Охота за оружием. Неизвестные страницы Холодной войны 1945–1991 - Александр Борисович Широкорад Страница 34

Далее приказом уточнялся круг задач различных организаций. Туполеву поручалось расстыковать В-29 на агрегаты, снять теоретические обводы, демонтировать оборудование и передать его соответствующим заводам; начальнику ВИАМ Туманову – организовать изучение всех конструкционных материалов B-29 и дать заказы заводам на неосвоенные материалы; начальнику ЦИАМ Поликовскому – организовать изучение винтомоторной группы и провести необходимые испытания и доработки, которые позволили бы поставить на новый самолёт отечественные двигатели АШ-73 и специальные турбокомпрессоры; начальнику ЦАГИ Шишкину – заняться изучением аэродинамики и прочности самолёта; начальнику Научного института самолётного оборудования – провести изучение оборудования B-29 и подготовить задания для заводов по его серийному выпуску.

«Впервые в практике отечественного самолётостроения было разрешено Министерству авипромышленности без согласования с какими-либо инстанциями напрямую передавать другим министерствам технические задания на поставку для самолёта Б-4 новых материалов и комплектующих изделий. В соответствии с личным указанием Сталина, не допускалось ни малейшего отклонения ни в одной детали от американского образца. Кроме того, в нарушение всех норм и правил правительство разрешило выпуск сразу партии в 20 самолётов без традиционной опытной машины.

В работу над новым самолётом включилось около 900 предприятий и организаций различных наркоматов страны, некоторые предприятия создавались заново. В частности, появились несколько новых ОКБ в системе авиационной промышленности, задачей которых стало копирование и освоение радиоэлектронного, электротехнического, приборного и другого оборудования. Для выполнения поставленной задачи необходимо было разработать 30 000 технологических процессов, изготовить 2700 единиц разного рода оснастки, 380 900 единиц инструмента.

Почти все оборудование, снятое с самолёта В-29 при разборке, в количестве 350 агрегатов было направлено для исследования и копирования в специализированные КБ и НИИ, где каждый агрегат обрабатывала отдельная бригада конструкторов и технологов. Агрегат взвешивали, обмеряли, фотографировали и описывали. Потом демонтировали все съемное оборудование, пока не обнажался каркас самолёта. Любая деталь подвергалась спектральному анализу для определения материала. На основании проведенных исследований было выпущено 40 000 чертежей формата А4»[36].

Бомбардировщик Б-4 должен был до мелочей соответствовать B-29, за исключением двигателей АШ-73ТК (с копированием американских турбокомпрессоров), оборонительного вооружения, аккумуляторов, аппаратуры опознавания «свой – чужой» и более совершенной коротковолновой радиостанции, также американского образца.

Б-4 внедрялся в производство на заводе № 22 в Казани, где в связи с этим прекратили выпуск бомбардировщиков Пе-2 и остановили работу по подготовке к постройке опытного экземпляра четырёхмоторного бомбардировщика Туполева «64».

Говоря о вооружении Б-4, следует заметить, что практически все мэтры истории авиации утверждают, что уже в июне 1945 г. было принято решение о замене 12,7-мм американских пулемётов на 20-мм пушки. Причём некоторые это изменение вставляют в текст постановление ГКО и приказ № 263.

На самом же деле Б-4 предполагалось оснастить пятью башнями с двумя 12,7-мм пулемётами УБ. Но уже в 1946 г. в производство была запущена 20-мм пушка Б-20Э – электрифицированный вариант пушки Б-20, специально созданный для Ту-4. Напомню, что пушка Б-20 была создана М. Е. Березиным на базе 12,7-мм пулемёта УБ без всяких конструктивных изменений, путем замены ствола, спроектированного под патрон пушки ШВАК. Поэтому замена УБ на Б-20 прошла сравнительно безболезненно.

На Ту-4 были установлены четыре пушечные турели с двумя пушками Б-20Э и одна кормовая установка с тремя пушками Б-20Э. Синхронная следящая система управления пушечными установками управлялась дистанционно из герметичных кабин, один стрелок мог управлять двумя-тремя установками.

