Валерий Соловей - Абсолютное оружие. Основы психологической войны и медиаманипулирования Страница 26

Хотя за прошедшие пятнадцать лет первоначальный, стартовый миф о Путине поистерся, «чекистский» след в его имиджевой легенде все равно сохраняется. Правда, в отличие от начала «нулевых» годов он живет не сам по себе, а держится на плаву благодаря постоянной медийной накачке. Это, например, усердно распространяемое мнение о «хитром плане» Путина, о президенте, который постоянно «всех переигрывает».

В данном случае возможна любопытная интеллектуальная спекуляция на тему, как модернистские мифы (а миф о чекисте, конечно, модернистский, ведь его исторический возраст попросту «детский») перекликаются с древними мифологическими историями. «Переигравший всех» Путин – современная реплика скандинавского бога-хитреца Локи.

Медийная мифология безальтернативного президента, удерживающего Россию от якобы накатывающегося на нее вала «цветных революций», внешних вызовов и внутренних угроз, вызывает в памяти богословскую концепцию «катехона», препятствующего окончательному торжеству зла и противостоящего Антихристу.

Слишком мудрено? А вспомните, какими красочными штрихами российская пропаганда живописует современный Запад: Содом и Гоморра, постоянно злоумышляющие против богоспасаемой России. Россия против впавшего в богоотступничество мира. Эта «политологическая» концепция в основе своей, безусловно, эсхатологическая. Так что фигура «катехона» более чем уместна.

В чем ценность приема возрастной регрессии для власти? Легко понять, если мы вспомним, какой электорат в России самый дисциплинированный и конформистский одновременно. Это – пенсионеры и вообще люди старшего возраста, чья молодость и лучшие годы пришлись на советскую эпоху. А квинтэссенцией этих идеализированных, сентиментальных и отфильтрованных воспоминаний выступают как раз советские фильмы.

Бесперебойная выплата пенсий, их номинальное регулярное повышение обеспечивают материальную привязку пенсионеров к власти. Советские фильмы, патриотическая риторика легитимируют власть в глазах пенсионеров символически и культурно. То есть голосовать за действующую власть нужно не только в силу материальной зависимости, но и потому, что она говорит правильные слова и вызывает приятные эмоции.

Вот посмотрели вы добрый старый советский фильм, окунулись в приятные воспоминания, посветлели сердцем и обмякли душой, а сразу же вслед за фильмом покажут предвыборный ролик той самой единственной и главной партии, которой вы обязаны и регулярной пенсией, и добрыми фильмами. Или же начнется новостной выпуск, где партия представлена громадьем своих добрых дел (садики там, школы, больницы, дороги, пенсии – вот как для народа старается). Как же за нее, родную, не проголосовать?

Если я и утрирую, то совсем немного. Но здесь важно понимать следующее: возрастная регрессия сама по себе не несет никакого послания. Она лишь открывает возможность для осуществления влияния, то есть для того, чтобы послание было успешно воспринято.

Итак, если рассматривать НЛП как иноназвание манипулирования, то некоторые из его приемов могут успешно использоваться не только в межличностной коммуникации, но и в массовой.

Напомню, что главная проблема главы – надежность коммуникатора. Надеюсь, теперь читателям стало понятно, что массмедиа обладают колоссальными возможностями по части фабрикации добросовестности и компетентности коммуникаторов. И что для СМИ удобнее и легче лепить «говорящих голов» под свои потребности и вкусы публики, чем иметь дело с добродетельными людьми и/или неангажированными профессионалами своего дела.

Глава 6

Как включать и направлять человеческие эмоции

Напомню, что медиапослания важны не сами по себе, а как способ вызывать и контролировать определенные эмоции. О каких эмоциях может идти речь?

Простейшая классификация включает всего четыре базовые человеческие эмоции: страх, гнев, депрессию и радость. Энергетическую мобилизацию способны вызвать три из них: страх, гнев и радость. Правда, мобилизация, вызванная страхом, хаотична и рассеивается в пространстве. В то время, как гнев и радость можно канализировать, направить по определенному руслу, а гнев еще и на определенную цель. При этом некоторые эмоции поддаются частичной конвертации: страх и депрессия могут быть преобразованы в гнев, но вряд ли в радость. Эмоцию радости как массовое настроение вообще вызвать непросто, и в любом случае тяжелее, чем страх и гнев. Чаще всего она связана с каким-то общенациональным праздником.

