Незримый фронт. Сага о разведчиках - Андрей Юрьевич Ведяев Страница 29

1941 года Красная Армия отступила из района Львова — столицы Восточной Галиции. 30 июня в город вошли 2-я и 4-я роты 1-го батальона 800-го учебного полка особого назначения «Бранденбург», действовавшие в качестве разведотряда и передового охранения 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс» из состава XXXXIX горного корпуса 17-й армии группы армий «Юг». 800-й полк, замаскированный под учебный, был спецназом отдела разведки Abwehr II (террор, диверсии и саботаж). Ему был придан набранный из украинских националистов специальбатальон «Нахтигаль» (нем. Nachtigall — «Соловей») имени Степана Бандеры, получивший свое название благодаря по-соловьиному голосистому батальонному хору. Командиром специальбатальона со стороны абвера был обер-лейтенант Ганс-Альбрехт Герцнер, а со стороны оуновцев — обер-лейтенант Роман Шухевич. Политическим руководителем «соловьёв» был один из вдохновителей этнической концепции «нового порядка» Теодор Оберлендер.

«Нахтигаль» являлся любимым детищем Степана Бандеры. Сам он писал: «В начале 1941 года появилась возможность сделать при немецкой армии школу для двух украинских подразделений, приблизительной численностью до куреня». Военной и специальной подготовкой «соловьёв» в силезском Нойхаммере со стороны ОУН-бандеровцев руководили Роман Шухевич, Д. Грицай, Перебийнис и О. Гасин-Лыцар.

Передо мной рапорт командира 1-го батальона 800-го полка «Бранденбург» майора Фридриха-Вильгельма Хайнца. Рапорт оригинальный, на немецком языке, и я буду приводить выдержки из него в моем переводе: «Батальон (2 немецкие, 3 смешанные роты, 1 стрелково-мотоциклетный взвод) уже в 2:00 29.6 путем объединения всех транспортных средств в транспортную колонну достиг указанного в приказе корпуса леса восточнее шоссе и смог еще утром пешим порядком выдвинуться к Ржесна-Русска. Разведгруппы из украинцев (в оригинале “укров”. — А. В.), высланные в Лемберг (Львов. — А. В.) в гражданском, вернулись 30.6.1941 к 1:30 и сообщили, что в Лемберге для обороны остались только тяжелые танки и бронеавтомобили, большая часть русских после жесточайших расправ, особенно над украинским населением, отступила еще до полуночи».

Относительно «жесточайших расправ» необходимо сделать уточнения. На сегодняшний день опубликованы машинописные подлинники списков из архива УСБУ по Львову всех расстрелянных 24–26 июня 1941 года. Во Львове было три тюрьмы: № 1 — на Лонцкого, № 2 — Замарстыновская и № 4 — Бригидки. Тюрьма № 3 находилась в замке города Золочева в 70 км от Львова. Согласно этим спискам, в тюрьме № 4 было расстреляно 197 человек, в тюрьме № 3—307 человек, в тюрьме № 2 — 186 человек, и в тюрьме № 1 (по семи спискам) — 1931 человек. Итого 2621 человек. Легко заметить, что составлялись списки в спешке, с большим количеством ошибок, дублированием имен одних и тех же людей по разным тюрьмам, исправлениями и т. д. Многие из помеченных как расстрелянные впоследствии оказались живы-здоровы, но продолжали числиться расстрелянными или были осуждены уже после войны. При этом имеющиеся документы говорят о том, что указания по вынесению приговоров к высшей мере наказания были даны лишь после того, как стало ясно, что дальнейшая эвакуация заключенных из прифронтовой полосы невозможна. Расстрелу подлежали только диверсанты и шпионы, которые накануне войны в массовом порядке забрасывались в приграничные районы, а также оуновские бандиты, которые по заданию абвера с весны 1941 года нападали на партийных функционеров, колхозников и советских активистов, а с началом войны обстреливали отступающие подразделения Красной Армии. Оставить их в живых наступающему противнику означало пополнить его ряды хорошо подготовленными диверсантами и карателями. Общая их цифра в 2 тысячи на всю Львовскую область выглядит совершенно реальной. Все остальные заключенные, осужденные по бытовым статьям, а также женщины и дети освобождались из тюрем, о чем свидетельствует следующий подлинный документ (ГАРФ. Ф. 9413. Оп. 1. Д. 21. Л.л. 66–67):

