Про100шпионы - Игорь Григорьевич Атаманенко Страница 22

Нет-нет, тете Клаве надо было такой спектакль организовать, так искусно его разыграть, чтоб она только и жила происходящим на сцене действом, а о буфете в фойе и не вспоминала!

Ионов и Киселев понимали, что все эти вызовы в ЖЭК, к участковому попахивали портянками уполномоченных из ВЧК времен военного коммунизма. Чтобы не маршировать во вчерашнем дне, они должны были отступить от шаблонных наработок и придумать нечто из ряда вон выходящее.

…Слуховым контролем было установлено, что на следующий день тетя Клава собиралась посетить Центральный рынок, чтобы, купив для внучки свежие фрукты, отвезти их в больницу. Слава Богу! — решили Ионов и Киселев, «выводить» женщину не придется — выйдет сама. Однако на все про все у нее будет не более двух часов — время явно недостаточное, чтобы опергруппа полноценно поковырялась в жилище.

Имелось еще одно обстоятельство, которое могло если не помешать обыску, то расшифровать его перед Пеньковским.

Дело в том, что существует физический закон, даже не закон — явление: сразу после применения самой совершенной отмычки замок начинает капризничать, а родной ключ то заедает, то проделывает холостые обороты. Потом все нормализуется, но первый раз замок будет давать сбои. Рачительный хозяин обратит внимание, что замок работает не так, как раньше. А уж профессионал и подавно поймет, что в замке ковырялись отмычкой или дубликатом ключа.

Как это и случилось четырьмя годами ранее при проникновении в квартиру предателя Попова, и он на допросах сам об этом заявил. Оперработникам еще до обыска у Попова было известно, как реагируют запоры на «совокупления» с отмычкой, но иного выбора у них не было…

Чтобы не допустить подозрений у Пеньковского и его матери, что кто-то манипулировал с дверным замком в их отсутствие, было решено отобрать ключи у тети Клавы на несколько часов. Но как?

И Николая Ионова осенило. Воскликнув «Эврика!» — он схватил телефонную трубку и стал набирать номер своего некогда одноклассника и приятеля Лехи, а ныне начальника отделения уголовного розыска в УВД на Красной Пресне капитана Молочкова Алексея Федоровича.

Через минуту в телефонной трубке раздался голос Молочкова:

«Колюня, «щипач» экстра-класса будет… Впрочем, ты его знаешь, жили ведь в одном дворе…Да-да, Алик Непорочный!»

ДЖЕНТЛЬМЕН УДАЧИ ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ «ЩИПАЧ»

В середине 1950-х годов во дворах около Тишинского рынка можно было встретить отдыхающего после очередной отсидки знаменитого карманника Витю Малину, ученика легендарного Васьки Бриллианта, иконы криминального мира Советского Союза.

Собирал Витя вокруг себя окрестную ребятню и бесплатно показывал и объяснял разные фокусы. Ловкость рук — никакого мошенничества. Очаровав пацанов, Витя предлагал им повторить кое-что из своих фокусов. И внимательно следил, как и что делают мальчишки. Был в ватаге той Александр Поречный по прозвищу Алик Непорочный — маленький, конопатый, азартный, рожденный от неизвестного отца. Отсюда и прозвище: малый, дескать, появился от непорочного зачатия…

Вот у Алика и карты появлялись нужные, и пятак исчезал на глазах у изумленной публики. Витя Малина похвалил Непорочного и увел с собой. Так Александр Поречный стал карманником.

До встречи с Малиной Алик как-то недооценивал ремесло карманных воров. Оказалось — зря.

«Щипачи» — это не «отморозки» — накачанные, коротко остриженные амбалы, которым природа-мать более одной извилины не выделила и которые по большому счету способны лишь на вульгарный разбой. А думать начинают, если вообще начинают, после того, как человека жизни лишат. Оно и понятно: куда как просто расшибить в щепу дверь и вломиться с пистолетом в квартиру, «где деньги лежат», ведь сила есть — ума не надо…

Совсем иной породы, иной закваски карманники. «Щипачи» на Руси всегда считались высшей кастой преступного мира. Артисты, виртуозы. Они себя даже сравнивают с пианистами и скрипачами. Держат тонус, следят за собой. Говорят, три дня не «поиграешь» — не поупражняешься — только тебе будут заметны огрехи в исполнении, через неделю — заметят профессионалы, братья по ремеслу, а уж через месяц — можешь и провалить «выступление», то есть быть схваченным за руку.

Преступный мир всегда преклонялся перед железной самодисциплиной «щипачей». Еще бы: спиртным не злоупотребляют, спят всласть, по утрам — зарядка, словом, блюдут режим. А это — ох, как непросто при жизни воровской!

За два часа до выхода «на работу» ничего не едят и не пьют, даже чая, как пограничники перед выступлением в наряд по охране госграницы. Это насилие над собой заставляет с полной отдачей работать все «бортовые системы» человеческого организма: обостряется зрение, слух, обоняние. Реакция становится молниеносной.

Карманников сравнивают не только с заступающими в наряд пограничниками, но и с каскадерами. Чего ради, спрашивается, каскадер, перекореженный в десятке неудачно выполненных трюков, отдающий себе отчет, что каждый очередной финт может стать последним, все равно прыгает на полном ходу с поезда, с крыши десятиэтажного дома?! Каскадер обычно отвечает:

«Это мой образ жизни, я не могу без риска, жизнь без опасностей и соперничества с ними кажется пресной».

То же самое может сказать о себе и классический карманник…

ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС «ЩИПАЧА»

Уже через год Алик работал по «первому разряду». О его настоящих имени и фамилии уже никто не вспоминал — для всех он был только Непорочный.

Время от времени он выходил во двор. Усаживался на скамейку. Закуривал «беломорину». И демонстрировал пацанам уроки своего многомудрого патрона. Они во многом напоминали знаменитую сцену с манекеном, колокольчиками и прочими атрибутами из «Оливера Твиста». Впрочем, за Аликом было не угнаться — ладони у него узкие, пальцы тонкие и длинные. Их он постоянно тренировал и довел до немыслимой гибкости. Казалось, каждый палец живет обособленно от других. А перед «работой» каждый раз поочередно обливал кисти то холодной, то горячей водой…

Кстати, он, сам того не зная, воспроизводил один тезис из дошедшего до нашего времени наставления китайских карманников, которые перед тем, как отправиться на дело, держали пальцы в остывающем чае…

…Апофеозом жизни Непорочного стало лето 1957 года, когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Все подозреваемые в неблагонадежности личности в преддверии фестиваля подлежали выдворению за 101 километр. Алик остался один. Вот тогда-то его талант и засверкал бриллиантовыми гранями.

По Москве ходили толпы «бесхозных» иностранцев. Каждый вечер Алик приволакивал домой швейцарские часы, фотоаппараты, брелоки, сигареты.