Михаил Толочко - Военные разведчики XX века Страница 11

Немец был в восторге. Через некоторое время двое мужчин ускользнули от знакомых и сбежали с вечера русской белой эмиграции, чтобы совершить тур по кабаре и барам на Елисейских полях. Когда они сидели уже в третьем заведении, немец по секрету сообщил Робину: «Это как раз то, чего я хотел. Хочу выразить вам мою самую сердечную благодарность, мой дорогой герр Вальтер. Кажется, вы сделаете мое пребывание в Париже очень увлекательным».

Хотя немец и был очень осторожен в присутствии малознакомого человека, Робин заметил, что его спутник неуверенно держит в руке рюмку ликера. Вскоре немец спросил, не может ли Робин проводить его домой. В шикарном «Мерседесе» с шофером из СС, принадлежавшем немецкому штабу и возившем их из бара в бар, они прибыли в гостиницу «Руаяль Монсо», где остановился немец. Прощаясь, тот сказал: «Мой дорогой герр Вальтер, это был исключительно приятный вечер. Не могли бы вы уделить мне некоторое время и в следующий раз?»

Понимая, что этот человек может быть ему полезен, Робин согласился. Они договорились встретиться в отеле через два дня. Немец предложил Робину воспользоваться его машиной, но Робин был слишком хитер: он вовсе не хотел, чтобы кто-либо из немцев узнал, кто он на самом деле и где живет. Он сказал, что предпочитает прогуляться по свежему воздуху перед сном. По дороге домой он уже размышлял, как можно использовать это новое знакомство.

Робин знал, что рейхсминистр Шпеер был блестящим молодым архитектором, который привлек внимание Гитлера, когда проектировал новую канцелярию рейха, и впоследствии стал министром промышленности и вооружений. Высокопоставленный герр профессор из такого министерства был, без сомнения, важным специалистом с доступом к информации, которая могла бы заинтересовать Робина и как британского агента и как участника движения Сопротивления.

Поначалу он долго раздумывал над вопросом: найти ли для немца «подружку» или действовать на свой страх и риск самостоятельно? Робин был уверен, что ему удастся найти обаятельную, патриотически настроенную француженку, которая, для пользы подпольной организации Сопротивления, будет готова пожертвовать собой, став подружкой герра профессора. Но в этом случае следовало учитывать, что использование девушки означало бы получение сложной информации через некомпетентный «фильтр». И кроме того, как и многие другие выдающиеся агенты секретной службы, Робин все-таки не доверял в полной мере женщинам-шпионкам.

С другой стороны, если ему самому удастся войти в доверие к немцу, то добыча может быть очень большой.

На следующий же вечер герр Вальтер, элегантный пронацистски настроенный повеса, вошел в отель «Ру-аяль Монсо», где его радостно встретил герр профессор, одетый, к удивлению Робина, в прекрасно сшитую форму офицера СС. Немец, заметив удивление Робина, объяснил: «Мой дорогой герр Вальтер, я в действительности человек цивильный, профессор, специалист по гражданскому строительству. Но на моем официальном посту в министерстве я, по своей высокой должности, обязан носить форму, хотя ее ненавижу. Если вы меня извините, я хотел бы переодеться в гражданскую одежду, в которой чувствую себя намного свободнее».

«Конечно, майн фюрер. Раз вы — штандартенфюрер, с этого момента вы для меня — майн фюрер», — шутливо уколол его Робин. И с тех пор он игриво называл немца именно так.

Несколько минут спустя немец возвратился уже в гражданской одежде, и парочка отправилась развлекаться. Ночь выдалась бурной. В три часа ночи Робин, потихоньку увиливавший от поглощения спиртного, с удовольствием заметил, что немец дошел до нужной кондиции. Он оттащил штандартенфюрера от группы девочек, которые пытались уговорить двух явно богатых посетителей остаться до утра, и повел его к штабной машине, в которой вот уже несколько часов дремал шофер. Через несколько минут они были в отеле.

К этому времени немец уже почти отключился, и Робин сказал взволнованному шоферу: «Не волнуйся, мой мальчик, я отведу его в номер и уложу в постель». Обхватив своего коренастого компаньона за талию, с помощью ночного портье Робин дотащил немца до лифта, а затем и до его номера на четвертом этаже.

Бросив портье: «Я позабочусь о нем сам», Робин втащил немца в бессознательном состоянии в номер и положил его на кровать. Затем, быстро осмотрев комнату, заметил толстую полевую сумку, лежавшую на письменном столе. Пока его «друг» храпел и что-то бормотал во сне, Робин тщательно просмотрел содержимое сумки.

