Александр Шипунов - Спецназ ГРУ в Кандагаре. Военная хроника Страница 40

Ситуация дрянная! Открыть огонь с дистанции не могу, я не знаю, что там. Одним преждевременным выстрелом засвечу всю группу. Я уверен: меня «оно» не видит. Подпущу вплотную.

В пяти метрах от меня появилось нечто. В темноте отчетливо разглядеть детали не могу, очертания силуэта смутные. У поверхности земли — голова шакала. Нет, задняя часть расположена гораздо выше, похоже, человечья. Кажется, я вижу ноги в коротких штанах. Все! Это выше моих сил, застрелю! Плавно давлю на спусковой крючок. Решаю, что у него есть время убраться, пока я выбираю слабину. Ни долей миллисекунды больше. Существо, замерев на мгновение, пока решалась его судьба, вдруг развернулось на девяносто градусов и вдоль края оврага, по-собачьи, быстро засеменило к дороге. Думаю, от срыва автоматного бойка с шептала меня отделяли уже не граммы силы нажатия на крючок, а два удара моего сердца.

Перевожу все внимание на проход в овраге. Тишина, ни малейшего намека на движение. Выждав пять минут, шепотом зову к себе Андрея, он лежит в десяти метрах от меня. Минер приполз через минуту, передаю ему машинку, бросаю на ходу только «Сейчас вернусь» и пробираюсь к окопам. В первом Усольцева нет, нахожу его во втором укрытии, кратко докладываю о происшествии. Офицер внимательно меня слушает, но никак не реагирует. Опыта ему явно не хватает, весь выход все как-то нелепо. Я возвращаюсь назад. Шепотом, на ухо напарнику, повторяю рассказ. Андрей знает меня больше года, ему известны все стороны моего характера, как я веду себя под огнем. Поэтому к моим словам он относится серьезно, повествование вызывает у него тревогу.

— Как ты думаешь, что это? — спрашивает он. — Может, «дух» со шкурой шакала на голове подбирался?

— Не знаю.

— Если собака, то почему в штанах?

— Не знаю!

Андрей с тоской смотрит на меня. Я на него.

— «Не грусти, паренек, всем домой охота»! — Строчкой из жизнеутверждающей песни, популярной среди Ограниченного контингента советских войск в Афганистане, пытаюсь подбодрить его и замечаю, как от волнения сел мой голос.

«Суперлуна»

Я в ярости! Для меня очевидна непродуманность нового решения старшего лейтенанта. Уйти с места обороны, но куда? До ближайшего горного хребта — с десяток километров. Обмануть мятежников и пройти через их посты?! Слишком большой риск. Покинуть укрытие ради того, чтобы в степи вступить в бой?! Засада, только наоборот. Теперь первыми будут выстрелы моджахедов, их пули в наших телах.

Примерно каждые четырнадцать месяцев луна достигает наибольшего сближения с землей в момент своего полнолуния. Этот феномен называется «суперлуна». Сегодня такой случай. За время службы здесь с подобным явлением встречаюсь впервые. Эффект потрясающий. Яркость малой планеты больше на треть. Благодаря тому что она проходит очень низко над горизонтом, в силу психологических причин кажется примерно на четверть больше, подсвечивает всю долину не хуже искусственного освещения.

Географическое расположение Афганистана, близость к экватору, его природные особенности — высокогорье, отсутствие засветки от крупных городов создают одни из лучших условий на земле для наблюдения за звездами. Но время астрономов в этой необычной стране не пришло. Пока здесь в цене хороший гранатометчик. Для разведгруппы, ожидающей начала рискованной авантюры, это красивейшее и редкое явление только еще один раздражающий фактор.

Ползком, где на коленях, выдвигаемся из укрытий, собираемся в тени ложбинки. Усольцев выстраивает боевой порядок. Приказывает бойцам занять место в двух колоннах, расстояние между ними — до десяти метров. Все, это предел негодованию, больше нет сил! Понимаю, что теперь нас может спасти только чудо. Но он командир, и это его решение и его ответственность! Как говорится, может, ему повезет.

Теперь все силы мне нужно сосредоточить на том, чтобы выжить в первые секунды боя. Используя затянувшуюся паузу, одну МОН-50 готовлю к подрыву. Финкой отсекаю пятиметровый кусок саперного провода, собираю его змейкой. Лихорадочно торопясь, зачищаю концы, подсоединяю детонатор и вкручиваю его в запальное гнездо. Сам заряд с уложенным на него сверху проводом засовываю под клапан ранца. Два оставшихся конца сети ввожу в клеммы ПМ-4. Вставляю клинок в ножны, размещаю их в кармане нагрудника, фиксатор оборачиваю вокруг лямки и защелкиваю кнопку. Подтягиваю шнуровку кроссовок, снимаю автомат с предохранителя. Стараюсь успокоить дыхание. Я готов!

