prix»[53].

Другая депеша, адресованная императрице Марии-Луизе, была от самого Наполеона. В ней он говорил, что принял решение двинуться к Марне, «afin de pousser les Armees ennemies plus loin de Paris et de me rapprocher de mes places. Je serai ce soir a Saint-Diziers»[54].

Было перехвачено также подтверждение приказания маршалам Мармону и Мортье с их корпусами, генералам Пакто и Амэ с их дивизиями спешить в С.-Дизье. Основываясь на всех этих сведениях, союзники подчинились настойчивому требованию императора Александра и решили, оставив против Наполеона заслон, спешить всеми силами к Парижу.

13 марта началось это движение, приведшее через шесть дней к капитуляции столицы Франции. В этот день произошел последний бой, в котором кавалергарды приняли участие, когда они в целом ряде атак добавили в свою боевую летопись к именам Аустерлица, Полоцка, Бородина, Березины и Кульма Фер-Шампенуаз.

Сражение, происшедшее в районе деревни Фер-Шампенуаз, является, в сущности, двумя совершенно раздельными боями, из которых каждый, в свою очередь, состоит из целого ряда самостоятельных столкновений. Общее между ними лишь то, что со стороны союзников в них участвовала исключительно конница со своей конной артиллерией.

Первый бой начался в 9 часов утра у деревни Soude-Ste-Croix, затем продолжался в 10 часов утра у Somme-Sous, в 12 часов у Chapelaine-Vaurefroy, в 2 часа 30 минут у Connantray, в 3 часа у Fere-Champenoise и закончился в 4 с половиною часа у Connantre разгромом корпусов Мортье и Мармона.

Второй бой начался немного позже 10 часов у Villeseneux, затем в 12 часов у Clamangec, в 2 часа у Ecuries-le-Repos и окончился в 5 часов у Aulnay-aux-Planches сдачей в плен остатков дивизий Пакто и Амэ. В обоих этих боях участвовали кавалергарды.

Маршал Мармон, герцог Рагузский, со своим корпусом и маршал Мортье, герцог Тревизский с корпусом Молодой гвардии выступили, согласно полученным приказаниям, на присоединение к Наполеону.

13 марта Мармон был атакован у Soude-Ste-Croix русской конницей и, не имея возможности пробиться к Наполеону, начал отход на Фер-Шампенуаз. Задержавшись на короткое время у Somme-Sou, чтобы дать время подойти Мортье, французы продолжали отход под прикрытием своей конницы — кирасирской дивизии генерала Бордесулля и драгунской дивизии генерала Русселля. Около 12 часов корпуса Мармона и Мортье остановились на высотах за деревнями Chapelaine и Vauzefroy, упираясь флангами в реку Сомм и в ручей де Ож.

Когда в Главной квартире услыхали отдаленный орудийный огонь, Швар-ценберг приказал войскам ускорить шаг и спешить на выстрелы. Барклай хотел послать туда 3-ю кирасирскую дивизию, но Депрерадович, ввиду отдаленности этой дивизии от места боя, просил разрешения идти самому с 1-й кирасирской. С кирасирами пошел цесаревич с гвардейской легкой кавалерией: гусары, драгуны и уланы.

Пройдя деревню Montepreux, цесаревич, отправив вперед лейб-улан, кавалергардов и кирасир Его Величества, с прочими полками пошел в обход неприятельской позиции. Лейб-гусары еще раньше были оставлены для прикрытия нашего левого фланга.

Кавалергарды и кирасиры предназначались лишь для подкрепления лейб-улан, «но я, — доносил Депрерадович, — приказал кавалергардскому полку на все те части, которых лейб-гвардии Уланский полк занять не мог, атаковать неприятеля».

Кавалергарды атаковали и опрокинули кирасир Бордесулля и гнали их совместно с лейб-уланами «более мили». В этой атаке кавалергарды захватили 6 орудий и взяли в плен 2 офицеров и 147 солдат. За неприятельской кавалерией оказалась пехота. Но полк был выпущен Депрерадовичем из рук и гнал французских кирасир. С трудом Депрерадовичу удалось остановить эскадрон Храповицкого и направить его на французское каре. При поддержке огня четырех конных орудий Храповицкий несколько раз атаковал пехоту и преследовал ее за Фер-Шампенуаз.

Пройдя деревню, Депрерадович «приказал полку кавалергардскому трубить "аппель" и собраться у Фер-Шампенуаза, а его светлости принцу Кобургскому преследовать неприятеля с полком лейб-гвардии Кирасирским Его Величества». Пока шел бой с корпусами Мортье и Мармона, дивизии Пакто и Амэ шли на присоединение к маршалам, чтобы совместно подойти в район С.-Дизие. В 10 часов 30 минут утра, вместо маршалов, обе дивизии столкнулись у деревни Villeseneux с русской конницей. Огромный продовольственный транспорт, конвоируемый Амэ: 200 000 дневных полевых рационов и 80 повозок с боевыми припасами, сильно затруднял и замедлял движение. В деревне Clamanges генералы решили бросить все повозки и спасти только лошадей.