Охота за оружием. Неизвестные страницы Холодной войны 1945–1991 - Александр Борисович Широкорад Страница 35

детекторов, ЭЛТ, деталей (резисторы, конденсаторы и др.), было занято 150 специалистов. Над проведением различных научно-исследовательских работ в шести лабораториях трудились 140 ИТР. На серийном выпуске ЭВП и различных типов катодов для поставки в СССР было занято 100 инженеров. Столько же ИТР разрабатывали и изготавливали специальное технологическое оборудование и инструмент. Четверо – конструировали устройства для радиолокации, навигации и связи.

Советских специалистов в ЛКБ, которые работали постоянно, было 14 человек, хотя штатным расписанием предусматривалось 38. Кроме того, в разное время в Бюро проходили стажировку 87 инженеров и техников с предприятий Министерства промышленности средств связи (МПСС)»[37].

Немецкий историк Манфред Борнеманн, оценивая совместную деятельность советских и немецких специалистов в Германии, в своей книге «Секретный проект срединной стройки. История фау-оружия» писал: «Атмосфера во время работ между немцами и русскими была исключительно дружелюбной: русские показали себя с лучшей стороны… Зарплата немецких специалистов была относительно высокой. Их материальное обеспечение находилось на уровне, которого уже давно не было в Германии. Так, например, дипломированный инженер получал так называемый паек 1-й категории, что составляло на 14 дней: 60 яиц, 5 фунтов масла, 12 фунтов мяса, неограниченно хлеб, вдосталь растительное масло, мука, сигареты и табак. Для других категорий служащих эти нормы были ниже, но по тогдашней ситуации тоже сравнительно очень высокими».

Германская техническая документация, переработанная под отечественные условия, помогла реализовать в НИИ-160 промышленный выпуск 15 типов люминофоров, три из которых нашли применение в производстве кинескопов для первых отечественных телевизоров.

В конце октября 1946 г. из ЛКБ в НИИ-160 направили около 200 немецких специалистов: докторов, инженеров, техников, технологов, механиков, квалифицированных рабочих и т. д. Среди 18 докторов наук были и руководители Бюро Штаймель (Штеймель) и Рихтер.

Замечу, что НИИ-160 было создано в 1943 г. в подмосковном городке Фрязино.

Параллельно Л. П. Берия по своим каналам организовал доставку материалов по оборудованию В-29.

«Резидент советской разведки в Италии Н. М. Горшков встретился со своими агентами-итальянцами, у одного из которых оказался родственник – авиационный инженер, эмигрировавший в Америку и устроившийся работать на завод фирмы «Боинг», который выпускал бомбардировщики В-29. Агент, получив определенную сумму для поездки в Америку, вскоре вернулся оттуда с двумя чемоданами, туго набитыми чертежами и инструкциями по самолётам В-29.

Среди 350 агрегатов, направленных на копирование в КБ и НИИ, был и бомбардировочный радиолокационный прицел AN/APQ-13. НИИ-17 в Филях (Москва) предстояло скопировать его под шифром «Кобальт», а НИИ-160 (Фрязино) – электровакуумные приборы к этому прицелу.

<…>

За короткое время НИИ-17 и НИИ-160 предстояло точно воспроизвести то, к чему Америка, с её развитой промышленностью, шла более 10 лет. С этой целью в декабре 1945 г. в НИИ-160 для форсирования работ по разработке специзделий для самолёта Б-4 в составе лаборатории генераторных ламп создаётся отдел клистронов. Начальником отдела был назначен С. М. Никифоров, ранее работавший начальником лаборатории электронно-лучевых приборов. Кроме того, специально была создана лаборатория новой технологии, руководителем которой был назначен К. П. Шахов. Для бомбоприцела самолёта Б-4 институту, по заданию НИИ-17, необходимо было освоить производство около 10 типов приборов. НИИ-160 предстояла весьма трудная работа.

<…>

Радиолокационный бомбардировочный прицел представляет собой самолётную радиолокационную станцию с индикатором кругового обзора, имеющую специальное счётно-решающее устройство для прицельного бомбометания. Такую станцию часто называют панорамной, так как она даёт возможность получить на экране индикатора своеобразную световую панораму местности, находящейся под самолётом»[38].