Двинулись. Боевой опыт подсказывает мне занять место в конце колонны. Когда начнется схватка, именно здесь я смогу лучше всего проявить свое умение. По ложбине проходим первые сто метров, напряжение чудовищное. Безветренно и тихо. Пока слышны только шорохи, издаваемые моими товарищами при движении. Приближаемся к зоне, где находились боевики. Прижимаю приклад к груди, палец сжимает спусковой крючок. Заставляю себя предельно сконцентрироваться, ни на секунду не ослабляю внимание: я должен предугадать засаду, первым ощутить присутствие про тивника, опередить его действием. Движемся максимально осторожно, стараемся слиться со степью. Тут еще эта «суперлуна», будь она неладна! В любое мгновение я готов открыть огонь, кинуться на землю, переместиться в лучшее место.

Команда «Стоп!». Заняли круговую оборону. Офицер осматривается — мы прошли уже больше километра, — приказывает двигаться дальше. Неужели вырвались? Что ж, ему везет! Также двумя колоннами, быстрым шагом, почти бегом уходим по степи. Каждый хочет скорее покинуть засвеченный район. Постепенно успокаиваемся, опять остановились. Офицер в «ночник» долго смотрит назад, осматривает сектор степи, который мы только что прошли. Все чисто, преследования нет! Перестраиваемся в обычный порядок, продолжаем отрыв.

На первом же коротком привале нахожу санинструктора и прошу его выдать мне таблетку «Сиднокарба». Второй месяц этот уникальный отечественный препарат по желанию выдается во время выходов бойцам нашего батальона. Это психомоторный стимулятор, он не вызывает привыкания и не очень токсичен. Если честно, я не решался его попробовать, стараясь обходиться без него. Но все когда-то случается впервые. Принимаю сразу двойную дозу. Продолжая движение, уходим по равнине. Действие препарата развивается постепенно, но я уже начинаю его чувствовать. Настроение улучшается, все мои опасения улетучились. Появляется двигательное возбуждение: «А двигаться с грузом — это, оказывается, здорово!» Просыпается агрессия, чувствую тайное желание столкнуться с «духовским» дозором. При этом голова не кружится, дыхание в норме, я не пьян. Голова абсолютно ясная, как мне кажется.

Головной дозор на вершине сопки натыкается на кяриз. Это штольня, пробитая над подземной рекой. Командир разрешает группе напиться. Хотя переносимый мной запас воды не израсходован и наполовину, очень внимательно отношусь к расходу жидкости, на выходах ее всегда у меня достаточно до самого финала. Сейчас все же повинуюсь инстинкту, иду пить. Ребята из уважения к моему сроку службы пропускают вперед, но мне этого абсолютно не нужно — фармакология делает свое дело! Равнодушно дожидаюсь, когда напьются все страждущие, и без большого желания, скорее просто от жадности, пью.

Всю ночь уходим от границы по плоскогорью Аргестана на запад к Кандагару. Опасение за жизни подгоняет нас. Отмотали, наверное, километров под двадцать. Равнина постепенно перешла в холмы. Но от этого темп перехода не сбавился. Дозор, поднявшись на очередную сопку, передает команду «впереди движение!» В просторной ложбине пасется стадо полудиких верблюдов, погонщиков не видно. Место удобное для посадки «вертушек», и время пришло.

Забрезжил рассвет. Командир группы запрашивает эвакуацию, распределяет разведчиков по бортам. Вертолеты придут в течение часа, пока же разведчики развлекаются тем, что пытаются оседлать животных. Мне же не до забав, с первыми лучами солнца пришла опустошенность, какая бывает наутро после ночной «гулянки».

Слышен гул винтов вертолетов. Усольцев дает команду зажечь дымы. Извлекаю из рюкзака цилиндр наземного сигнального патрона «дым оранжевого цвета». Полностью, на сто восемьдесят градусов, разгибаю прижатые с двух сторон к корпусу проволочные держатели, свожу их вместе под ним, рукоятка готова. Удерживая заряд правой рукой, просовываю указательный палец левой в металлическое кольцо, закрепленное на торцевой крышке, и срываю ее. Наматываю на кисть выпавший вниз короткий капроновый шнур с теркой, рывком выдергиваю его. Дым, появившийся от загорания воспламенительной смеси, рвет фольгу, закрывающую окно в верхней части шашки, и начинает выходить из корпуса красной лентой. Бросаю отстреленный патрон на землю в начале площадки, подобранной для приземления вертолета. Две транспортные машины зависают над нами. Наш борт почти вертикально садится. Техник в открытую дверь призывно машет рукой. Кидаемся внутрь. «Восьмерка» отрывает колеса, начинает разгоняться. Поднявшись всего метра на два, на огромной скорости мчится над поверхностью, огибая рельеф. От перегрузок и быстроты перемещения захватывает дух. Рядом, также на пределе, идет ведомый борт. Сзади, справа и слева наше возвращение на Кандагарский аэродром прикрывают две боевые машины.