В зависимости от типа желательных эмоций можно выделить три основные медийные тактики: послание, вызывающее ощущение триумфа и/или единства; торговля страхом; пробуждение гнева и ярости.

Вместе в радости и в горе

Любая большая группа (да и малая, впрочем, тоже) нуждается в ощущении единства и испытывает потребность гордиться собой. Подчеркну: в данном случае речь идет о фундаментальных человеческих потребностях, не зависящих от истории, культуры и характера группы.

Когда речь идет о нации, то подобные совместные переживания вызываются какими-то яркими событиями настоящего или переживанием событий прошлого.

С событиями настоящего все довольно просто: они вызывают чувства сами по себе, без предварительной медийной «накачки». Сборная выиграла чемпионат мира по футболу? Всеобщее ликование спонтанно охватит страну, ввергнув ее в экстаз радости и единства. Когда в 2010 г. сборная Испании впервые в своей истории выиграла чемпионат мира по футболу, то это на время сняло напряжение между каталонцами и испанцами, реанимировав ощущение единства страны. (Напомню, что костяк сборной Испании-2010 составили футболисты «Барселоны» – команды, названной в честь столицы Каталонии, области Испании, где весьма сильны сепаратистские настроения.)

Воссоединение Крыма с Россией в марте 2014 г. также вызвало прилив энтузиазма и национальной гордости у подавляющего большинства населения страны. Хотя в данном случае потребовалась административная и телевизионная режиссура, чтобы придать этому событию общенациональный размах и массовость. Без организации извне радость носила бы не столь публичный характер: в России люди вряд ли стали бы сами собираться на многотысячные митинги по этому поводу.

Тем не менее ощущение единства, чувство гордости, переживание историчности момента носили, вне всякого сомнения, подлинный характер. События, которые можно назвать подлинно историческими, вообще большая редкость, тем более в современном мире.

И заслуга массмедиа в том, что именно они – и никто другой – по своим каналам обеспечивают циркуляцию сильных эмоций, тем самым связывая нацию в единое целое. Без СМИ не будет ни всеобщей радости, ни всеобщего горя. И это важно понимать.

Роль СМИ еще значительнее, когда мы обращаемся к событиям прошлого – праздникам, юбилеям, памятным датам. У нас нет и не может быть личных воспоминаний (а стало быть, и личных переживаний) о подавляющем большинстве из них. К сожалению, очень немногие из ветеранов Великой Отечественной войны живы спустя полвека после ее окончания. А что уж говорить о «Дне народного единства и согласия», претендующем в России на звание не просто нового общегосударственного, но именно общенационального праздника.

Этот и подобные ему «новые» праздники не рождаются, а конструируются. Они суть продукт государственной политики «изобретения традиций», которая реализуется через школьное воспитание, через СМИ, информационно и психологически накачивающие общество.

Можно сколько угодно иронизировать над подобной фабрикацией традиции, не усматривая в ней живого, непосредственного переживания праздника или сомневаться в его исторической первооснове, однако при известной настойчивости и последовательности пропаганды этот день все же закрепится в качестве культурной традиции. Конечно, в России его никогда не станут переживать так, как 9 Мая, но радоваться еще одному выходному дню точно будут.

Напомню, что в свое время большевикам потребовалось немало потрудиться, дабы внедрить в массовое сознание день своей революции, как символ величайшей победы и начало новой эры в истории человечества. И они почти добились успеха. Как в анекдоте о цыгане, который приучал лошадь не есть. Почти приучил, а она взяла да и сдохла.

Однако если серьезно, то переживание 7 Ноября именно как праздника было характерно скорее молодым поколениям советских людей, то есть тем, кто родился и вырос уже в советскую эпоху и не имел значительного личного опыта и горизонта сравнения.

Коммунистическим пропагандистам – надо отдать им в этом должное – удалось представить 7 ноября тем началом начал, из которого вырастали все без исключения исторические триумфы, победы и достижения, одержанные Советским Союзом (и Россией, как его ядром) в XX веке. Поэтому гордость своей Родиной (а гордиться, в общем, было чем) неизбежно распространялась и на 7 ноября – день революции, повлекшей за собой кровопролитную гражданскую войну и бесчисленные страдания десятков миллионов людей.