Все пушки имеют автоматическую перезарядку.

Режимы стрельбы: непрерывная очередь 250–280 выстрелов вела к перегреву пушки – температура превышала 330°C, и после двух-трёх таких стрельб ствол деформировался. Допустимый режим: 100–130 выстрелов и перерыв 10–12 минут.

Существенным недостатком Б-20 было очень слабое действие снаряда, поэтому приняли решение вооружать бомбардировщики 23-мм пушками, вес снаряда которых в два раза превосходил вес снаряда Б-20.

Летом 1949 г. на Ту-4 прошли летные испытания системы «Звезда», состоявшей из пяти башен с десятью 23-мм пушками НС-23, которая и стала последней системой вооружения Ту-4. Позже 10 пушек НС-23 по схеме «Звезда» Туполев предполагал установить на стратегический бомбардировщик Ту-80. Но в серию винтомоторный Ту-80 не пошел.

«Начинка» Б-29, на мой взгляд, оказала более существенное влияние на ВПК СССР, нежели сам В-29. Так, например, история освоения в СССР радиолокационных прицелов с В-29 может стать основой для шпионского сериала.

Производство станции APQ-13 началось в конце 1943 г. В блоках этой станции применялись разработанные в США в 1943 г. СВЧ-приборы: в передатчике – магнетроны типа 725А трёхсантиметрового диапазона и в приёмнике – отражательные клистроны типа 723А/В и 726А. Кроме этих приборов использовались несколько типов ЭВП, три кристаллических детектора, два разрядника и две электронно-лучевые трубки.

В феврале 1943 г. немцами над Голландией был сбит английский самолёт, на котором стоял бомбоприцел с РЛС трёхсантиметрового диапазона. Немцы были поражены увиденным, так как до сих пор считали, что волны короче 20 см не пригодны для радиолокации. Немцы называли прицел «роттедамским прибором». Аппаратура со сбитых самолётов позволила немецким специалистам изучить конструкции новых для них бортовых РЛС.

Со второй половины 1943 г. радиотехническая промышленность Германии приступила к интенсивному копированию англо-американских РЛС и ЭВП для них. Принимал в этом участие и завод «Обершпрее».

Советские оккупационные власти создали на заводе «Обершпрее» лабораторно-конструкторское бюро ЛКБ, где работали германские специалисты.

«Бюро разместили в пятиэтажном корпусе электролампового завода «Обершпрее», принадлежащего компании АЭГ. Его производственная площадь составляла 18 000 м2. Рядом находилось небольшое здание (2000 кв. м) катодного завода. Хорошо сохранившееся станочное и специальное оборудование составляло более 700 единиц. При формировании штата ЛКБ очень помогли списки участников технических совещаний, протоколы которых были найдены сотрудниками НИИ-160 А. Федосеевым и Н. Девятковым, прибывшими в Берлин в составе бригады радиоспециалистов в июне 1945 г.

Возглавить Бюро предложили одному из крупнейших специалистов электровакуумной отрасли Германии, доктору математики (физику) Карлу Иоганну Штеймелю. Руководителем всей технологической части назначили видного немецкого ученого в области физико-химической технологии, доктора естественных наук Курта Рихтера. Главным инженером стал дипломированный инженер-радиотехник Шпигель.

С советской стороны ЛКБ возглавил Г. С. Вильдгрубе – опытный специалист электровакуумной промышленности, долгое время работавший на ленинградском заводе «Светлана» в Отраслевой вакуумной лаборатории (ОВЛ).

<…>

К концу 1946 года немецкий состав ЛКБ был полностью сформирован. Он состоял из 51 доктора, 588 инженеров, техников и конструкторов и 1118 рабочих. Всего в ЛКБ работало 2271 человек. В структуре ЛКБ было 30 лабораторий. В семи самых крупных из них, занимавшихся разработкой специальных электровакуумных приборов, измерительных ламп,