В документе от 5 марта 1951 г. американский прицел впервые назван «Кобальтом».

Несколько слов следует сказать и о концерне «Вега». 1 октября 1944 г. по Постановлению ГКО № 6639 было образовано ЦКБ-17 НКАП в Москве, в Кутузовской слободе, на территории корпуса эвакуированного завода № 122.

В соответствии с Постановлением ГКО в 1945 г. в ЦКБ-17 было поставлено 200 станков и оборудование лабораторий фирмы «Сименс», вывезенное из Германии (Фалькензее) (первоначально планировалось передать их на завод № 483 НКАП); 50 станков и материалы с радиолокационного завода в Лейбудсдорфе (район г. Мальча, Германия); всего в 1945–1946 гг. поставлено 313 трофейных металлорежущих станков.

Первым заданием ЦКБ-17 было копирование прицелов с В-29. В начале 1946 г. (Постановлением Совмина СССР от 26 февраля 1946 г.) принимается решение о необходимости организации многопрофильного НИИ по самолётной радиолокации на базе ЦКБ-17. По Постановлению Совмина СССР № 1529–678 от 10 июля 1946 г. и приказу МАП № 469 от 20 июля 1946 г. ЦКБ-17 МАП при 17-м Главном управлении был образован опытный завод.

Процитирую официоз концерна «Вега»: «В 1945 году перед ЦКБ-17 была поставлена задача создания для этого самолёта радиолокационного комплекса (РЛК) прицельного оборудования, получившего название «Рубидий».

Главным конструктором РЛК «Рубидий» был назначен Я. Б. Шапировский. В состав комплекса входили:

– радиолокационный бомбоприцел «Кобальт»;

– станция-приставка для бомбометания с малых высот «Цезий»;

– ультразвуковой наземный тренажер «Стронций»;

– сервисная измерительная аппаратура «Вольфрам».

Радиолокационный бомбоприцел «Кобальт» (главный конструктор А. И. Корчмар) предназначался для выполнения прицельного бомбометания со средних (3 км) и больших высот (10 км) при скоростях полёта от 300 до 600 км/ч вне зависимости от условий оптической видимости, а также для навигации по наземным ориентирам и наземным импульсным радиомаякам»[39].

Замечу, что в книге нет ни слова о германских и американских разработках. Вот взяли сотрудники НИИ-17 (следует длиннейший список), да сами все и придумали.

«Разработка РЛК «Рубидий» была выполнена в очень короткие сроки. Начав работу в I квартале 1945 г., когда в институте ещё только формировался коллектив, разработчики уже в апреле 1948 г. успешно провели государственные испытания комплекса, который вскоре был принят на вооружение. Это стало возможным благодаря таланту инженеров, техников, рабочих, из увлеченности новым делом, ответственности, уверенности в себе. Оказывали также влияние волна послевоенного патриотизма и законы о труде военного времени.

В мае 1949 г. за разработку аппаратуры «Рубидий» Государственная премия СССР была присуждена Я. Б. Шапировскому, Э. И. Гитису, А. И. Корчмару и Г. М. Кунявскому»[40].

На самом деле все было не так гладко. «Спустя девять месяцев в другом приказе по НИИ-160 от 26 сентября 1952 года отмечалось, что «проверкой Министерства государственного контроля установлена недостаточная надежность в работе радиолокационных станций «Кобальт» в связи с тем, что имели место выходы из строя радиоламп и радиодеталей»[41].

19 мая 1947 г. первый Б-4 совершил 34-минутный полёт. А уже 3 августа 1947 г. на воздушном параде над аэродромом Тушино пролетели три Б-4. Любопытно, что первые три Б-4 были вооружены одиннадцатью 12,7-мм пулемётами УБК-12,7 (в кормовой установке было 3 пулемёта).

Где-то перед самыми ноябрьскими праздниками 1947 г. бомбардировщик Б-4 был переименован в Ту-4. Как это произошло, доподлинно неизвестно. Ходит анекдот, что к Сталину прислали отчёт о работе над Б-4. Вождь разругал всех за отставание от графика. А когда Поскребышев вернул отчёт авторам, там вместо Б-4 стояло Ту-4.

Согласно апрельскому 1948 г.