Из документов, многие из которых были отмечены грифом «секретно», он понял, что его новый знакомый действительно — специальный посланник рейхсминистра Шпеера во Франции. И хотя информация в этих бумагах едва ли была сенсационной, Робин обнаружил некоторые детали важных контрактов на поставки с французскими заводами, которые, он был в том уверен, представляли интерес для королевских военно-воздушных сил Британии.

Запомнив все, что мог, Робин понял, что не зря терял время. Он вышел на чрезвычайно ценный источник информации. Положив немца поудобнее, он покинул его, оставив записку с обещанием через два дня встретиться. На следующее утро Робин зашифровал все добытые им сведения и отправил в Лондон.

Как и было обещано в записке немцу, Жак Вальтер вскоре вновь предстал перед ним в номере отеля «Руаяль Монсо» и вновь встретил самый сердечный прием.

«Благодарю вас, благодарю вас, майн либер герр Вальтер, — проговорил немец, сжимая руку Робина. — Вы — настоящий друг. Вы не только показали мне город, но и, когда я выпил лишнего, привезли меня домой и уложили в постель. Это — настоящая дружба». Затем, хитро глядя на Робина, он продолжил: «Знаете, вы похожи, скорее, на немца, чем на француза. С вашими голубыми глазами, светлыми волосами, с вашим ростом и статной фигурой вы подтверждаете то, что всегда говорил нам фюрер: эльзасцы, такие, как вы, — настоящие немцы».

Робин кивнул и подумал, что бы сказал его «друг» из СС, если бы узнал, что истинный ариец из Страсбурга в действительности — еврей. И снова они отправились в турне по кабаре и барам Парижа.

В одном из баров немец вдруг стал рассказывать о себе. Робин уже знал, что немец — выходец из Восточной Пруссии. Он был профессором, имел диплом инженера. Смеясь, немец сказал Робину, что его полный титул звучит следующим образом: «штандартенфюрер СС, профессор, доктор». В министерство промышленности и боеприпасов он был призван как инженер высокого класса. Рейхсминистр Шпеер послал его в Париж в качестве своего специального посланника.

Затем все прошло по знакомому сценарию. Коньяк и шампанское сделали свое дело, и, как и в прошлый раз, Робин привел пьяного немца домой и снова внимательно изучил его бумаги.

С той поры Робин и его «закадычный друг» стали постоянными компаньонами. Два или три раза в неделю они устраивали кутежи, результаты которых весьма радовали и подполье в Париже, и главу британской разведки в Лондоне. И как прямой результат этого — в последующие месяцы резко участились случаи диверсий на самых важных предприятиях Франции, работавших на немцев.

К середине октября Робин чувствовал себя в гостиничном номере немца совершенно свободно. Более того, персонал «Руаяль Монсо» уже принимал его за одного из сотрудников герра профессора. Однажды вечером Робин заметил, что его компаньон несколько взволнован: вопреки обычаю он завел разговор о войне. Когда они сидели в ночном клубе на Монпарнасе в компании нескольких девочек, немец начал говорить о Роммеле и африканском корпусе, а также о предстоящих операциях на Средиземном море.

Внешне Робин не выказал к этому никакого интереса, но той же ночью, уложив немца, как обычно пьяного, в постель, он с особой тщательностью просмотрел содержимое стола штандартенфюрера. И там в папке обнаружил письмо из Берлина. Оно, несомненно, было отправлено кем-то из высоких чинов в министерстве Шпеера, возможно, даже исходило от самого Шпеера. Письмо касалось операций в Северной Африке. В нем говорилось, что запасные части для немецких танков, которые изготовлялись на заводах Франции, приобретали теперь первостепенное значение для Северо-африкансного фронта. Через несколько дней они должны быть отправлены из Южной Италии в сопровождении итальянского конвоя. У Робина не было сомнений в важности прочитанного. В то же утро он отправил шифровку в Лондон: «Чрезвычайно важно. Конвой отправляется из Бриндизи в Бенгази около 20 октября».

23 октября тогда еще генерал-лейтенант сэр Бернард Монтгомери, недавно назначенный на пост командующего восьмой армией Британии, находился в Эль-Аламейне. Роммель лежал в госпитале недалеко от Вены, по личному приказу Гитлера он вылетел обратно на фронт после того, как его заместитель фон Тома был взят в плен британцами. Борьба шла с переменным успехом, когда Монтгомери попытался прорвать немецкий фронт.