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

тов. БЕРИЯ

Дальнейший вывоз заключенных из тюрем прифронтовой полосы, как вновь арестованных после проведенной эвакуации тюрем, так и в порядке расширения зоны эвакуации, считаем нецелесообразным, ввиду крайнего переполнения тыловых тюрем и трудностей с вагонами. Необходимо предоставить начальникам УНКГБ и УНКВД <совместно>, в каждом отдельном случае, по согласованию с военным командованием решать вопрос о разгрузке тюрьмы от заключенных в следующем порядке:

1. Вывозу в тыл подлежат только подследственные заключенные, в отношении которых дальнейшее следствие необходимо для раскрытия диверсионных, шпионских и террористических организаций и агентуры врага.

2. Женщин с детьми при них, беременных и несовершеннолетних, за исключением диверсантов, шпионов, бандитов и т. п. особо опасных, — освобождать.

3. Всех осужденных по Указам Президиума Верховного Совета СССР от 26.6, 10.8 и 28.12—1940 г. и 9.4 с. г., а также тех осужденных за бытовые, служебные и другие маловажные преступления, или подследственных по делам о таких преступлениях, которые не являются социально опасными, использовать организованно на работах оборонного характера по указанию военного командования, с досрочным освобождением в момент эвакуации охраны тюрьмы.

4. Ко всем остальным заключенным /в том числе дезертирам/ применять ВМН — расстрел.

Просим Ваших указаний.

ЗАМ. НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ЧЕРНЫШОВ

НАЧАЛЬНИК ТЮРЕМНОГО УПРАВЛЕНИЯ НИКОЛЬСКИЙ

“4” июля 1941 г.»

Приговор приводился в исполнение выстрелом в затылок в спецкамере. Тела расстрелянных в обязательном порядке хоронились. Однако вскоре после занятия Львова немецкими войсками появились слухи о том, что заключенных расстреливали «массово» в камерах из «автоматического оружия» через окошечки для передач или бросали туда гранату. Откуда у конвойных войск НКВД в июне 1941 года автоматы, которые только накануне войны были приняты на вооружение? Кому придет в голову просовывать в камеру, переполненную людьми, ствол такого оружия — чтобы за него схватили? Или заблокировали окошечко первым же трупом — в камере ведь находились не «ботаники», а опытные боевики.

Попытаемся разобраться, что же случилось во Львове 30 июня 1941 года на самом деле. Из рапорта майора Хайнца следует, что он нарушил приказ следовать за горными стрелками, и его подразделение 800 вошло в город первым. Он мотивирует это тем, что «военнослужащие из состава украинских рот от своих родственников и т. д. узнали, что в горящих тюрьмах ГПУ еще остаются живые немецкие солдаты и украинцы», а «еврейское население и сброд как раз собирались грабить». Отсюда видно, какие задачи на самом деле были изначально поставлены перед «Нахтигалем»: взять под контроль тюрьмы и координировать антиеврейские акции. В 4 часа утра головная группа майора Хайнца занимает собор Святого Юра. «Митрополита графа Шептицкого нашли живым и невредимым в доме рядом с горящим собором и кратко приветствовали в торжественной форме», — пишет Хайнц. К 7 часам утра занятие всех объектов было завершено. Среди них вокзал, железнодорожные мосты и склады, главная продуктовая база, электростанция, радиостанция, почтамт, здание НКВД. Как только «соловьи» проникли в тюрьмы и заявили о якобы обнаруженных там трупах, сразу же появились боевики СБ ОУН(б), а также три