Михаил Cвирин - Танковый прорыв. Советские танки в боях, 1937–1942 гг. Страница 24

Что же случилось дальше? Генерал-лейтенант Музыченко был куда более озабочен положением в районе севернее Перемышля, нежели стыком с 5-й армией. Поэтому не удивительно, что, получив в свое распоряжение механизированный корпус, он решил использовать его именно здесь — не на правом, а на левом фланге своей 6-й армии. С этой целью около полудня 23 июня он лично отдал командиру 8-го механизированного корпуса совершенно другой приказ: повернуть обратно и сосредоточиться в районе Яворова западнее Львова, где поддержать части 6-го стрелкового корпуса. Именно здесь, по мнению командарма-6, противник и наносил главный удар.

К этому моменту часть сил корпуса уже находились в районе Куровице, а командование и штаб были разбросаны по дорогам от Перемышля до Львова, поэтому распоряжение Музыченко добралось до них не сразу и не одновременно. Корпус вновь повернул на 180 градусов и двинулся на запад. К этому моменту основные силы корпуса «накрутили» уже свыше 200 километров — но большинство соединений еще ни разу не вступило в бой. А генерал Рябышев окончательно перестал понимать, кто и чего от него хочет.

Во второй половине дня 23 июля он получил из штаба фронта новый приказ — ему предписывалось:

«1. Немедленно принять меры [для] установления связи с командиром 15-го механизированного корпуса.

2. Ускорить всемерно выдвижение механизированного корпуса в район Броды.

…Установив прочно взаимодействие с 15-м механизированным корпусом, с утра 24.6.41 г. атаковать и уничтожить танки противника в направлении по обстановке».[198]

Поэтому в 15:30 командующий 6-й армией отдал новый приказ, в корне перечеркивавший предыдущий:

«Остановить части и повернуть по маршруту Красне, Олеске, Броды.

Севернее Броды танки противника ведут бой с 15-м механизированным корпусом. Бой для 15-го механизированного корпуса неуспешен. Имеются данные, что колонна танков прошла м. Берестечко…

Командиру 8-го механизированного корпуса войти в связь с командиром 15-го механизированного корпуса и совместными действиями уничтожить танковую группу противника в направлении Дубно. Удар на Броды, в дальнейшем по обстановке, либо на м. Берестечко, либо на Дубно, ибо есть основание, что танковая колонна из Берестечко двинется на Дубно.

Доносить каждый час по радио положение голов колонн».[199]

В 6 утра 24 июня начался новый марш. На этот раз двигаться на восток оказалось гораздо сложнее — дороги уже были забиты войсками и колоннами эвакуирующихся. Около полудня, очередной раз проходя через Львов, части 8-го мехкорпуса буквально столкнулись с двигавшееся навстречу 32-й танковой дивизией 4-го механизированного корпуса. Вечером 24 июня (а вовсе не двумя днями раньше!) в расположение 8-го мехкорпуса прибыл лично Г. К. Жуков, чтобы проследить за его подготовкой к бою. Вот как описывает это Д. И. Рябышев:

«К 20 часам главные силы корпуса были выведены на свои маршруты и двинулись к Бродам по двум дорогам: через горняцкий центр, город Золочев, и через город Буск. Колонны шли на предельной скорости. К сожалению, следовавшая за ними корпусная артиллерия на тракторной тяге значительно отставала, разница в скоростях задерживала общее сосредоточение войск. А так как в бой вступать хотелось с артиллерией, то приходилось делать остановки. Часто приходилось останавливаться и потому, что колонны подвергались ударам вражеской авиации. Наши зенитчики вели по ним довольно эффективный огонь. На марше они сбили четыре самолета.

Пройдя город Буск, мы сделали короткий привал и тут увидели подъезжавший к нам легковой ЗИС. Из машины вышел начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г. К. Жуков. Георгий Константинович, выслушав мой доклад, потребовал доложить мое решение на предстоящий бой. Докладывал ему по карте, кратко. После этого доложил о налетах вражеской авиации и сбитых бомбардировщиках. Жуков одобрил и решение на бой, и действия наших зенитчиков.

Поскольку я не завтракал, решил здесь же подкрепиться чаем и бутербродом и предложил покушать с нами генералу Жукову. Георгий Константинович, вероятно, тоже еще не позавтракавший, охотно согласился. А через десять минут он уже уехал в штаб фронта».[200]

В итоге 12-я и 34-я танковые дивизии вышли к назначенному им рубежу по рекам Ситенке и Слоновке (правый приток Стыри) у Лешнева лишь к утру 26 июня. Шедшая левее 7-я моторизованная дивизия развернулась в исходном районе Соколовка, Адамы (20 км южнее Лопатина) только в 11 часов того же дня. Всего до начала боев корпус прошел в среднем около 500 километров, за время этого безумного марша оставив на дорогах до половины своей техники.

