Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность - Александр Валентинович Махлаюк Страница 20

Кромайера и Г. Фейта, исследования А. Паркера и Р. Гроссе[212], а также вышедшие в 1910‐х – конце 1930‐х гг. монографии об отдельных родах войск[213]. Среди них стоит выделить работы М. Дюрри и А. Пассерини о преторианской гвардии, подробно осветившие историю, политическую роль, проблемы комплектования и внутренней жизни этого элитного корпуса вооруженных сил империи[214]. Все эти работы, суммируя результаты конкретных исследований своего времени, существенно обогатили общую картину истории римской армии, прежде всего с точки зрения значения и исторической эволюции различных элементов военной системы. Однако в этих исследованиях тема солдатской ментальности и соответствующих традиций не получила специальной разработки. В данный период и в начале следующего эта тема если и затрагивалась отдельными авторами, то главным образом в контексте изучения религиозной жизни армии (и прежде всего в связи с открытием новых памятников)[215], вопросов военной дисциплины[216], а также некоторых частных сюжетов[217].

Определились также некоторые новые подходы к проблемам военной политики отдельных принцепсов, социально-политической роли армии и взаимоотношений императора и войска. Здесь прежде всего надо отметить ряд общих работ по истории принципата, в которых был высказан ряд принципиальных оценок и выводов, получивших впоследствии развитие или вызвавших оживленную полемику. Большое внимание различным вопросам социально-политической роли армии в жизни римского общества и государства уделил М.И. Ростовцев в своем классическом труде “The Social and Economic History of the Roman Empire”[218]. Русский историк акцентировал прежде всего проблему социального состава армии, изменениями в котором определялась и ее политическая роль. Если Август и его ближайшие преемники при комплектовании войск, прежде всего легионов, ориентировались на городские слои Италии и наиболее романизированных провинций и армия, включавшая все сословия, как зеркало отражала настроения народа и повиновалась принцепсам, воплощавшим теперь государство, то начиная со II в. н. э. «буржуазный» состав армии постепенно уступает место крестьянскому, армия утрачивает связь с городами, вновь превращаясь в войско сельских пролетариев. В конечном итоге это приводит к тому, что в III в. армия, представлявшая теперь те народные массы, которые играли в культурных достижениях империи лишь весьма незначительную роль, становится деструктивным фактором. Теперь, по словам М.И. Ростовцева, «армия сражалась с привилегированными сословиями и не успокоилась, пока эти сословия полностью не утратили свой социальный престиж и пока жертвы полудикой солдатни бессильно не были повержены окончательно»[219]. В концепции Ростовцева, разумеется, многое представляется упрощенным и спорным, но именно его идеи во многом стимулировали более пристальное исследование социального состава и социально-политической роли армии, политики рекрутирования, проводимой отдельными императорами[220].

В совершенно ином ключе написано важное исследование А. фон Премерштейна, посвященное становлению и сущности принципата, в котором среди прочих сущностных основ созданного Августом государственного строя подробное освещение получили различные аспекты взаимоотношения принцепса и армии. По мнению автора, их можно трактовать как особую форму клиентелы – войсковую клиентелу, которая, зародившись еще в первые десятилетия I в. до н. э., сыграла важную роль в развитии своеобразной римской монархии, а монополизация принцепсом положения патрона армии была, наряду с auctoritas, одной из важнейших основ его власти в целом[221]. Кроме того, Премерштейн подробно исследовал такие элементы взаимосвязи императора и войска, как воинская присяга, почитание императорских изображений в армии и др.

В целом же необходимо подчеркнуть, что в историографии конца XIX – первых десятилетий XХ в. произошло становление военно-исторического направления в качестве одного из ведущих в мировом антиковедении. К неоспоримым достижениям рассмотренного этапа следует отнести введение в научной оборот и систематизацию огромного фактического материала, разработку разнообразных подходов к его интерпретации. Был сформулирован ряд общих концепций развития римской военной организации, определились основные тенденции и широкая проблематика исследований. Однако в силу исследовательских приоритетов науки того времени роль ментально-идеологических факторов в функционировании римской военной организации не получила целостного освещения: были затронуты лишь ее отдельные аспекты.

Основные проблемы и тенденции современной зарубежной историографии

Отмеченные выше тенденции получили дальнейшее развитие на следующем этапе развития историографии римской армии. Послевоенный период становится временем настоящего бума в изучении римской армии. Он был ознаменован прежде всего значительным расширением источниковой базы и тематики исследований, заметным обновлением исследовательских подходов и постановкой новых проблем в соответствии с общим прогрессом современного антиковедения. Фундаментом для появления новых обобщающих и монографических работ, безусловно, стали существенное расширение и интенсификации работ в области военной археологии, эпиграфики и папирологии. Появляется целый ряд публикаций, посвященных археологическому изучению отдельных легионных лагерей и римской военной архитектуры[222]. На регулярно проводимых международных конференциях широко представляются результаты археологических и эпиграфических исследований римского лимеса и отдельных провинций[223]. Публикуются не только многочисленные новооткрытые надписи и другие письменные памятники, но и отдельные тематические сборники военных эпиграфических документов, острака и папирусов[224].

В соответствии с достигнутым в данном направлении прогрессом на качественно новый уровень, особенно в последние 20–25 лет, поднялось изучение нескольких важнейших тем истории римской армии в эпоху империи, солидные заделы в разработке которых были сделаны еще в рамках первого из выделенных нами этапов. Это, во-первых, римское военное присутствие и роль армии в жизни отдельных провинций. Пристальное изучение такой «локальной» истории армии стало одной из характерных особенностей современного этапа развития историографии. Среди большого числа монографий и коллективных трудов по этой теме[225]по разносторонности исследуемой проблематики и оригинальности суждений следует выделить работы П. Ле Ру, Я. Ле Боэка, Р. Алстона, в которых первостепенное внимание уделено социальным и ментально-идеологическим компонентам и факторам в жизни армейских группировок, дислоцированных, соответственно, в Испании, Африке, Нумидии и Египте[226]. Особый интерес представляют выводы этих исследователей об экономической и демографической роли армии, об особой корпоративности провинциальных войск и религиозно-культовых ее манифестациях, о политике рекрутирования в разные периоды истории империи и т. д. Второй темой, активно разрабатывающейся в последние десятилетия, является организационная структура вооруженных сил империи с точки зрения характеристики разных родов войск и типов подразделений[227]. В данном направлении весьма плодотворно трудится такой известный специалист по военной эпиграфике, как М.П. Спейдель, перу которого принадлежат, в частности, серия работ о конных телохранителях императора (equites singulares Augusti) и исследования других армейских подразделений[228]. В ряде статей и монографических исследований последнего времени получили новое освещение вспомогательные войска, преторианская гвардия, римская кавалерия, структура и подразделения легиона, военный флот[229].

Третья тема – это то, что принято называть Rangordnung’ом, т. е. порядок чинов и структура военной карьеры, а также положение в армейской иерархии и