Словом, проблем с сосредоточением не возникло только у одного механизированного корпуса — 15-го, на который командование возлагало самые большие надежды. К сожалению, этим надеждам не суждено было оправдаться.

С начала войны корпус действовал согласно планам прикрытия из «красного пакета». Соединения корпуса выдвигались на северо-запад широким фронтом и не мешали друг другу. Однако скорость движения корпуса все равно оказалась далеко не такой, на какую рассчитывало командование. Официальной причиной этого считается плохое состояние дорог. Однако спустя несколько дней немецкие войска по той же местности продвигались куда быстрее. Да, артиллерийские и мотострелковые части корпуса, как и везде, имели недостаточное количество автотранспорта и тягачей. Но очевидно, что причина медлительности танковых частей кроется в ином — плохом управлении войсками. Что совсем не удивительно, ведь к началу войны укомплектованность 37-й танковой и 212-и мотострелковой дивизий офицерами и младшим командным составом составляла всего около 50 %. В управлении корпуса эта цифра была еще ниже, в инженерных подразделениях и войсках связи численность старшего начсостава составляла 40–45 %, а младшего начсостава — около 20 % от штатной! И это при том, что рядовым составом корпус был укомплектован почти полностью.

Но самое главное — на месте (то есть в районе Броды) находились лишь танковые и часть пехотных подразделений корпуса. Все остальные подразделения находились на полигонах в самых разных местах. Например, мотострелковый полк 37-й танковой дивизии (без автотранспорта) находился в Бережанах, в 150 км от места дислокации корпуса. Понтонно-мостовые батальоны проходили обучение на Днестре южнее Львова.

Из-за отсутствия автотранспорта генерал Карпезо счел за лучшее оставить практически не имевшую танков (32 БТ-7 и 5 Т-26) 212-ю мотострелковую дивизию в Бродах, отдав ей приказ разворачивать тыловую линию обороны по рубежу Бордуляки, Руда-Бродзка на случай прорыва противника. Вперед двигались только танки 37-й и 10-й танковых дивизий. Впрочем, их было достаточно много. В 10-й танковой дивизии числилось 318 исправных танков и 72 бронемашины, в том числе 63 танка КВ, 37 танков Т-34 и 44 танка Т-28, 147 БТ-7 и 27 Т-26. 37-я танковая дивизия имела 315 исправных танков и 45 бронемашин, в том числе один КВ, 32 танка Т-34, 239 БТ-7 и 13 Т-26.

Как уже упоминалось выше, еще утром 22 июня для ликвидации воздушного десанта противника из Золочева в район Радзехова выступил передовой отряд 10-й танковой дивизии. Вечером он занял город, но днем 23 июня был выбит из него немецкими танками.

Утром 23 июня командир корпуса генерал Карпезо получил приказ командующего фронтом:

«во взаимодействии с 4-м механизированным корпусом и 3-й кавалерийской дивизией 6-й армии нанести удар в направлении Радзехув, Сокаль и уничтожить танковую группу противника, действующую в направлении Сокаль, Радзехув».

Командиру 15-го мехкорпуса уже было ясно, что основные силы противника движутся через Стоянув и Радзехов на Лопатин и Берестечко. Поэтому он отдал 37-й танковой дивизии распоряжение — повернуть на север, к вечеру сосредоточиться в районе Оплуцко, Охладув (ныне Оглядов) и быть готовыми к наступлению на Лопатин и далее во фланг далеко прорвавшейся группировке противника. Выдвинувшаяся далее всего к западу 10-я танковая дивизия должна была продолжать движение на Радзехов и затем на Сокаль с целью выйти на реку Западный Буг и отрезать ударную группировку немцев от границы.

Получив этот приказ, в три часа дня 23 июня 10-я танковая дивизия возобновила движение на Радзехов. Однако к этому времени город уже был вновь занят немцами.

В 15 часов 23 июня 20-й танковый и 10-й мотострелковый полк 10-й танковой дивизии (каждый без одного батальона) вновь вышли к Радзехову и атаковали город с юга. Остальные части дивизии все еще находились на марше. Эта атака была отбита танками и 88-мм зенитками приданного 11-й танковой дивизии полка «Герман Геринг», хотя по нашим донесениям противник потерял 5 танков. Немцы отчитались об уничтожении 9 советских танков, в том числе двух КВ-2 — хотя если в атаке и мог участвовать КВ, то лишь один и без «большой башни». 19-й танковый полк в бою не участвовал, так как умудрился застрять в болоте. 37-я танковая дивизия, которая должна была наступать севернее, задержалась с продвижением из-за ложного донесения о появлении вражеских танков на фланге и в соприкосновение с противником не вошла.